Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

— Господин мой, — сказал Мограбин, — чтобы этот плод возымел свое действие, ты должен жениться на юной девственнице и пойти с ней в баню. Когда вы возляжете на брачное ложе, разрежь яблоко пополам, отдай одну половинку жене, а вторую съешь сам и произнеси при этом такие слова: «Высшая сила, наделившая яблоко необыкновенным свойством, сделай так, чтобы оно обратилось нам на пользу и даруй нам ребенка».

С этими словами колдун низко поклонился, как бы прощаясь, и добавил:

— Государь, если у тебя родится девочка, обещаю принести тебе второе яблоко. Положись на мое слово так, как я полагаюсь на твое.

Вид и запах плода опьяняли Хабеда-иль-Калиба.

— Видишь, мой господин, — сказал первый визирь, — что случилось бы, если бы, подобно многим не слишком осмотрительным повелителям, ты казнил человека, посмевшего сделать тебе столь дерзкое на первый взгляд предложение. Ты отнял бы яблоко силой, но оно не принесло бы никакой пользы, ибо ты так и не узнал бы, как именно следует с ним поступить.

Царь согласился, что случай ему благоволил, когда не позволил поддаться гневу, и тут же, торопясь испытать волшебные свойства яблока, приказал главному евнуху найти в Тадморе подходящую девушку.

— Зачем же искать, государь? — удивился главный евнух. — Во всех твоих землях нет более красивой, благоразумной и достойной стать матерью наследника престола девушки, чем Эль-Менур, дочь твоего покорного слуги.

— Я счастлив, мой визирь, — обрадовался халиф, — что у тебя есть сокровище, которое мне так необходимо. Ступай, приготовь свою дочь. Мы сегодня же подпишем брачный договор. Никогда прежде я не заключал союза, подающего столь лестные надежды.

Советник прижал ладони ко лбу в знак повиновения и вышел. Оказалось, Мограбин еще не удалился от дворцовых ворот, и там вокруг него и шута собралась целая толпа. Бедный евнух умолял торговца избавить его от украшения на носу.

— Нет, шут, не стану я этого делать, ибо я тебя разорю, — отвечал колдун. — Веселить людей — это твой хлеб. Раньше тебе приходилось попотеть, а теперь стоит лишь показаться, и все умирают со смеху.

Шутов никто не любит, и потому собравшиеся разразились хохотом и насмешками. Мограбину удалось незаметно выскользнуть из толпы, а бедный евнух укрылся во дворце вместе со своим высоко вздернутым двойным носом.

Опечаленный визирь нехотя отправился в свой дворец. Поручение халифа угнетало его: Эль-Менур была его единственной дочерью, он желал ей счастья и сожалел, что ей придется выйти за человека в летах, да к тому же стать его шестьдесят первой женой.

Отец боялся огорчить дочь, сообщив, какая участь ее ждет; беспокойство, смущение, тревога и тоска отразились в его глазах. Эль-Менур хорошо знала своего родителя и потому сразу поняла, что его что-то гложет, и очень скоро выведала причину его печали.

— Как? — удивилась она. — Родной мой, ты расстроен из-за этого союза, а я не вижу в нем ничего, кроме чести для тебя и выгоды для меня! Да, Хабед-иль-Калиб в три раза старше, но он обладает такими достоинствами, какие я ценю очень высоко. Сердце мое свободно, и я без труда полюблю своего мужа… Как только яблоко, о котором ты рассказал, одарит нас ребенком, шестьдесят первая жена, мать наследника престола, станет первой женой. Мне будет приятно знать, что благодаря мне мой отец стал царским тестем и дедом будущего государя. Моя покорность упрочит твое положение, я буду уверена, что ты огражден от превратностей и невзгод, которые угрожают всем визирям… Ступай, отец, передай царю, что твоя дочь Эль-Менур безмерно польщена оказанной ей честью и счастлива тем, что повелитель соблаговолил остановить на ней свой выбор.

Визирь попросил прощения за свои сомнения и тревоги и, радуясь тому, что не встретил никаких препятствий со стороны дочери, доложил халифу, с каким удовольствием девушка восприняла царскую волю.

Приготовления к великолепной свадьбе не заняли много времени, и после положенных церемоний и празднеств пришла пора возлечь на брачное ложе. Яблоко Мограбина осторожно разрезали надвое, и каждый из супругов съел свою долю, а затем Хабед-иль-Калиб слово в слово повторил то, что должно было содействовать чуду.

Не успели окончиться торжества по случаю женитьбы царя на прекрасной Эль-Менур, как первые признаки беременности дали о себе знать, а вскоре уже не осталось сомнений в том, что желанное чудо произошло на самом деле.

Девять месяцев истекли, и жена Хабеда-иль-Калиба родила царевича, прекрасного, как день. К младенцу приставили лучшую кормилицу. Он отличался отменным здоровьем, рос не по дням, а по часам, и не страдал от недугов, которые обычно угрожают жизни ребенка, едва он появляется на свет. Мальчик так радовал всех, что и царь, и визирь забыли бы о Мограбине и его условии, если бы о них не напоминал им время от времени двойной нос шута.

Годы шли, царевич был обрезан{301} и наречен Хабедом-иль-Руманом. Он окреп душою и телом и подавал большие надежды. Все по-прежнему потешались над физиономией евнуха, забыв того, кто сделал его таким посмешищем, или же думая, что ввиду своей старости Мограбин уже покинул этот мир.

Хабеду-иль-Руману настало время учиться. Самый мудрый шейх Сирии, который был одновременно имамом большой мечети, возглавлял столичную школу. Именно ему доверили образование юного царевича, и почтенный старец держал его при себе, позволяя общаться лишь с сыновьями знатных сановников и вельмож.

Когда юному Хабеду пошел четырнадцатый год, он превосходил всех своих соучеников не только в познаниях, но и в силе, росте и красоте.

Отец и мать души в нем не чаяли, народ связывал с его именем свои лучшие надежды, как вдруг всё в одночасье рухнуло.

Мограбин, одетый подобно мелкому законнику или служке при мечети, испросил дозволения предстать перед Хабедом-иль-Калибом, который всегда отличался открытостью и радушием. Никто не узнал чародея, потому что тот прикрыл кривой глаз рукой, да к тому же новый привратник никогда прежде его не видел.

Получив разрешение, слуга проводил незнакомца к государю. Хабед-иль-Калиб сидел на троне, позади него стояли первый визирь и главный евнух, а по бокам — царские телохранители.

Мограбин приблизился к трону, трижды низко поклонился, выпрямился и открыл свое ужасное лицо, при виде которого халиф не удержался и вскрикнул.

— Кто ты? Чего ты хочешь? — Хабед-иль-Калиб взволновался неописуемо. — Кто позволил тебе явиться сюда без предупреждения?

— Ведомо