Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования - Г. Коган

После возвращения в Германию Рильке начинает знакомиться с русской культурой более основательно и углубленно. Вся его жизнь отдана теперь изучению России: упорным занятиям языком, чтению русских классиков.

В одном из писем Рильке в Россию от июля 1899 г. сказано:

"В последнее время я много читал Толстого, маленький этюд которого "Люцерн" мне особенно понравился, и Достоевского, "Братьев Карамазовых", которого я еще читаю и который полностью очаровал меня своими "Белыми ночами" (как они все-таки хороши!)"[2200].

Весьма красноречива следующая запись, которую делает Рильке в своем дневнике 2 декабря 1899 г.: "…я прочитал с большим удовлетворением "Русский роман" Мельхиора де Вогюэ. В своих конспектах я отметил все наиболее ценное, что есть в этой тонкой книге <…> Сразу же после этого, — продолжает Рильке, — я стал читать первый роман Достоевского "Бедные люди". Это та самая книга, о которой с восторженным признанием говорили Некрасов и Белинский. И я не знаю ни одной книги, которую можно было бы поставить рядом с ней. Сегодня я не могу писать об этом, но знакомство с книгой для меня не пройдет бесследно"[2201].

Роман Достоевского, действительно, оставил в его душе глубокий след. Воспринимая Достоевского (как и всю Россию) весьма субъективно, Рильке увидел в "Бедных людях" прежде всего апофеоз смиренного униженного бытия. Любовь и сострадание Достоевского к своим героям Рильке принимал за поэтизацию бедности, которая была для него символом опрощенного "естественного" существования, якобы отличающего русских людей. В общем смысле "бедность" для Рильке — непременное условие напряженной духовной жизни. Заявляя в "Часослове" о том, что "бедность — это великое сияние изнутри"[2202], Рильке по существу ставит знак равенства между нищетой, монашеским аскетизмом и творческим актом. Не случайно третью книгу "Часослова" Рильке заканчивает обращением к легендарному образу Франциска Ассизского. Бедность выступает в творчестве Рильке как антипод богатства, символизирующего упорядоченную рационализированную, в конечном итоге, буржуазную жизнь; ее воплощением для Рильке были "большие города", из которых так стремится его герой Мальте (роман "Заметки Мальте Лауридса Бригге", 1909). В духе Мальте или Франциска Ассизского переосмыслял Рильке и русских людей, в том числе и героев Достоевского — Вареньку и Макара Девушкина.

Увлечение Рильке "Бедными людьми" было настолько сильным, что спустя некоторое время, видимо, в первой половине 1901 г. (уже после своего второго путешествия в Россию) он берется за перевод этой вещи.

В той же книге Хеллер приводит следующие слова Рильке:

"…Я читал его "Бедных людей" — после того как его страна и его язык в огромной степени подготовили меня для этого, — я по нескольку раз перечитывал эту вне всяких сомнений гениальную книгу и, наконец, перевел оттуда отрывок"[2203].

В письме к А. Н. Бенуа 28 июля 1901 г. Рильке рассказывает:

"Мне кажется, я уже говорил вам, насколько высоко я оцениваю Достоевского. "Insel" в скором времени напечатает замечательный отрывок из романа ("Бедные люди") (история студента [Покровский]) в моем переводе, который я выполнял с большим старанием"[2204].

Однако в журнале "Insel" перевод этот по неизвестным причинам опубликован не был. В настоящее время рукопись считается утерянной. По-видимому, она была продана с аукциона в 1914 г. вместе с другими бумагами Рильке, находившимися во время войны на его парижской квартире.

Имя Достоевского постоянно встречается в переписке Рильке с Бенуа. В уже цитировавшемся письме 28 июля 1901 г. Рильке просит художника прислать ему "эссе господина Мережковского о Толстом и Достоевском". Просьба Рильке была вызвана рекомендацией Бенуа, увлекавшегося в то время русскими мыслителями религиозно-философского направления.

В письме к Бенуа 6 декабря 1901 г. Рильке сообщает (письмо написано по-русски):

"До сих пор я только первый том сочинения г. Мережковского получил, и я на днях буду углубляться в эту важную книгу".

В конце Рильке добавляет:

"О сочинении Мережковского я в любом случае буду писать для одного из наших журналов".

Однако замысел Рильке не был осуществлен. Поэт не последовал и совету Бенуа, рекомендовавшего рассказы Достоевского "Бобок" и "Сон смешного человека" для перевода на немецкий язык. Рекомендация эта содержится в письме Бенуа к Рильке 4/17 августа 1902 г.[2205] А 27 августа 1902 г. Рильке уезжает из Германии в Париж, и на этом обрывается "русский" период его жизни.

Но и в годы своих скитаний по Европе, не будучи внешне ничем связанным с Россией, Рильке любил и перечитывал Достоевского. Принято считать, что влияние Достоевского проявилось в его романе "Заметки Мальте Лауридса Бригге". "История Николая Кузьмича, описанная в романе, немыслима без Достоевского", — категорически заявляет Брутцер[2206]. Е. И. Нечепорук усматривает в духовном облике Мальте "воздействие образов Раскольникова и Подростка"[2207]. Решительно отвергая последнее предположение (никаких свидетельств о знакомстве Рильке с романом "Подросток" не сохранилось), заметим, что и весьма тривиальное сопоставление Мальте с Раскольниковым, основанное лишь на одном случайном замечании Рильке в его письме к жене 19 октября 1907 г., также не имеет под собой достаточных оснований. Мальте и Раскольников едины лишь в своем активном неприятии окружающего их мира. Устремления же, движущие героем Достоевского, имеют мало общего с теми духовными испытаниями, через которые ведет своего героя Рильке.

Среди ряда свидетельств, подтверждающих, что интерес к Достоевскому Рильке сохранил и после 1902 г., наиболее убедительным является его письмо к N. N. 3 апреля 1912 г.

С энтузиазмом рекомендуя своей корреспондентке отдельные произведения русского писателя, Рильке обнаруживает осведомленность обо всех последних изданиях Достоевского:

"…Вы, разумеется, не должны отказываться от Достоевского, если жизнь приблизила его к вам и поставила на очередь. Приняться за него я советую вам в такой последовательности: начинайте с "Бедных людей" <…> существующие переводы несовершенны, и все-таки начните именно с этой вещи, если вам удастся ее достать. Затем возьмите "Белые ночи" (я читал эту вещь только по-русски, было это также давно, ни одного хорошего перевода мне не попадалось, однако в новом пиперовском издании переложение должно быть более приемлемым, чем во всех предыдущих). Далее, я от всей души рекомендую вам "Идиота", великолепное произведение (перевод в издании Кассирера, по моему лучше, чем в Полном собрании сочинений) и, наконец, став опытнее в общении с Достоевским, переходите к его трехтомному сочинению "Братья Карамазовы", к его поздней, огромной, величайшей удаче. Попутно читайте книгу Нины Гофман о Достоевском, которая со всей достоверностью расскажет вам о подробностях его жизни и во многом облегчит понимание"[2208].

Пиперовское издание, которое упоминает Рильке, это — первое полное собрание сочинений Достоевского на немецком языке, выходившее в издательстве Рейнхарда Пипера (Мюнхен) с 1906 по 1919 г. Издание осуществлялось под руководством известного критика и эссеиста Артура Меллера ван ден Брука (1876-1925) при участии Д. С. Мережковского и Д. В. Философова[2209]. "Переводы, порученные двум русским, владеющим в совершенстве немецким языком, Разину и Феофанову, — сообщалось в русской печати, — редактируются известными немецкими писателями"[2210]. Полное собрание сочинений распадается на две части. В первую часть входят пять крупных "романов: "Преступление и наказание" (Родион Раскольников, тт. I-II), "Идиот" (тт. III-IV), "Бесы" (тт. V-VI), "Подросток" (тт. VII-VIII) и "Братья Карамазовы" (тт. IX-X). Вторая часть включала остальные художественные произведения писателя, публицистику, литературно-критические статьи и письма. Немецкое собрание сочинений Достоевского открывается романом "Бесы", выход которого был, по всей вероятности, приурочен к 25-летию со дня смерти писателя.

Роман "Бесы" стал чрезвычайно актуален в Германии после первой русской революции. Консервативно настроенная интеллигенция как в России, так и в Германии пыталась обрести себе союзника в лице автора "Бесов" — романа, в котором русские революционеры 60-х годов изображены в искаженном свете. Этим и объясняется внеочередное издание этого романа — "эпоса русской революции", по определению Меллера ван ден Брука[2211]. Появление "Бесов" в пиперовском издании вызвало целый поток рецензий, статей, откликов (Ф. Бюлов, Я. Ю. Давид, О. Цабель, Я. Шлаф и др.). Тема, которую, варьируя, обсуждали эти авторы, была одна и та же: Достоевский и революция ("Роман Достоевского о революции", "Роман Достоевского о революционной России", "Достоевский, Россия и революция", "Достоевский, нигилизм и революция" и т. д.).