Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода) - Борис Парамонов

Вот еще более нашумевший случай, о котором уже с неделю пишут нью-йоркские газеты:

"Джон Джефферсон, поссорившийся со своей бывшей подругой Юджинией Миллер, стал угрожать ей ножом. Испуганная Миллер выбежала из квартиры. Тогда Джефферсон вышел на балкон с ее собачкой терьером Рибси и выбросил ее с двадцать третьего этажа. На месте смерти Рибси сочувствующие соседи и прохожие устроили раку с цветами и свечками".

А вот сходный сюжет, но уже с участием знаменитости:

"Бывшая кинозвезда, нашедшая новое призвание в защите животных, Брижитт Бардо устроила скандал, увидев в одной из программ французского телевидения, как рэппер Джои Старр (настоящее имя Дидье Морвилль), сделавший обезьяну участником своего шоу, дал ей на сцене несколько пощечин. Его будут судить за грубое обращение с животными и незаконное владение редкой породой".

Было б крайне интересно посмотреть, как американские студенты отреагировали бы на другую знаменитую советскую собаку - верного Руслана. Смогли бы они с ним идентифицироваться, как, несомненно, идентифицируются советские люди?

Культ животных, зародившийся, думается, в Англии, как всякий культ, смещает перспективу и способствует искажению действительности. Я не хочу употреблять сильных выражений, вроде "мухолюбы-человеконенавистники", как писали в сталинские годы об ученых-генетиках и их дрозофилах, но все-таки считаю нужным заметить, что животные не понимают сентиментального к ним отношения, не нуждаются в нем. Не надо подвязывать им бантики и прыскать их духами. Собака должна пахнуть псиной. Есть классическое произведение русской литературы, дающее проникновенное понимание собачьей психологии, - "Каштанка", конечно. Ей открывалась блестящая артистическая, так сказать, культурная карьера, но она предпочла сбежать к пьяненькому столяру и сыну его Федюшке, производившему над ней садистские фокусы. Вообще мне кажется, что комиссар Фурманов проявил полное незнание предмета и типичную интеллигентскую сентиментальность, когда отметил как черту невежественности в Чапаеве его убеждение, что лошадей надо бить, иначе они портятся. Трудно спорить с тем, что крестьянин и кавалерист Чапаев знал коней лучше, чем просвещенный комиссар- горожанин.

И уж коли у нас тут мелькнуло слово "просвещение", то просит сказаться одна вполне элементарная мысль: коренной недостаток просветительской идеологии, просветительского дискурса - убеждение в существовании единых культурных норм, укорененных якобы в глубинах всякого мыслящего существа, хомо сапиенс; убеждение в том, что мир можно сделать культурно единым. Конечно, в нынешние времена сюда внесена серьезная коррекция: мультикультурализм. Но и тут исходят из того предположения, что люди, сохраняющие свои специфические обычаи (то, что и называют сейчас "культурой"), смогут ужиться без конфликтов в рамках единого общества. Что оснований для конфликтов в сущности нет. Этот просветительский оптимизм терпит крах на каждом шагу, но соответствующие конфликты политически корректно стараются не замечать, а если и замечают, то толкуют опять же политически корректно, закрывая глаза на суть проблем.

А проблемы возникают совсем уж, можно сказать, неподобные.

В книге Ильи Эренбурга "Виза времени" есть цикл статей о Швеции, написанных в середине двадцатых годов. Появляется, в частности, такая фраза:

"Не вздумайте также, обращаясь к господину Якобсону : сказать "господин Якобсон". Разве вас не предупредили, что он здесь представитель Персии? Это не шутка, это чин. Правда, персов в Люлео нет, никогда не было и скорее всего не будет, но персидское правительство ценит шведские кроны, а господин Якобсон - уважение своих соотечественников".

Реалия здесь та, что в те давние времена дипломатические штаты не были так раздуты, как сейчас, в эпоху ООН, и иностранные консулы не сидели в каждой деревне: представлять интересы той или иной страны предлагали местным солидным гражданам. Но сейчас реалии другие, и фраза о том, что персов в Швеции нет и не будет, кажется насмешкой. Если не персы, то уж черногорцы точно в Швеции есть.

Лет десять назад был показан фильм, так и называвшийся "Монтенегро", то есть Черногория. Не помню, шведский он был или американский, но действие происходило в Швеции, в которой по сюжету фильма путешествующая американка попала под чары неких цыганистых красавцев и их образа жизни. Американку играла актриса, которая снималась с Джеком Николсоном в фильме "Пять легких пьес", забыл ее имя. Тема фильма "Монтенегро" была - культурный (даже не распад, а) отпад. Представим себе Пушкина, который пошел побродить с цыганами, да так и не вернулся. При этом американка была счастлива - кажется, впервые в жизни. Конечно, этот фильм - реликт шестидесятых хиппарских годов, с ощутимым элементом иронии в отношении славной эпохи. Но шестидесятые годы прошли, а черногорцы в Швеции остались. И, кажется, один из них убил премьер-министра Пальме.

Но кто убил Пима Фортэйна в Голландии? Отнюдь не один из тех мусульман, которых нынче пруд пруди в Голландии. Его убил эко-террорист, защитник прав животных.

На этом закончим о псах и перейдем к рыцарям.

В одном из недавних номеров Нью-Йорк Таймс Бук Ревю появилась рецензия Скотта Апплби, профессора истории в католическом университете Нотр Дам, на книгу Филипа Дженкинса "Новое христианское царство: пришествие глобального христианства". По словам рецензента, автор книги, профессор религиозной истории в штатном университете Пенсильвании, "очерчивает контуры нового христианского царства, возникающего на перекрестье демографического взрыва в странах Третьего мира, мусульманского и христианского прозелитизма и чаяний новых многомиллионных масс городской бедноты о сверхъестественном спасении".

Филип Дженкинс приобрел известность несколько лет назад книгой о зреющем скандале в недрах католической церкви Америки, связанном с пресловутой педофилией. Рецензент говорит, что скандал даже превзошел предсказания автора - но тем более способствовал его авторитету своеобразного футуролога. Тем более имеет смысл прислушаться к нынешним если не пророчествам, то выкладкам Филипа Дженкинса.

Излагая его мысли, Скотт Апплби пишет:

"Сделайте заметку на вашем календаре. К 2050 году шесть государств - Бразилия, Мексика, Филиппины, Нигерия, Конго и Соединенные Штаты - будут насчитывать каждое сто и более миллионов христиан. Экваториальная Африка сменит Европу как ведущий центр христианства в мире, тогда как в Бразилии будет 150 миллионов католиков и 40 миллионов протестантов. И более чем миллиард пятидесятников распространят по лицу земли беднейшую из ветвей христианского супранатурализма.

В Южном полушарии появится новое поколение недемократических стран с теократическими претензиями, часто открыто репрессивных. Если они не будут воевать одно с другим, то будут вести войну против общего врага Ислама. В 2050 году 20 из 25 крупнейших государств будут преимущественно или полностью христианскими или мусульманскими; по меньшей мере десять из них будут в состоянии непрекращающегося конфликта.

Хотя христиане будут по-прежнему численно превышать мусульман, Ислам будет превалировать в Третьем мире и его войнах. Решающим фактором останется поддержка богатых нефтью мусульманских режимов странами индустриального Севера, чье христианское наследие не изменит их позиции в этих конфликтах. Экстремисты обеих религий будут господствовать в обществах, лишенных базовых прав человека, угнетающих женщин и нетерпимых к иным вероучениям. Эти процессы будут идти на фоне гонки вооружений в странах Азии и Африки, которые одна за другой будут обзаводиться оружием массового уничтожения, в том числе химическим и биологическим. Короче говоря, грядущие бедствия приобретут такой масштаб, по сравнению с которыми кровавые религиозные войны прошлого покажутся всего лишь утренней гимнастикой".

Итак, главное в намечающемся развитии - новое появление христианского фундаментализма и экстремизма в странах, не имеющих богатых демократических традиций и втягивающихся в конфликты с экстремизмом мусульманским.

Скотт Апплби продолжает:

"Несмотря на существование Аль Каиды, Талибана, Хезболла, Хамаса и десятков других экстремистских групп, Ислам будет отнюдь не единственным регионом религиозного экстремизма. Дженкинс, если не полностью симпатизирует появлению нового христианского порядка, то не может отказать христианам в праве идти в сторону религиозного экстремизма, как это сделали или делают мусульмане, индуисты, иудеи и даже буддисты, пересмотревшие свои традиции в сторону растущей религиозной нетерпимости. Он утверждает, что проблемы, ныне осаждающие мусульманский мир, - влечение к теократии как средству политического господства, подавление меньшинств и преследование за отход от традиционно господствующей веры - будут разделять и трансформировать будущий христианский мир так же, как это происходит сейчас в странах Ислама".