Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9 - Казанцев Александр Петрович

— Великий боже!

— И представьте себе, пастор, тут-то я и увидел свои часы! Они прилипли к стене на уровне второго этажа. Я очень испугался и бросился бежать. Падал я несколько раз и, право, не могу вам точно сказать, когда именно повредил себе ногу… Однако, пастор, замок уже близко. Прошу вас, выньте свой требник!

Пастор достал молитвенник и, надев очки в металлической оправе, забубнил себе что-то под нос. Несколько раз он спотыкался.

— Прошу вас, Петерсен, поддерживайте меня, иначе я могу упасть.

— Ах, у меня и без того подкашиваются ноги от страха!

— Мужайтесь, сын мой! Помните, что дома вас ждет фру Петерсен, которая уверена, что ваши часы и деньги за провизию остались у господина Стонсена, трактирщика.

Пастор не успел договорить. Оба спутника вздрогнули и оглянулись.

Сзади них послышался топот. Из-за деревьев показался всадник. Пыль покрывала его серый дорожный костюм. Взмыленная лошадь испуганно косилась на путников.

На мосту, где остановились пастор и Петерсен, всадник придержал коня и окинул их угрюмым взглядом. Один его глаз был прикрыт несколько более, чем другой.

Петерсен низко кланялся. Пастор кивнул с достоинством. Всадник не ответил.

Открылись ворота. В них показался привратник.

— Хэлло! Кто это? — обратился к нему всадник, указывая глазами на стоящих на мосту людей.

— Это Петерсен, он приносит провизию. А это господин пастор.

— Пусть они объяснят вам, что им надо! — сказал всадник и проехал в ворота.

Пастор раскрыл требник и, сопровождаемый Петерсеном, медленно направился к привратнику.

— Господин привратник, — начал пастор, — хозяева этого замка, принимающие у себя невежливых всадников…

— Это и был сам хозяин, господин пастор!

— Гм… гм… — замялся пастор и оглянулся на Петерсена.

Привратник ухмыльнулся.

Пастор вынул платок из-под шляпы, высморкался и, приняв важный вид, продолжал:

— Итак, хозяева или хозяин этого замка остались должны почтенному господину Петерсену за молоко и провизию…

— И за часы, — высунул голову из-за плеча пастора Петерсен.

— И за разбитые часы, — неуверенно подтвердил пастор.

— Что ж, пройдите во двор и присядьте вот здесь, — указал привратник рукой на поросшие мхом камни около черной от времени стены замка.

Петерсен боязливо прошептал:

— Пастор, пастор! Это и есть то самое чертово место!

Высоко подняв голову и читая вслух молитвы, пастор двинулся к проклятому месту. Старинный молитвенник в окованном железом переплете он держал далеко перед собой.

Вдруг неведомая сила выхватила из рук почтенного пастора молитвенник, сорвала с него очки и бросила то и другое в стену. Там вещи и прилипли на уровне второго этажа. Следом за ними загромыхала железная палка Петерсена.

Несчастный пастор опустился на землю, словно из-под него выдернули почву. Его ноги в грубых деревенских сапогах нелепо торчали в разные стороны.

— Что же вы не призываете господа бога, господин пастор? — зашипел крестьянин.

Побледневшие губы пастора дрожали.

Петерсен тихонько сел рядом с пастором, трясущимися пальцами держась за его рукав.

Вдруг молитвенник, очки и железная палка отделились от стены и грохнулись на землю.

Палка, отскочив от камня, ударила пастора по ноге.

— Ой-ой! — жалобно застонал служитель церкви, пытаясь отползти в сторону.

Но Петерсен не отпустил его рукава и последовал за ним на корточках.

— Ха-ха-ха-ха! — загромыхал кто-то сзади.

И без того перепуганные, пастор и крестьянин оглянулись. Там, взявшись за бока, широко расставив ноги в желтых гетрах, хохотал недавний всадник.

— Спаси нас великий боже! Если ты дьявол, то сгинь… Тьфу! Тьфу! Тьфу!

— Что вы плюетесь, почтеннейший? — сказал всадник, подходя к пастору.

Серое от пыли лицо всадника с пронизывающими холодными глазами, один из которых был прикрыт больше другого, казалось страшным.

Всадник остановился перед стеной и смерил глазами расстояние до второго этажа.

— Не меньше нескольких миллионов гаусс! Вы поняли это, почтеннейший?

— О-о нет, сударь… — пролепетал пастор.

— Вы, кажется, пришли за каким-то долгом?

— Так точно, сударь, — вставил Петерсен.

— Сколько?

— Двадцать крон, сударь.

— Получайте ваши кроны и проваливайте! Ну?

Петерсен подхватил деньги и заковылял к воротам, позабыв свою палку. Пастор пошел было за ним, но вернулся и с вороватым видом подобрал разбитые очки и молитвенник. Оглянувшись еще раз на страшного всадника, он, сильно припадая на левую ногу, затрусил вслед за Петерсеном.

Ударив стеком по гетре, всадник пошел к замку.

— Вы не можете спорить против того, господин Петерсен, что я помог вам получить деньги, — говорил пастор, когда они с Петерсеном выходили из рощи.

Из-за деревьев поднимались суровые башни волшебного замка.

— Я не понимаю вас, пастор! При чем тут вы? Ваш требник ведь не остановил дьявольского наваждения!

— Не хотите ли вы сказать, что мне не причитаются мои деньги?

— Я хочу вам только сказать, что вам не причитаются мои деньги!

Возмущаясь и споря, удалялись эти хромающие на разные ноги фигуры, пока совсем не скрылись за поворотом.

Поднявшись по изъеденным веками ступеням, всадник остановился перед массивной, обитой железом дверью.

Бросив недокуренную папиросу на пол, он позвонил.

В двери открылось круглое окошечко, и чей-то глаз прильнул к нему. Потом за стеной загрохотало, и дверь медленно растворилась.

Перед всадником вытянулся человек гигантского роста.

— С приездом, мистер Вельт!

— Хэлло, Ганс! Как дела?

— В полном порядке, мистер Вельт!

— Работаете?

— Так точно, мистер Вельт.

— Это я уже видел!

Ганс поднял бесцветные брови:

— Осмелюсь… Мне кажется, вы еще не могли быть в лаборатории.

— Совершенно достаточно, Ганс, быть около нее. Итак, идем! Покажите, как вы тут устроились.

— Слушаюсь, мистер Вельт.

Сопровождаемый верным Гансом, Фредерик Вельт вошел в большой зал с узкими стрельчатыми окнами.

Со сводчатого потолка свешивались гирлянды изоляторов, поддерживающих провода высокого напряжения. На изоляторы сурово смотрели со стен портреты древних рыцарей. Гигантские трансформаторы наполняли помещение ровным гулом. Из-за стены слышалась работа каких-то машин.

Фредерик прошел в следующую комнату. Воспоминания об Америке, о Мод проснулись в нем. Три так знакомых ему компрессора работали здесь, сжимая воздух, водород и гелий.

Фредерик подавил в себе минутное чувство грусти.

Вместе с Гансом они прошли в полутемный коридор и поднялись во второй этаж. Миновав галерею старых фамильных портретов прежних владельцев замка, они вошли в просторный, но темный зал.

Он был пуст. Лишь древние рыцарские латы немыми стражами охраняли дверь в противоположном конце зала.

Вельт, остановившись посередине, оглядывал помещение:

— Право, недурное место! А? Как вы думаете, Ганс? Немного мрачно…

— Совершенно с вами согласен, мистер Вельт.

Внимание Вельта привлек какой-то металлический звук. Он вздрогнул и оглянулся.

В полутемном зале никого не было.

— Гм… Средневековые рыцари плохо заботились об освещении. Но, по-моему, здесь никого нет, кроме нас, Ганс?

— Точно так, никого!

Лязгающий звук повторился.

Вельт схватил Ганса за руку.

Они ясно увидели, как оба рыцаря, словно по команде, подняли свои железные руки и протянули их к охраняемой двери.

— Что за чертовщина! — прошептал Вельт.

Латы покачнулись, с металлическим звоном грохнулись на пол и замерли у стены в самых неожиданных позах.

— Фу, черт! Воображаю, что было бы с милейшим пастором! Однако, Ганс, надо будет убрать этих железных кукол — они не рассчитаны на миллионы гаусс.