Анделор. Тетралогия - Мария Куприянова

— Аргент, — всхлипнул он, зарываясь лицом в пушистую гриву. — Аргент…

'Идем отсюда', - спокойный голос друга, прозвучавший в голове, стал той ниточкой, приведшей молодого человека в реальность. Он молча ухватился за гриву и из последних сил вскарабкался на единорога. Думать о произошедшем не хотелось. Думать вообще не хотелось. Стреляющая боль в висках не способствовала мыслительным процессам.

Они молча покинули место побоища, и только спустя несколько минут Николай, наконец, спросил:

— Зориан? Что с ним?

'Он убежал. Как только я вмешался'.

— Это ты? Ты прогнал гворра?

'Я всего лишь впустил в тебя волшебство'.

— Ничего не понимаю, — прошептал Коля, прижимаясь к шее единорога.

'И не надо. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы копаться в самом себе'.

— Знаю. Надо было думать головой раньше. Я же утратил способности волшебника, во мне нет волшебных частиц, и теперь ничто не удерживает гворра внутри меня.

'Именно. Когда я понял эту простую вещь, смог остановить тебя. Ой. То есть не тебя, но…'

— Называй вещи своими именами, — устало выдавил юноша. — Я — чудовище.

'Неправда. Но впредь тебе нужно быть осторожнее. Меня может не оказаться рядом, чтобы поделиться магией. А еще, — Аргент покачал зажатым в зубах мешочком, — почему-то никто кроме меня не додумался подобрать кошель с монетами!'

— Чтобы я без тебя делал, — Николай мягко похлопал по крутой шее единорога.

'Болтался бы в своем времени, вот что'.

— Не знаю. Я уже ничего не знаю.

Оставшийся путь проделали молча. Когда они въехали во двор 'Эвендики', было уже настолько темно, что висящий у входных дверей фонарь едва освещал дорогу. С трудом представляя, где может находиться конюшня, Коля целиком положился на Аргента, который в темноте видел намного лучше человека. Постучавшись, наконец, в крепкие ворота довольно-таки большого строения и сунув сонному и взъерошенному конюху серебряную монету, юноша распрощался с другом и отправился в таверну.

Его особенно не интересовало, что скажет Ладайр по поводу внешнего вида нового постояльца. Ему просто хотелось запереться в своем номере, завалиться в кровать и забыть обо всем, что произошло с ним в этот длинный-предлинный день.

Реакция хозяина оказалась вполне прогнозируемой. При виде бледного и мрачного Николая, в перепачканных грязью и кровью одеждах, тот клацнул зубами и шарахнулся назад, за стойку.

— Г-господин?

— У тебя есть что-нибудь от головной боли? — процедил Коля, не обращая никакого внимания на поведение Ладайра.

— Н-нет, — тот замотал головой.

— Тогда дай бутыль самого крепкого пойла, что у тебя есть.

Мужчина с готовностью бросился выполнять приказ, время от времени вздыхая и охая. Выставив, наконец, какую-то запыленную бутылку, он натянул на лицо улыбку и заискивающе произнес:

— Я знаю, мой слуга, Зориан, не заслуживает прощения.

— Что? — Николай не понял, куда клонит хозяин 'Эвендики'.

— Зориан. Он… потерял те деньги, что выручил за ваш камень. Но не извольте беспокоится, я все отдам! Честное слово! До последней монетки! — и опасливо покосился на висящий за спиной молодого человека меч Хранителя.

— Забудь про деньги, — скривился Коля, доставая из кармана мешочек с монетами. — И впредь не заставляй людей бродить по городу по ночам.

Казалось, ничто не смогло бы стереть облегчения и радости с лица Ладайра, даже появление гворра во всем своем жутком обличии. Он даже протянул руки и сделал шаг вперед, чтобы обнять постояльца за такую прекрасную новость, но по пути передумал и сделал вид, что ему срочно понадобилось убрать лишнюю посуду со стойки.

— Рассчитаемся завтра, — бросил Николай, подхватил бутыль, ключ от комнаты и поднялся наверх.

Судя по бирке, ему нужен был номер '5'. Выбрать из шести дверей нужную смог бы даже младенец. Видимо, постояльцы 'Эвендику' не баловали и не могли заполнить даже такое мизерное количество номеров.

Впрочем, внутреннее убранство комнаты приятно удивило усталого путника. Широкая кровать, чистое и выглаженное белье, небольшой шкаф, тумба, где стоял кувшин для умывания. По сути, здесь находилось все необходимое для того, чтобы отдохнуть после дальней дороги.

Не успел Коля плюхнуться на мягкий матрац и сделать пару глотков обжигающей жидкости из бутылки, как в дверь постучали. Стоящий в коридоре Ладайр заявил, что отдал приказ подготовить купель для дорогого постояльца. Поскольку странная жидкость наподобие самогона уже сделала свое дело, и вместо боли в голове поселилось легкое головокружение, Николай решил воспользоваться предложением хозяина. В конце концов, даже если вместо ванной ему придется залезть в бочку с водой, только дурак откажется смыть с тела грязь и кровь.

Конечно, вода оказалась еле теплой, но, по крайней мере, чистой. И не в бочке, как ожидалось, а действительно в небольшой купели. Так что, освежившись, Коля почувствовал себя немного лучше. В номере он почти прикончил бутылку с пылающей жидкостью, не заметив, как тяжкие мысли переросли в хмельной сон.

Спал он долго, и даже не слышал, как к нему сначала постучалась служанка, чтобы убрать помещение, как сам хозяин, встревоженный долгим отсутствием гостя, открыл своим ключом дверь, чтобы убедиться в том, что тот еще жив.

Николай, подобно шхуне, покачивающейся на волнах, то выплывал на поверхность, готовый проснуться, то вновь падал в бездну крепкого сна. И только ближе к вечеру смог, наконец, разлепить глаза.

Выпитая накануне бутылка давала о себе знать сухостью во рту и вновь накатившей головной болью. Кувшин с водой находился почти под рукой, и он нехотя встал, чтобы опрокинуть в себя практически все его содержимое. Остатками умыл лицо, стараясь хоть как-то освежиться и прогнать похмелье. Вчерашние события всплыли внезапно, и тошнота вновь подкатила к горлу. То, что он сделал с грабителями вчера ни шло ни в какое сравнение с тем, что учинил в лагере разбойников, когда спасал Эдель. Тогда он хоть как-то, но контролировал свое тело, а вчера… Вчера все вышло иначе. Гворр завладел им целиком, и если бы не Аргент, сложно представить, что могло бы случиться.

Почему вообще он превратился в эту дрянь? Вроде как и ненависти особенной в нем не было, ни ярости, ни ревности. Неужели то, что он перестал быть волшебником, оказало такое влияние на его черную сторону? А ведь и правда… Николай вскочил с кровати и подошел к окну, задумчиво потирая шрам на щеке. Раньше наличие в нем магии могло как-то сдерживать монстра, и тот появлялся в самые критические моменты. А сейчас, получается, любой выброс адреналина мог заново пробудить в нем гворра? Тогда понятно, почему единорог смог остановить его. Выстрелил из рога волшебством и загнал тварь обратно.