Крысиная башня - Павел Дартс

Оба засмеялись. Олег вновь опрокинул себе в стакан пузатую бутылку Джека Дэниэлса, отсчитывая «бульки».

— Да найдем мы тебе девку, не переживай! Знаешь, сколько нормальных баб?? Та же Сталкерша. Они ведь более живучие, чем мужики. Да любой скво, кто сможет пережить эту зиму, будет за счастье за тобой; ноги будет тебе мыть и воду ту пить! Если ты к тому времени не сопьешься еще, — добавил Толик, наблюдая, как брат опрокинул в себя очередные полстакана желтоватого пойла.

— Этот вот… карамболь, что в мире произошел, — он многим мозги на место вправил! Он бы и твоей, может, вправил — но она, за тобой-то, за твоей спиной и твоим люгером сложностей-то не нюхала! А еще пасть раскрывает! Да я бы ее за одно хоть высказывание поперек угандошил бы!

— Но. Но!

— Да ты позволяешь на себе ездить! Позволял. — Поправился Толик, — И теперь эта… пожинаешь плоды. Сам виноват. Но — ничего трагичного. Крыс у тебя — нормальный парень. Ты — мужик хоть куда. Найдем мы тебе девку!

— Да, но…

Что- то скрипнуло в прихожей, оба насторожились.

— Оп! Кто там? Вошел, быстро! — скомандовал Толик, в руке его образовался как бы сам собой кольт.

— Да ты че? Башня на охране, все включено, чужих здесь быть не может; а наши спят давно, — поправил его Олег, но его рука тоже привычно легла на рукоятку люгера.

— Ну-ну… — Толик встал, и не убирая пистолета, прошел в прихожую. Вернулся.

— Не, никого. Половицы рассыхаются.

— Или дух Графа домой вернулся…

— Да уж. Если только.

— Да ты совсем уже носом клюешь. Пошли спать. — Толик встал.

— Да… Сейчас… — Олег навалился грудью на стол, спрятал лицо в ладонях, помял его, будто стирая усталость и опъянение.

— … она заботилась обо мне! Я не могу это отбросить! — в десятый раз, как заведенный, повторял он.

— Тетя педиатр из деццкой поликлиники тоже заботилась о тебе, ну и что??

— Ты ничего не понимаешь!!

— Я все понимаю!! Я понимаю, что ты опять двоишься, троишься; что ты сам ей выдумываешь отмазки!

В свете стоящей на столе свечи казалось, что за темной фигурой Толика на стене колышутся черные крылья. Он выкаркивал слова каким-то чужим голосом:

— Ты вспомни! Когда ты, после очередной разборки с ней, вне себя вылетал на улицу, с диким желанием убить кого-нибудь, все равно кого; с кем-нибудь сцепиться, под машину попасть на худой конец — разве она тебя останавливала?? Ты вспомни, вспомни! Из тебя пер адреналин, ты лихорадочно, трясущимися руками, одевался в прихожей, — а она стояла рядом и просто смотрела! Просто смотрела — молча! Могу спорить, что про себя она желала: «Чтоб ты сдох!»

— Это же было после ссоры… — Олег уронил голову в руки на стол и говорил еле слышно.

— А что, во время и после ссоры она тебя не любила? Она что, тебя «любит» только когда все в шоколаде? А если бы ты тогда сдох? Сцепился бы на улице с отморозками, или сердце бы не выдержало — у тебя ведь с сердцем проблемы, и она это знала!

— Она… Она же меня к врачам водила, договаривалась… Было ведь?…

— Она ради тебя или ради себя тебя — к врачам?… Насколько ты ей нужен тогда был, когда она тебя — к врачам, и насколько ей было пох что с тобой станет, когда надобность в тебе иссякла? А?? Вспомни! Когда вы поцапались под Новый Год, — ты еще, как дурак, на коленях стоял, молил «Лена, давай начнем все с начала…» — а она в запале собиралась на машине куда-то мчаться, ведь ты ее не отпустил! Не потому, что хотелось повыеживаться, как она решила; а тупо потому что в ее состоянии за нее боялся! За нее! За нее боялся!! А она — тебя в растрепанных чувствах спокойно на улицу выгоняла, — типа «сдохни, освободи место!» Что, не так??

— Откуда??? Откуда ты это знаешь?? Ты не можешь это знать, тебя тогда не было. Отку-да-ты-это-знаешь??!

Олег подскочил на стуле, вцепившись в столешницу побелевшими от усилия пальцами, нащупывая брата взглядом вытаращенных глаз… Тот куда-то пропал.

— Я про тебя много что знаю! Может и то, чего ты сам про себя не знаешь! Также как ты — про меня!! — раздалось у него в ушах.

— Ты не можешь этого зна-а-ать! — опять закричал он. Колыхнулось пламя догоравшей свечи, метнулись тени по углам. Толика не было.

Распахнулась дверь, в комнату просунулся заспанный встрепанный Сергей в нижнем белье, с накинутой на плечи курткой, с включенным фонариком, с ТТ в руке; мигом оценил ситуацию.

— Батя… Бать… Успокойся, а?

— Откуда он мог это знать? Где он??…

— Да кто? Ты тут один. Толян давно уже ушел поди. Пап… Ты допьешься такими темпами! Тебя уже глюки посещать стали, да? Ты что на всю Башню тут в одиночку орешь??

— Ира, Ирочка, я уже не знаю, как с ними… Они совсем с ума сошли! Это какая-то банда, звери — не люди! Они на Новый Год друг другу пистолеты дарили, патроны — а потом палили с балкона. Я думала они после этой экспедиции успокоятся, делом займутся, — ну, производством там, коммерцией, они говорили об этом… Где там! Для них это все так, сбоку. Главное — оружие, оружие, насилие! — почти дословно повторяя слова из «Баллады об оружии» Высоцкого, шептала Лена стоявшей за окном сестре.

— Надо что-то делать. Я не могу уже так жить! Мы тут обжираемся, когда ты в таких условиях. И как твои мальчишки неизвестно… Ну, не плачь, не плачь, Ира, мы выкрутимся! Ты с Ильшатом разговаривала? Что он говорит?

— Авдюша…

— Я триста раз просил не называть меня «Авдюшей!!»

— Хорошо. Я виновата. Авдей! Если я сделаю, как ты сказал, — я смогу вернуться к мальчикам? Авдей! Им без меня плохо, я знаю!

— Вернешься. Комбат же сказал: «на перевоспитание!» Или тебе уже у Ильшата понравилось, ааа??

— Авдей…

— Авдей, Авдей… Сказано же — вместе уедем. Но сначала надо сделать вот что…

НОЧНАЯ НАПАСТЬ

Поздний вечер.

— Слушай, вот сколько можно говорить, а? — Олег в очередной раз распекал Люду на кухне.

— Можно же так меню составить, чтобы съедалось в первую очередь то, что быстрее портится! Вот нафига консервы-то истреблять? Что «рацион-рацион?» А как осенью на помойку кучу колбасы выбросили вместо того чтобы съесть, — не помним?? Ах, «не при тебе»?… Нет, я не призываю «есть тухлятину и ждать пока и нормальный продукт испортится», я призываю исходить не из гастрономических пристрастий, а из жизненных реалий! Картошку сейчас готовить чаще надо, а не крупы-каши; с крупами за год ничего не случится при правильном хранении, тем более — с макаронами! Ну и что что «много!» Картофан попортится к весне, а вы…

Внизу, на лестничной площадке, отчетливо стукнул пистолетный выстрел, и тут же оглушительно раскатилась автоматная очередь.