Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

Если целью профессора Квиррелла было запутать Гарри, у него это чертовски хорошо получилось.

И всё же была и более пугающая мысль, что профессор Квиррелл не понимал, насколько это обеспокоит Гарри, насколько неправильно эта речь прозвучит для него, как сильно она повредит доверию между Гарри и профессором.

Должна же всегда быть реальная личность, которой человек является по-настоящему, в центре всего...

Гарри смотрел на опускающуюся ночь, на сгущающуюся тьму.

...верно?

* * *

Уже почти наступило время ложиться спать, и тут Гермиона услышала, как несколько человек почти синхронно ахнули. Она оторавлась от книги «Шармбатон: История» и увидела пропавшего мальчика. Его не было сегодня на обеде, а его отсутствие во время ужина сопровождалось слухами, что он покинул Хогвартс, чтобы выследить Беллатрису Блэк. Гермиона не верила этим слухам, потому что они были совершенно нелепыми, но тем не менее они заставили её понервничать.

— Гарри! — вскрикнула она. Она совершенно не осознала, что заговорила с ним в первый раз за неделю, и не заметила, как некоторые ученики вздрогнули, когда её крик разнёсся по всей гостиной Когтеврана.

Гарри уже смотрел на неё, он уже шёл к ней, поэтому она остановилась на половине пути от своего кресла...

Несколько мгновений спустя Гарри уже сидел рядом. Создав барьер Квиетуса, он убрал палочку.

(Ужасно много когтевранцев пытались делать вид, что не смотрят на них.)

— Привет, — голос Гарри слегка дрогнул. — Я скучал без тебя. Ты... теперь будешь со мной разговаривать снова?

Гермиона кивнула, просто кивнула. Она не могла придумать, что сказать. Она тоже скучала без Гарри, но понимала, и от этого даже чувствовала себя слегка виноватой, что ему, скорее всего, было намного хуже. У неё были и другие друзья, а у Гарри... Иногда казалось несправедливым, что Гарри общается подобным образом только с ней, и поэтому она должна общаться с ним. Но Гарри выглядел так, будто несправедливости в последнее время происходили и с ним.

— Что происходит? — спросила Гермиона. — Ходит множество слухов. Одни говорят, что ты сбежал сражаться с Беллатрисой Блэк, другие — что ты сбежал, чтобы присоединиться к Беллатрисе Блэк... — а ещё были слухи, которые утверждали, что Гермиона просто выдумала всё насчёт феникса. Когда она их услышала, то крикнула, что это видела вся гостиная Когтеврана, поэтому следующие слухи утверждали, что и это она тоже выдумала. Гермиона совершенно не могла понять, как может существовать настолько невероятный идиотизм.

— Я не могу об этом рассказать, — еле слышным шёпотом ответил Гарри. — Не могу рассказывать обо всём этом. Я бы хотел рассказать тебе всё, — его голос опять дрогнул, — но я не могу... Но если тебе от этого станет лучше, кажется, я больше не буду обедать с профессором Квирреллом...

Гарри спрятал лицо в ладонях.

Гермионе стало не по себе.

— Ты плачешь? — спросила она.

— Ага, — слегка хрипло ответил Гарри. — Не хочу, чтобы это кто-то видел.

Повисло молчание. Гермионе очень хотелось помочь, но она не знала, что делать, когда мальчики плачут, и не знала, что случилось. Она чувствовала, что вокруг неё происходит что-то ужасно важное — то есть не вокруг неё, а вокруг Гарри, — и она понимала, что если бы она узнала, то наверняка была бы напугана или встревожена. Но она ничего не знала.

— Профессор Квиррелл сделал что-то неправильное? — наконец спросила Гермиона.

— Я не буду с ним больше обедать не поэтому, — по-прежнему еле слышным шёпотом ответил Гарри, не отрывая рук от лица. — Так решил директор. Но да, профессор Квиррелл сказал кое-что, из-за чего, кажется, я теперь ему меньше доверяю... — Голос Гарри задрожал очень сильно. — Сейчас я себя чувствую несколько одиноко.

Гермиона дотронулась до своей щеки там, где вчера её коснулся Фоукс. Она по-прежнему думала об этом прикосновении, снова и снова, возможно, она хотела, чтобы это было важно, чтобы это для неё что-то значило...

— Я могу как-нибудь помочь? — спросила она.

— Я хочу сделать что-нибудь нормальное, — сквозь руки сказал Гарри. — Что-нибудь очень обычное для первокурсника Хогвартса. Что-нибудь, чем считается нормальным заниматься одиннадцатилетним и двенадцатилетним детям, вроде нас. Поиграть в подрывного дурака или что-нибудь в этом роде... Но, наверное, у тебя нет карт и ты не знаешь правила?

— Эм... Я действительно не знаю правил... — ответила Гермиона. — Я знаю, что карты взрываются.

— Полагаю, с плюй-камнями тоже ничего не выйдет?

— Не знаю правил, и они плюются. Гарри, это игра для мальчиков!

Гарри провёл по лицу руками, а затем убрал их. После чего посмотрел на неё с немного беспомощным видом.

— Ладно, — сказал он, — во что тогда играют волшебники и ведьмы нашего возраста? Ну, ты знаешь, все эти бессмысленные глупые игры, в которые, как считается, мы должны играть в этом возрасте?

— Классики? — предположила Гермиона. — Скакалка? Атака единорога? Я не знаю, я читаю книги!

Гарри засмеялся, и Гермиона захихикала вместе с ним, она даже не совсем понимала почему, но это было забавно.

— Думаю, мне стало немного легче, — сказал Гарри. — Более того, наверное, даже час игры в плюй-камни помог бы мне меньше. Поэтому спасибо, что ты такая, какая ты есть. И я в любом случае не позволю никому стереть высшую математику из моей памяти. Лучше я умру.

— Что? — воскликнула Гермиона. — Почему... почему тебе вообще приходят в голову такие мысли?

Гарри встал из-за стола. Заклинание Квиетус разрушилось, и фоновый шум комнаты вернулся.

— Я уже немного сонный, поэтому пойду спать, — уже обычным для него голосом сказал Гарри. — Мне нужно будет наверстать потерянное время, но я увижу тебя за завтраком, и затем на травологии, если ты не против. Не говоря уже о том, что несправедливо было бы топить тебя в моей депрессии. Спокойной, Гермиона.

— Спокойной ночи, Гарри, — ответила она, хотя и чувствовала себя всерьёз сбитой с толку и встревоженной. — Приятных снов.

Гарри при этих словах слегка покачнулся, но затем продолжил своё движение к лестнице, ведущей в спальню первокурсников.

* * *

Гарри выставил ползунок Квиетуса в изголовье кровати на максимум. Если он будет кричать во сне, то никого не разбудит.

Поставил будильник, чтобы тот разбудил его к завтраку (если он и так не проснётся к тому времени, если он вообще сможет заснуть).

Залез в постель, лёг...

...и почувствовал, что под подушкой что-то лежит.

Гарри посмотрел на полог над кроватью и прошипел себе под нос:

— Чёрт, да вы издеваетесь...

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы успокоить сердцебиение, укрыться одеялом с головой — он не хотел, чтобы другие мальчики увидели, что он делает — создать слабый свет с помощью Люмоса и заглянуть под подушку.

Там оказался пергамент и колода игральных карт.

Пергамент гласил:

Маленькая пташка сообщила мне, что Дамблдор запер дверь твоей клетки.

Вынужден признать, действия Дамблдора в данном случае имеют смысл. Беллатрису Блэк вновь выпустили в мир, и для любого хорошего человека это плохая новость. Возможно, на месте Дамблдора я поступил бы так же.

Но просто на всякий случай... Институт Салемских Ведьм в Америке, несмотря на название, принимает и мальчиков. Там есть хорошие люди и, если потребуется, они защитят тебя даже от Дамблдора. В Британии считают, что для переезда в магическую Америку тебе нужно разрешение Дамблдора, но в магической Америке с этим не согласны. Поэтому в случае крайней необходимости выйди за пределы защитных чар Хогвартса и разорви пополам короля червей из этой колоды карт.

Разумеется, к этому способу стоит прибегнуть только в случае крайней необходимости.

Всего хорошего, Гарри Поттер.

— Санта Клаус.

Гарри уставился на карты.

Они не смогут унести его куда-нибудь прямо сейчас. Портключи здесь не работают.

Но ему всё-таки было не по себе от перспективы взять их в руки, даже просто чтобы спрятать в сундук...

Ну, вообще-то он уже и так взял в руки пергамент, который точно так же мог быть зачарован как ловушка, если кто-то вообще хотел подсунуть ему ловушку.

Но тем не менее.

— Вингардиум левиоса, — прошептал Гарри, пролеветировал колоду карт на полку в изголовье кровати и опустил рядом с будильником. Он разберётся с этим завтра.

После чего Гарри опять лёг и закрыл глаза. Он уснёт и заплатит свою цену, поскольку рядом нет феникса, который защитил бы его.

* * *

Он проснулся, задыхаясь от ужаса. Он не кричал во сне эту ночь, но из-за своих метаний запутался в одеяле. Ему снилось, как он пытается убежать от преследующих его пустот в пространстве. Как он бежит по металлическим коридорам, освещённым тусклым светом газовых ламп, по бесконечно длинным металлическим коридорам, освещённым тусклым светом газовых ламп. Во сне он не знал, что, коснувшись этих пустот, он умрёт ужасной смертью и от него останется лишь пустое, но всё ещё дышащее тело. Он лишь знал, что должен бежать, бежать, бежать от ран мироздания, скользящих за ним...