Страсти ума, или Жизнь Фрейда - Ирвинг Стоун

Зигмунд обнаружил, что Ференци удивительно быстро схватывает суть дела.

Шандор Ференци обратился за помощью в разрешении возникших у него трудностей. Он занимался тремя случаями импотенции. Первый случай касался тридцатидвухлетнего мужчины, который сказал врачу:

– Всю мою жизнь мне не удавалось осуществить подобающим образом половой акт. Слабая эрекция и преждевременное извержение семени исключали сожительство. Сейчас я встретил молодую девушку, на которой хочу жениться.

Обследование не выявило ничего ненормального; свободная ассоциация не прояснила ничего, кроме факта, что он не может осуществить малую нужду в присутствии других. Ференци обратился к сновидениям пациента и, применяя методы Фрейда, добрался до первопричины нарушений. Когда пациенту было около четырех лет, за ним часто ухаживала сестра старше его на десять лет. Она была толстой (этот образ возникал в его сновидениях в виде толстых, безликих фигур, которые его раздражали, и он пробуждался с чувством тревоги и страха) и разрешала младшему братику «кататься на голой ноге». С возрастом она отказала мальчику в такой игре, осуждала его; чувство вины за влечение к кровосмесительству сделало его импотентом.

Во втором случае речь шла о сорокалетнем мужчине, страдающем импотенцией на нервной почве. С помощью свободной ассоциации он пришел к рассказу о половом влечении к своей покойной мачехе, возникшем потому, что до десятилетнего возраста она разрешала ему спать в ее постели.

Третий случай был проще. Двадцативосьмилетний парень страдал импотенцией ввиду эдипова комплекса и постоянных фантазий, направленных против отца. Ференци сумел помочь всем трем, но в разной степени. Он сказал:

– Господин профессор, я сделал одно заключение на основе этих трех случаев. Могу ли я зачитать его?

Зигмунд сел в большое кожаное кресло, закурил сигару и попыхивал ею, довольный тем, что в Будапеште у него есть ученик, защитник, последователь и полноценный практик. Ференци немного шепелявил, но его темно–голубые глаза за стеклами пенсне были удивительно живыми. Подобно извергающемуся вулкану, они вспыхивали искрами мысли, гипотез и волнующих догадок, превращая его в яркую личность.

– Мужская психосексуальная импотенция всегда проявляет себя как психоневроз и соответствует концепции Фрейда о генезисе психоневрозных симптомов. Таким образом, она – символическое выражение подавленных воспоминаний о сексуальных переживаниях в раннем детстве, подсознательного желания их повторения и вызванных этим душевных конфликтов. Воспоминания и импульсы желаний в сфере сексуальной импотенции всегда отличаются… несовместимостью с сознанием цивилизованного взрослого. В итоге сексуальное ограничение как часть подсознания распространяется и на сексуальное удовлетворение.

За обедом Ференци покорил детей Фрейда. Он обладал способностью увлечь их шутливыми рассказами, анекдотами, сказками. Дети огорчились, когда Зигмунд увел Ференци на прогулку. Хотя Ференци был на полголовы ниже Зигмунда и все его физические занятия сводились к вечерним прогулкам в кафе после дневной работы в больнице и суде, он умудрялся сделать два шага, в то время как Зигмунд один большой. Молодой человек почувствовал к этому моменту, что он принят за своего.

– Хотел бы обосноваться здесь, в Вене, и быть рядом с вами. Мне нужны образование, подготовка, советы…

– Нет, нет, вам следует оставаться в Будапеште. Вы возглавите там психоаналитическое движение. Нам крайне важно иметь вас в Будапеште.

– Но могу ли я считать себя частью вашего общества, собирающегося по средам? Откровенно говоря, мне нужно иметь связь с кем–то. Видите ли, в моем характере быть к кому–то привязанным.

Зигмунд искоса взглянул на Шандора Ференци и сказал:

– Да, но это в вашу пользу. Ваша отдача будет больше. У вас будет своя группа. Присматривайтесь к тем, с кем вы работаете и кому читаете лекции. Через год вы сможете создать Будапештское общество психоаналитиков.

– Я хочу отойти от неврологии и отказаться от поста психиатра в суде; чтобы сосредоточиться на психоанализе, мне потребуется шесть или семь пациентов. Не так ли?

– Не могу судить, вы ведь умолчали о ваших личных делах. Вам, видимо, нравится жизнь холостяка?

Ференци покраснел, умерил шаг – Зигмунду пришлось поступить так же, – затем сказал, шепелявя сильнее обычного:

– У меня постоянная интимная связь с Гизелой Палос. Она из моего родного города Миклош, старше меня на несколько лет, у нее две дочери, живет отдельно от мужа, который не дает развода. В молодости я восхищался ею, а сейчас люблю. Она хорошо обеспечена, и вопрос о деньгах не встает. Мы не говорили о супружестве; у нее не может быть больше детей, а я боюсь состариться, если вокруг меня не будет молодежи. Наша совместная жизнь устраивает обоих и оставляет мне время для исследований и ожидания благоприятной возможности стать психоаналитиком. Но есть одна просьба.

Он забежал вперед, повернулся к Зигмунду и заглянул ему прямо в лицо:

– Мне самому нужен анализ. Я чудовищный ипохондрик. Если мне удастся урвать время и приехать к вам на неделю–две, не проведете ли вы со мной психоанализ, чтобы я осознал сам себя и не стал жертвой пациентов, которые могут увлечь меня в их собственные тайники?

– Разумеется, приезжайте так часто, как можете. Все мои свободные часы – ваши. Мы погуляем по улицам Вены и поговорим, почему вы не можете сами проанализировать вашу ипохондрию. Есть ли у вас пациенты с таким же недугом?

– Да. Несколько, и иногда мне удается дойти до источника их болезни. Но я не могу сделать то же самое с собой. Вы были вынуждены проделать самоанализ, чтобы продолжить вашу работу. Но потому, что у вас не было никого. Для меня же существует Зигмунд Фрейд.

У Зигмунда потеплело на душе, он был глубоко тронут.

– Есть предложение. На лето мы всегда снимаем дом в горах. Почему бы не присоединиться к нам на пару недель? До прогулки Марта сказала мне: «Твой молодой доктор Ференци – душевный человек, не так ли?» Я полагаю, что она не ошиблась. Приезжайте к нам на отдых, мы побродим по лесу, поплаваем в озере, сходим в горы…

4

Марте было приятно, что Роза живет на том же этаже напротив. Обе семьи имели свой уклад и в то же время крепко дружили. У Марты было мало времени, чтобы искать какую–то новую дружбу: Зигмунда почти непрерывно посещали иностранные врачи и друзья, задерживались на ланч или на ужин. Некоторые вроде Отто Ранка стали членами семьи. Марта покупала провизию на рынке Нуссдорферштрассе, не беря с собой по венской традиции горничную. Осторожно торгуясь, она покупала лучшее мясо, овощи и молочные продукты по более дешевой цене, поскольку вопреки шуткам тетушки Минны по поводу «психоаналитического комиссариата» у Фрейдов доходы Зигмунда оставались скромными и непостоянными. Марта вела хозяйство расчетливо, чтобы денег на домашние расходы хватало до конца недели. Однако ей приходилось в воскресенье заходить с заднего хода в лавку бакалейщика – по закону в этот день лавки должны быть закрыты – и закупать дополнительную провизию для гостей, явившихся без предупреждения. После обсуждения спорных вопросов Зигмунд приглашал гостей на обед. Не проходило и дня, чтобы за семейным столом не присутствовало от одного до пяти коллег Зигмунда; это была дань признательности доброй натуре Марты.