Духовное судно - Тиу Я

«Значит, я ему нравлюсь?» Налан Сюэцзянь потянула рукав рубашки Монаха Цзю Роу с блестящими глазами и хлопающими ресницами.

Почему эта девушка так безумно влюблена?

Монах Цзю Роу снова вздохнул. Он покачал головой и ответил: «Согласно его судьбе, есть следы прошлой и настоящей жизни. Цикл жизни и смерти очень хаотичен, и отрезан силой судьбы. Я никогда не видел такой странной судьбы, и я не могу разглядеть, кто эта женщина. Однако, я абсолютно уверен, что это не ты»

«Он назвал меня своей женой, но неси ерунду» Ответила Налан Сюэцзянь.

«Мужчина может назвать женой любую красивую девушку!» Ответил И Монах Цзю Роу.

«Но… но у меня уже есть физические отношения с ним». Налан Сюэцзянь немного покраснела.

«Мужчина может иметь физические отношения с любой красивой женщиной!» Монах Цзю Роу мог лишь снова вздохнуть.

Налан Сюэцзянь топнула ногами, и злобно воскликнула: «Ты собираешься отрицать все, что я скажу?»

«Девочка, я лишь пытаюсь вразумить тебя. Даже если ты не пойдешь по буддистскому пути, тебе все равно не нужно выходить замуж на Фэн Фэйюня. Лучше тебе выйти на собаку, чем за Фэн Фэйюня». Ответил Монах Цзю Роу

«Ты так сильно его ненавидишь?» Спросила Налан Сюэзнянь.

«Я никогда не ненавидел его, я даже восхваляю его и ценю его немного. Однако это два разных дела. Если он не избавиться от своей одержимости, ты никогда не понравишься ему. Будучи так близко к нему, твое будущее будет настоящим мучением. Зачем тебе это делать с собой?»

Хотя Монах Цзю Роу был очень вульгарным и грубым с другими, она вел себя достойно, когда разговаривал с Налан Сюэцзянь.

Налан Сюэцзянь естественно не верила ему, и ей казалось, что Монах Цзю Роу лишь пытался заставить ее захотеть стать монахиней, пойти по пути, где нет любви, к буддизму.

«Будда говорит, что в прошлой и настоящей жизни есть карма. В этой жизни, если ты по-настоящему любишь кого-то, но ты ему не нравишься, это потому что в предыдущей жизни он по-настоящему любил тебя, а ему он тебе не нравился. Долг прошлой жизни будет отплачен в этой жизни. А долг этой жизни будет отплачен в следующей»

В данный момент, как могла Налан Сюэцзянь слушать слова Монаха Цзю Роу? Она лишь нетерпеливо воскликнула: «Путь дао культивирует в этой жизни, и буддистский путь культивируется в прошлой. Я слышала, что я была красивой и милой бодхисатвой в своей прошлой жизни, так что у меня будет бесконечное кармическое милосердие в этой жизни. Я готова отказаться от этой хорошей кармы, чтобы иметь красивую земную любовь…»

Прежде чем она успела закончить говорить, Ионах Цзю Роу тут же закрыл ее рот, и выругался: «Чушь! Ты не можешь говорить такие слова в будущем»

«Бум!»

Волна злой ауры воспарило резко в небо, и покрыла весь Город Огненного Маяка!

Монах Цзю Роу медленно отпустил руку и посмотрел на смертельные черные облака в небе и сказал: «Сяо Нюлан и вправду идет. Она не сдастся, пока не получит Буддистский Нефритовый Жемчуг. Нам надо сначала найти место, где можно спрятаться»

Монах Цзю Роу посмотрел вокруг и вдруг павильон с яркими огоньками привлек его взгляд. На немо были красные колонны с зелеными плитками, и у него было 7 уровней. Там также были женщины, одетые в цветную одежду, улыбаясь во все лица, словно они были феями в небесном дворце.

Ух ты… Они и вправду одеты очаровательно!

Павильон Превосходных Красавиц!

«Неважно, насколько высокая культивация или насколько сильное духовное знание, она точно не догадается, где мы спрятались, хехе!» Монах Цзю Роу потащил Налан Сюэцзянь в одной руке, а в другой руке нес большую бутылку с вином, и пошел в Павильон Превосходных Красавиц.

Глава 135: Почтенный Зять Клана Инь Гоу

Могу ли я спросить, где находится винная таверна? Даже ученые указывают на расположение Павильона Превосходных Красавиц![47]

В этот момент сумерки погасили свет опускающегося солнца, окрасили облака в красный цвет у далеки ворот города, отдавая последнее тепло перед наступлением ночи. Вечерний ветер дул в лица прохожих.

Фэн Фэйюнь и 4 бандита стояли у входа перед Павильоном Превосходных Красавиц!

«Я слышал, что 6-ая красавица Божественной Династии Цзинь играла «Пограничную Мелодию» в этом месте. В то время многие знаменитые люди из культивационного мира приходили восхититься ее красотой, и они лишь хотели слушать ее неземные струны. С тех пор, Павильон Превосходных Красавиц прославился по всему Великому Южному Региону, и стал вторым среди домов с красными дверями». Лю Циншэн поднял свою голову, чтобы посмотреть на золотистый и нефритовый павильон с 7 историями. Зал был великолепным, он определенно был не хуже королевского дворца.

Это и вправду всего лишь бордель? Он был более экстравагантным и гордым великолепием, чем особняк Лорда Города.

На большой улице, где слева располагается квартал удовольствий, место, где нефритовые ограды и бессмертные абрикосы встречались с розами!

Это место не походило на место для общественных романтических прогулок или же ночных прогулок с вином и сексом. Он выглядел, как помещение, которое принадлежит ученым молодым девушкам и королевским дочерям.

«Где тогда располагается бордель номер 1?» Фэн Фэйюнь не верил, что был еще более ошеломительный бордель, по сравнению с Павильоном Превосходных Красавиц.

«Божественная Столица, Павильон Улыбки Красавицы!»

Лю Циншэн продолжил: «Если хочешь, чтобы женщина оттуда улыбнулась разок тебе, тебе придется потратить тысячу золотых монет. Более того, иногда, даже если ты даешь им деньги, они не всегда обратят на тебя внимание»

Превращать бордель в такой высокий уровень, это и можно посчитать чудом. Если он номер один, то нет нужды волноваться о мнении других людей.

«Мне куда любопытней, почему 6-ая красавица Божественной Династии Цзинь все еще находится в Павильоне Превосходных Красавиц». Сгорбив спину, что его голова почти достигала до земли, Луотуо Зи спросил со смехом.

Лю Циншэн покачал головой и ответил: «Два года назад она уже заплатила за свою свободу, и никто не знал, куда она пошла. Лишь позже появились слухи, в которых говорилось, что кто-то видел ее в Павильоне Улыбка Красавицы на сцене — и снова — она играла на своих струнах, продавая дешевый смех. Однако, в ее улыбке была печаль, а в песнях боль»