Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр молча кивнул, словно принимая к сведению ситуацию, которую всего месяц назад даже представить себе не мог.
Слово снова взял Гефестион:
– А вы-то, вы что скажете вашим солдатам? Ты, Филота, – ведь ты сейчас командующий всей конницей, – что ты скажешь своим гетайрам? По-прежнему будешь твердить, что у Александра ничего бы не вышло без тебя и твоего отца? Что он стал размазней? Что каждый вечер он только тем и занимается, что любуется вереницей своих голых наложниц, выбирая, какую удостоить своим членом? Что он больше не строит военных планов, не заботится ни о своих солдатах, ни о своем предназначении?
– Врешь! – не сдержавшись, закричал Филота. – Я никогда не говорил ничего подобного!
– Не знаю, не знаю, – отозвался Гефестион. – Во всяком случае, такие слухи ходили еще в Киликии после сражения при Иссе и в Египте – после нашего возвращения из оазиса Амона.
– Клевета! Ложь! Приведи мне того, кто говорил такие слова, найди хотя бы одного, кто подтвердит это мне в лицо, если найдет в себе достаточно мужества. Вчера пришло известие, что мой брат Никанор при Задракарте был тяжело ранен стрелой, находясь в дозоре в горах Гиркании, и ни один врач до сих пор не смог найти средства, чтобы помочь ему. Кто-нибудь побеспокоился узнать о его здоровье? Кто-нибудь подумал о моем отце, который уже потерял младшего сына, а теперь, возможно, потеряет второго? А я – может быть, я просил освободить меня и оставить в тылу, чтобы я мог позаботиться о нем?
– Ты командующий всей конницей, и эта должность достаточно тяжела, чтобы забыть про бедного Никанора, – с сарказмом возразил Гефестион.
Вскочив, Филота едва не бросился на него, но его остановил Птолемей, встав между спорщиками и взглянув прямо в глаза Гефестиону.
– Прекрати! – крикнул он. – Несправедливо так говорить с Филотой. Никанор умирает. Недавно я получил известие от гонца – незадолго до начала этого совета. Сейчас он, может быть, уже…
В шатре советов повисла могильная тишина, и несколько нескончаемых мгновений слышались лишь шум ветра над плоскогорьем – тревожный голос безграничного одиночества – да настойчивое хлопанье царского знамени на шесте. Филота закрыл лицо руками. Гефестион потупился, не зная, что сказать. Селевк и Птолемей обменялись беспокойными взглядами, тщетно пытаясь найти ответ в глазах друг друга и не понимая, как разрядить это невыносимое напряжение. Свернувшийся у ног Александра Перитас поднял морду и беспокойно заскулил, словно ощутив тяжесть, гнетущую душу его хозяина.
Александр погладил пса, а потом встал и проговорил:
– Мне искренне жаль Никанора, но я должен знать: могу ли я рассчитывать на вас?
Кратер посмотрел на своих товарищей, потом тоже встал и подошел к Александру:
– Как ты можешь сомневаться в этом? Разве мы не сражались, не жалея себя, не получали ран? Мы хотим лишь понять, чего ты добиваешься от нас, а особенно – от солдат, которые пришли сюда за тобой.
– Я просто хочу, чтобы меня понимали, – ответил Александр, – потому что я не изменился. Мое дело должно быть сделано.
– Можно сказать? – попросил слова Леоннат.
– Разумеется.
– Солдаты боятся, что ты хочешь стать таким же, как Великий Царь, что хочешь сделать их для себя персами, а персов – македонянами.
– Если бы я хотел стать таким, как Великий Царь, разве я сжег бы в Персеполе дворец и тронный зал? Завтра мы выступаем. Евмолп из Сол сообщил мне, что Сатибарзан в Артакоане. Выходим на рассвете. Кто из вас не согласен, может вернуться назад и забрать с собой своих солдат.
– Александр, но мы же… – попытался возразить Леоннат, но царь уже встал и вышел из шатра.
Филота поднял голову и обвел взглядом товарищей.
– Он не имеет права обращаться с нами таким образом. Не имеет права, – повторил он.
Александр тем временем вернулся в свой шатер. Внутри его дожидался Евмолп из Сол.
– Есть новые сведения о Сатибарзане? – спросил царь, опускаясь на табурет.
– Он готовится к сражению, но боевой дух его войска довольно низок. Я не верю, что они окажут упорное сопротивление. Как прошел совет?
Александр пожал плечами.
– Не принимай близко к сердцу, – утешил его осведомитель. – Им просто нужно привыкнуть к новой реальности. Эти люди до сих пор накрепко привязаны к своим традициям. И еще, по-моему, они ревнуют. Они боятся, что ты удаляешься от них и больше не можешь поддерживать прежние близкие отношения.
– Похоже, ты хорошо их знаешь.
– Достаточно хорошо.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что после Исса, вновь поступив к тебе на службу, я занялся и твоими друзьями. Как ты думаешь, кто подкладывал девиц им в постель?
– Ты? Но я не…
– Ах, пустяки! Моя работа или делается хорошо, или не делается никак. И потом, постельные тайны – моя специальность. Тебе известно, что мужчины после постельных утех склонны развязывать язык? Разве не любопытно?
– Прекрати.
– А девицы все мне доносили.
– Мои друзья никогда меня не предадут.
– Возможно, и нет. Но кто-то из них, может быть, больше, чем другие, подвержен некоторым соблазнам. Например, Филота, твой командующий конницей. У этого человека деликатная должность.
Александр вдруг насторожился:
– Что у тебя есть на Филоту?
– Не много. Однако в свое время он имел обыкновение поговаривать, что ты – всего лишь самонадеянный мальчишка, а без него и его отца ты бы никогда не победил ни на Гранике, ни при Иссе и что ты относишься к ним несправедливо.
– Почему же ты сразу не сказал мне об этом?
– Потому что ты не стал бы меня слушать.
– А почему я должен тебя слушать сейчас?
– Потому что сейчас ты в опасности. Тебе предстоит пересечь совершенно незнакомые места, а потом встретиться с дикими народами. Теперь ты должен точно знать, на кого можно положиться, а на кого нет. Будь поосторожнее и со своим двоюродным братом Аминтой.
– Я распорядился потихоньку присматривать за ним после того, как первый раз велел арестовать в Анатолии. Он всегда проявлял отвагу и верность мне.
– Именно: отважный и верный царевич. Если ты потеряешь любовь своих солдат, на кого обратятся их взгляды?
Александр молча посмотрел на своего осведомителя, и Евмолп сам произнес слова, которые юный царь прочел в его глазах:
– На единственного отпрыска дома Аргеадов. Надеюсь, боги пошлют тебе безмятежный сон, Александр. Спокойной ночи.
Он встал, на прощание кивнул и, убедившись в том, что за ним не увязался Перитас, удалился к себе.
Глава 34
Перед войском Александра открывалась материковая Азия с пейзажами все более суровыми и пустынными,