Спасательный круг (СИ) - Гейман

— Три месяца. Почти. Ты забеременела в тот день, когда вернулась ко мне. Разве не чувствовала, какая страсть была тогда, и какой бешенный выброс энергии был вокруг нас. Мы чуть на воздух не подлетели, а я ещё твоей крови выпил. Забеременеть от демона можно только абсолютно ему доверившись и открывшись, — с умным видом заключает тот самый вышеназванный.

— Ты так уверен?

— Я через неделю после почувствовал свою энергию, исходящую от тебя. Но на всякий случай, нужно уточнить.

— Ты знал и молчал, засранец, — она дёрнула волосок сильнее, и он ойкнул.

— Я не хотел лишать тебя возможности сообщить мне об этом, — ухмыляется.

— Ты иногда прямо…прямо бесишь меня! Ух, Астарот! Садист! Знаешь, как я переживала? — ведьмочка отворачивается от него, сворачиваясь почти клубком на боку. Он прижимается к её спине, трепетно целует за ушком.

— Я мог ошибаться, милая. Не хотел обнадёживать. Зато теперь я точно знаю, чувствую намного сильнее магию, — он положил руку на оголившийся животик, проявляя одну из своих способностей, прислушиваясь к ощущениям, — нашей дочки.

— Дочки?! — она, удивлённая и радостная, подскакивает, садится и впивается в него шальными глазами. — Ты уже можешь знать?

— Да, могу. Энергия женская.

Она осторожно щупает животик, и он накрывает ладонь своей, целуя в лобик и шепча заклинание, передавая часть сил ей. Она теперь тоже может ощутить покалывание в подушечках пальцев. Не сдерживаясь, снова плачет, падая на него, а потом смеётся, как дитя, и засыпает с мыслями о том, как сказать Миртл.

* * *

Миртл готовила ужинать, намечались посиделки. Делия и Астарот должны были прийти уже через десять минут. Конечно, после того, как тётушка узнала о беременности подопечной, вход в её дом демону был разрешён, тут уж ничего не поделаешь. Сноу всё ещё сомневалась, очень переживала за Корделию, присматривалась к брюнету, но осуждать младшую перестала. Новость о ребёнке повергла рыжую в шок, и первым делом появилась куча вопросов: «Разве такое возможно?», «Какой срок?», «А кем будет ребёнок?», «Где вы будете жить?» и ещё очень и очень много. В ответ на весь этот нескончаемый поток белокурая заливисто рассмеялась, ответив, что Миртл не стоит изводить себя переживаниями, что она не маленький ребёнок и вполне в состоянии решить все возникающие вопросы. Тётушка, впрочем, не злилась, лишь переживала. За Делию старшая была неописуемо рада. Она же видела, сколько лет блондинка мучилась в попытках забеременеть, как рыдала в истериках над отрицательными тестами, пытаясь понять, за что судьба так наказывает её. А теперь Гуд сияет, опаляет своим теплом, яркими лучами, исходящими от неё, в особенности, когда она говорит о будущей дочери, пытаясь угадать, как та будет выглядеть и что унаследует от неё, а что от демона. У старушки сердце размеренно стучало, а на губы наползала самая широкая улыбка из всех возможных, когда она видела дочь такой искрящейся.

Сегодня намечалось торжество в честь того, что ведьма и чёртик решили пожениться. Однако тётушка такую мысль восприняла с опаской, конечно, поздравив, но и уточнив у Делии пару раз, уверена ли та. В истории известны случаи браков между людьми и демонами, как счастливые, так и не очень. Брак в этом случае — ритуал. На Корделии будет его печать, которую она добровольно примет, в определённый день, когда барьер между мирами особенно слаб. На границе Рая и Ада, близко к небесам, он выпьет её кровь, а она — его. Печать — магический укус, после которого на ней появится след, никто не знает какой. Этот узор будет выглядеть, как кульминация чувств, пережитых за все годы знакомства. Сам же демон возьмёт что-то от Корделии, какая-то его частица или внешний вид, что-то поменяется, и это будет заметно, сразу станет ясно, что он принадлежит человеку. Да, после ритуала они в прямом смысле слова будут друг другу принадлежать: он сможет быть на поверхности, если ей это нужно, и никто в Аду не посмеет затащить его туда без надобности, потому что Делия — человек. Её силы вне Преисподней будут перетекать к нему, чтобы он мог быть на земле столько, сколько они оба хотят. В Аду же наоборот, для более комфортного нахождения силы демона частично передут к ведьме. Закрепится сильная ментальная связь, разорвать которую, если придётся, почти невозможно. Поэтому Миртл и боялась. Если у них ничего не получится, они всё равно будут вынуждены быть рядом, просто не смогут порознь, задохнутся. Решиться на такое, что Гуд, что ему, было непросто. Они, пусть и любили друг друга, в крайности в этот раз не впадали, и бабочки в животе были отодвинуты на второй план. Они долго и подробно беседовали, взвешивая все риски. Однако чувства победили, и решение было принято.

В дверь позвонили, и Сноу побежала открывать. Первым, кого она услышала, был Астарот:

— Здравствуй, Миртл, — дружелюбно улыбнулся он, — как ты думаешь, нашей малышке стоит уходить в декрет? А то мы вот спорим, и она утверждает, — входя в дом с ней за ручку, начал мужчина, — что чувствует себя великолепно и жить не может без работы. При этом её до сих пор тошнит, и она еле ходит.

Демон помог ей снять лёгкое пальтишко, без которого на улицу не выпускал, ведь начиналась осень. И если их будущая дочурка не давала о себе знать на третьем месяце, пугая маму, то сейчас, в конце пятого, Делия чувствует себя бегемотихой. Ноги отекали от любой, даже малейшей физической активности, есть хотелось двадцать четыре часа в сутки, в основном, сырое мясо, потом бесконечно рвало; спина болела так, что брюнет часами её массировал, сажая на стул без спинки, пытался, по крайней мере. А главное — живот. Огромный милый шарик надулся в пару недель, когда девочка внутри начала активно развиваться и бойко пинаться, заставляя Астарота говорить, что она вся в свою маму и долго смеяться. Ах да, ну и настроение. Он мог проснуться среди ночи от вопроса: «А ты правда меня любишь?». Ответ положительный со всеми подобающими уверениями и поцелуями. «А если любишь, то почему не принёс манго с курицей? И что, что не просила, и ты не знал. Если бы любил — знал бы», — шло следом. А потом куча слёз, всхлипов, целующий ножки демон, заверения, что она у него самая лучшая, красивая, что вовсе не толстая, а он вообще такой