Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Решив, что главная цель нашего визита выполнена, мы отправились собирать растения среди болот и плантации и подошли к уединенно расположенной хижине, окруженной изгородью из жердей; позади нее стоял ряд деревянных столбов. Каждый столб имел примерно фут в поперечнике и 9 футов в высоту; верхняя часть его представляла собой резную человеческую голову. В этой хижине жил один-единственный старик, знаками показавший нам, что столбы означают его могилу! Пожалуй, во всей истории рода человеческого нет ничего более странного, чем встречающийся почти у всех народов обычай заранее ставить себе какие-то надмогильные памятники! Если бы кто-то захотел и смог понять и по-настоящему исследовать первоначальные побудительные причины сего обычая у разных народов (а это действительно было бы примечательное и важное исследование), то, возможно, он пришел бы к выводу, что у всех народов есть общее понятие о будущем существовании!

От этого столь необычного в своем роде места мы прошли мимо плантации, где группа туземцев, по большей части женщин, перекапывала и очищала болотистый участок, вероятно чтобы посадить здесь ямс и корни Аruт [таро]. Для этой работы они пользовались, орудием наподобие деревянного крюка с длинным, кривым и острым концом. Это же орудие служит им и оружием, разные виды которого я упоминал выше. Почва здесь, по-видимому, бедна и требует большей обработки, нежели в других местах, чтобы давать хоть мало-мальский урожай. Ни на одном из других островов Южного моря я не видел, чтобы землю так вскапывали и разрыхляли. Мы подстрелили здесь нескольких новых красивых птиц, а затем возвратились на корабль, где уже все было приготовлено к отплытию.

После обеда мы еще раз высадились у места, где брали воду. Там, возле ручья, капитан Кук велел выдолбить на толстом раскидистом дереве такую надпись: «His Britannic Majesty's Ship „Resolution". Sept. 1774» ['Корабль его величества „Резолюшн". Сент. 1774]. Мы тем временем напоследок прошли вдоль ручья, обновив свой запас питьевой воды, и нашли по пути еще несколько растений, каких прежде не видели, а затем попрощались с этим большим островом, для изучения которого хорошо было бы иметь здоровье получше да времени побольше.

На рассвете следующего дня был поднят якорь. Вскоре мы вышли за пределы рифа и поплыли к северо-западному побережью. Пробыли мы в этой гавани всего лишь семь с половиной дней, причем на третий день уже отравились и потому не могли использовать остальное время так, как нам этого хотелось. Даже к отплытию мы не совсем выздоровели и долго еще ощущали боли в голове и болезненные судороги во всем теле, при коих на губах выступала сыпь. Вообще сил наших теперь едва хватало на менее значительные дела, какими обычно занимались в открытом море, и отсутствие свежей пищи, конечно, нельзя было назвать лучшим средством, способным нас вылечить.

Итак, мы удалились теперь от острова, который лежал в западной части Южного океана менее чем в 12° от Новой Голландии и был населен людьми, весьма отличными от всех народов, виденных нами в Южном море. Соседство с Новой Голландией могло бы навести на мысль, что они одного происхождения с тамошними обитателями, однако, по свидетельствам многих путешественников, посетивших Новую Голландию до нас, между жителями этих двух земель нет ни малейшего сходства, что достаточно подтверждает и совершенное различие их языков. В этом последнем обстоятельстве мы могли тем более удостовериться, что капитан Кук снабдил нас словарем новоголландского языка.

Число жителей Новой Каледонии, видимо, невелико; если судить по тому, что мы видели во время плавания у северных берегов, то всего их на побережье протяженностью 200 морских миль не более 50 тысяч. В большинстве мест земля не возделана. Узкая равнина между горами и морем очень болотиста и заросла мангровыми деревьями, так что стоит большого труда осушить какой-нибудь участок с помощью канав и приспособить его для земледелия. Остальная часть равнины лежит несколько выше, но она, напротив, такая сухая, что и там приходится копать канавы и проводить воду, чтобы оросить почву. Дальше в глубь острова на горах и холмах имеется лишь тонкий слой выгоревшей, бесплодной почвы, на которой произрастает разве что кое-какая скудная трава, дерево кайепути да местами кусты. На более высоких горах порой не найти даже слоя почвы толщиной в дюйм — только голые куски кварца да железистой слюды. Такая почва, конечно, мало благоприятствует растениям, стоит скорее удивляться, что мы их там видели так много; правда, все они были сухие и имели жалкий вид. Лишь в лесах да кое-где в долинах есть кусты, лианы, красивые цветы и толстые, раскидистые деревья. Легко себе представить, каким резким показался нам контраст между Новой Каледонией и Новыми Гебридами, которые мы видели только что во всем великолепии их растительного царства!

Столь же значительным и очевидным было различие и в характерах туземцев. Все обитатели островов Южного моря, за исключением разве что тех, которых Тасман встретил на Тонгатабу [Тонгатапу] и Намокке [Номука], делали попытки прогнать чужеземных гостей. Напротив, жители Новой Каледонии, едва увидев нас, уже отнеслись к нам как к друзьям. Без малейшей робости или недоверия они поднимались на борт корабля и не мешали нам бродить по их стране, где мы только хотели. Шерстистыми волосами и цветом кожи они напоминают больше всего жителей Танны, однако они более высокого роста и крепкого сложения; в чертах их лиц тоже больше мягкости, открытости и дружелюбия.

В их изделиях также есть кое-что общее с таннскими, особенно в форме и характере оружия, метательных ремней и украшений, о коих я уже упоминал. Напротив, язык, который при подобного рода сравнениях особенно важен, совершенно отличен от таннского. Столь же различно и устройство их домов, несхожи их нравы, обычаи, вообще весь образ жизни. Но сравнению с обитателями Новой Каледонии жителей Танны можно считать богатыми. Их плантации дают им много растений, а если тех не хватит, на побережье достаточно кокосовых пальм. В Новой Каледонии урожай, напротив, довольно скуден, и вся обширная дикая страна, насколько мы ее обследовали, не может обеспечить их нужд. Зато новокаледонцы гораздо более умелы в рыбной ловле, и рифы вдоль их побережья на редкость для этого удобны. В определенные времена года на рифах можно также встретить черепах.

Если учесть, сколь скудно наделила природа сей остров своими дарами, тем более достойно удивления, что жители его не так дики, недоверчивы и воинственны, как на Танне; они гораздо миролюбивее и добрее. Примечательно и то, что при всей засушливости страны и при скудости растительной пищи они все же крупнее и мускулистее обитателей Танны. Возможно, разницу в телосложении разных народов следует объяснять не столько различием в питании, сколько неодинаковым происхождением, расовыми различиями.