Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Берега ручья затенены были мангровыми зарослями, за ними тянулась полоса другой растительности шириной 20 футов. На этой узкой полосе был слой хорошего, питательного перегноя; здесь росла зеленая трава, тем более радовавшая взоры, чем сильнее она контрастировала с видом выгоревших гор. Больше всего интересовали нас, натуралистов, те места на берегу, где росли деревья и кустарники. Мы нашли тут много растений, а также новые виды птиц разных классов, в основном совершенно неизвестных.

Но еще больше понравился нам дружелюбный, добрый нрав и миролюбивое поведение жителей. Их было немного, и хижины были рассеяны редко; они стояли по две, по три рядом, обычно под группой высоких фикусовых деревьев, чьи ветви так тесно переплелись, что сквозь листву не видать было неба. Благодаря этому у здешних обитателей имелась не только постоянная прохладная тень, но и другое удовольствие, а именно множество птиц, искавших в густых кронах укрытия от палящих лучей полуденного солнца и не прекращавших ни на мгновение свой концерт. На редкость нежным было пение одного вида пищух; оно не могло не понравиться всякому, кто питал хоть малейшую склонность к гармоническим песням этих лесных певцов. Видимо, и туземцам оно нравилось, ибо они любили сидеть у корней сих благодатных деревьев, которые к тому же привлекли наше внимание необычностью строения. Ствол оканчивается в 10, 15, 20 футах над землей и покоится на длинных корнях, которые с этой высоты совершенно прямо и отвесно уходят в землю; притом они такие круглые, как будто выточены, и эластичны, как натянутая тетива лука. Из луба сих деревьев, вероятно, изготовляются куски коричневой материи, что так обращают на себя внимание в наряде новокаледонцев.

Наши новые знакомые научили нас некоторым словам своего языка. В нем не оказалось ни малейшего сходства с каким-либо другим, и этого уже более чем достаточно, чтобы удержать даже самых крупных и усердных специалистов по генеалогии от слишком поспешных гипотез относительно их происхождения. Что касается характера этих добрых людей, то мы скоро заметили, что их доброта и миролюбие отчасти связаны с природной вялостью. Когда мы выходили на прогулку, они редко следовали за нами; если мы проходили мимо их хижин и не заговаривали сами, они, похоже, могли не обратить на нас никакого внимания. Разве что женщины оказывались немного более любопытными и иногда прятались в кустах, чтобы подсматривать за нами издали; но приближаться к нам они могли только вместе с мужчинами.

Когда мы стреляли птиц, это не вызывало у туземцев ни малейшего внимания или замешательства. Напротив, если мы подходили близко к хижинам, юноши обычно сами высматривали птиц и показывали их нам. Было похоже, что на это время года у них оставалось мало дел; участки уже были обработаны, бананы и корни Аruт [таро] посажены. По той же причине они сейчас меньше, чем в другое время, могли предоставить нам продовольствие, иначе при столь дружелюбном и добром нраве наверняка бы это сделали. Во всяком случае, было бы бессердечно думать о них иначе и отказывать им в гостеприимстве, в столь высокой степени присущем всем другим обитателям Южного моря, за что их так высоко ценят все чужеземцы-мореплаватели.

Мы ходили так до полудня, а затем с запасом пресной воды возвратились на корабль. Охранять на берегу пустые бочки осталось лишь несколько человек, хотя при такой честности туземцев и эта предосторожность была, возможно, излишней. В наше отсутствие господин Уолс установил инструменты на маленьком песчаном острове, дабы наблюдать ожидавшееся в этот день солнечное затмение. Капитан составил ему компанию. Как эти, так и другие наблюдения показали, что упомянутый маленький остров находился под 20°17'39'' южной широты и 164°41'21" восточной долготы. Наблюдать удалось лишь конец затмения, так как в начале солнце было закрыто облаками. Господин Уолс измерил величину затмившейся части с помощью квадранта Хедли, который вообще не был предназначен для таких целей, но, по мнению капитана Кука, обеспечивал большую точность, чем микрометр.

К вечеру мы с капитаном сошли на берег в том месте, где наполнялись водой бочки. У деревьев кайепути (Melaleuca), многие из которых в это время цвели, кора в некоторых местах отошла от ствола, и под ней нашли приют жуки, муравьи, пауки, ящерицы и скорпионы. Погода была приятной, и мы гуляли по окрестным холмам до самого заката; в сумерках нам показалось, будто в сухой траве водятся перепела, но установить это наверняка мы не смогли ни в тот день, ни потом. Нам встретилось лишь несколько туземцев; некоторые из них оказались столь доверчивыми, что захотели продать нам свое оружие. Мы попытались им объяснить, что нам нужно продовольствие, однако все эти намеки остались без ответа, так как им самим явно не хватало еды. В самом деле, почва здесь только в некоторых местах пригодна для земледелия и весьма скудно оплачивает жителям затраченные на нее труды.

Утром 11-го, прежде чем у корабля появились индейцы, мы спустили шлюпку, дабы по морскому обычаю похоронить в море одного из наших людей. Это был корабельный мясник, скончавшийся накануне в результате несчастного случая, происшедшего 5 сентября. В свои шестьдесят лет он оставался трудолюбивым, неутомимым человеком. Он был третий, кого мы потеряли за время плавания; один утонул, другой умер от водянки.

После завтрака мы с капитаном, старшим штурманом, двумя мидшипменами и тремя матросами отправились на берег, чтобы подняться на гору, с которой стекал наш ручей. Подъем был местами очень крутой, но мы нашли удобную тропу. Скалы состояли сплошь из основной породы, то есть смеси кварца и слюды, окрашенной иногда больше, иногда меньше частицами железа. Деревья кайепути росли по всему склону, и внизу и наверху. Чем выше мы поднимались, тем больше нам попадалось разнообразных кустарников; и хотя они стояли довольно редко, но заслуживали всяческого внимания, потому что почти все цвели и были нам неизвестны. Дальше кверху деревья заметно мельчали; лишь в некоторых глубоких расщелинах, куда стекавшей водой нанесло плодородную почву, из нее пробивалось множество свежих, сильных и зеленых растений.

Так мы шли в гору около часа, когда повстречали вдруг более двухсот индейцев, в большинстве вооруженных; они пришли из мест, лежавших в глубине острова, по ту сторону гор, чтобы только посмотреть на нас, чужестранцев. Увидев, что мы идем вверх той же самой дорогой, какой они спускались, некоторые из них повернули и пошли с нами. Недалеко от вершины мы увидели несколько столбов, воткнутых в землю; они были перекрыты сухими ветками, поверх коих лежали пучки травы. Туземцы объяснили нам, что на этой горе они погребают мертвых, а столбы обозначают могилы.