Путешествия вокруг света - Отто Коцебу

В северо-западной части группы Лигиеп мы обнаружили несколько сравнительно больших островов, поросших прекрасными кокосовыми пальмами. Эти острова, по-видимому, имеют значительное население. Здесь же мы заметили два широких пролива, соединяющих лагуну с открытым морем. С небольшого расстояния они показались нам совершенно безопасными. Эти проливы спокойно может преодолеть даже самый большой линейный корабль, ибо они расположены так, что позволяют без поворотов пользоваться пассатом и при входе в лагуну, и при возвращении в открытое море. В лагуне, несомненно, имеются удобные якорные стоянки. Поэтому, если какому-нибудь мореплавателю придется останавливаться на Радаке, я рекомендую группу Лигиеп как самую удобную.

В полдень, когда северо-западная оконечность группы находилась от нас на расстоянии 1 мили строго на восток, мы произвели точную обсервацию. Оказалось, что эта точка расположена под 10°3′40″ северной широты и 169°Г57" восточной долготы.

По окончании наблюдений я тотчас приказал поставить все паруса, чтобы с помощью свежего ветра двинуться на северо-запад. Там я надеялся обнаружить одну из островных групп цепи Ралик. С наступлением темноты мы снова убрали большую часть парусов и стремились в течение ночи удерживать судно на месте. На рассвете мы двинулись дальше, но теперь погода испортилась, и сильный дождь резко ограничил видимость. Поскольку не было надежды на скорое изменение погоды, я вынужден был отказаться от посещения Ралика и взял курс на Камчатку.

Мы часто возвращались в мыслях к маленькому добродушному народу Радака, с которым расстались навсегда. Эти островитяне обитают в стороне от путей, которыми обычно пользуются корабли, плавающие в Южном море. Поэтому их теперь не скоро посетят. Может даже случиться, что о жителях Радака со временем и вовсе забудут. Принесет им такое забвение горе или, наоборот, счастье — об этом знает лишь тот, кто управляет судьбами людей.

На цепи Радак люди, безусловно, появились позже, чем на большинстве других островов Южного моря. Остается неизвестным, когда и откуда они переселились, хотя и можно предположить, что местные жители происходят с Каролинских островов. Сами обитатели Радака не сохранили на этот счет никаких преданий. Их язык совершенно непохож ни на один из полинезийских диалектов и, по-видимому, значительно моложе последних [255].

Почему у обитателей Радака выработался превосходный характер, тогда как на других островах Южного моря, где климат не менее прекрасен, а природа щедрее, люди одичали настолько, что стали похожи на хищных зверей? Я думаю, что важную роль сыграло благонравие радакских женщин. Опыт показывает, что нравы всегда тем мягче, чем большим уважением пользуется прекрасный пол. Чтобы завоевать уважение, женщины должны быть сдержанными. Если прелесть женщины соединяется со скромностью, она может без труда господствовать даже над самым грубым и жестоким возлюбленным. Именно в таком направлении и влияли обитательницы Радака на свой народ, чем в немалой степени способствовали развитию у него доброты и любезности.

Возможно, определенную роль сыграли и другие счастливые обстоятельства. Ведь на Таити до введения христианства женщины отнюдь не отличались скромностью, что не мешало тамошним мужчинам быть весьма добродушными. Однако обитателям Радака я отдаю в этом отношении решительное предпочтение перед таитянами.

Часть вторая

Глава IX.Камчатка

Вплоть до тропика Рака ветер нам благоприятствовал, но здесь мы попали в полнейший штиль, продолжавшийся двенадцать дней. Все это время стояла невыносимая жара и поверхность океана до самого горизонта оставалась гладкой, как зеркало. Только моряки могут понять, как тяжко было у нас на душе. Деловитое оживление, всегда царящее на судне, сменилось удручающим покоем. Всеобщее нетерпение возрастало с каждым днем. Некоторые матросы уже потеряли надежду на то, что вновь поднимется ветер, и скорее готовы были перенести любой шторм, чем это затишье.

Однажды утром нас позабавило появление на поверхности воды двух больших меч-рыб, гревшихся на солнце. Я приказал спустить шлюпку с гарпунерами, надеясь, что эти могучие животные позволят приблизиться к себе настолько, что удастся поразить их гарпуном. Однако они не стали ждать приближения шлюпки и вновь погрузились в морские глубины, так что мы лишь напрасно помешали их забавам.

Несколько раз мы брали пробы воды, в том числе даже на глубине 100 саженей. Температура воды здесь оказалась равной всего 2° по Реомюру [2,5 °C], тогда как на поверхности она равнялась 24° [30 °C].

Наконец 22 мая, в годовщину спуска нашего шлюпа со стапеля, поднялся свежий ветер, и наше судно сравнительно быстро понеслось вперед по все еще гладкой поверхности моря.

1 июня, когда мы достигли 42° северной широты и 159° восточной долготы и тем самым оказались против берегов Японии, мы обнаружили на море полосу красного цвета шириной примерно в сажень, а длиной около мили. Пересекая эту полосу, мы взяли пробу воды и установили, что ее красный цвет объяснялся присутствием великого множества мелких рачков, едва различимых глазом.

Отныне мы начали все сильнее ощущать суровость северного климата. Безоблачное прежде небо сделалось пасмурным. Его все чаще застилали тучи, угрожавшие штормами, и нередко эти угрозы оправдывались. К тому же нас почти непрерывно окутывал туман, который снижал видимость до нескольких саженей. За короткий срок температура воздуха понизилась с 24 до 3° [3,75 °C].

Подобная резкая перемена обычно тяжело сказывается на здоровье команды. Однако благодаря искусству и стараниям нашего врача Зивальда начавшиеся заболевания были быстро пресечены.

В подобное время года в этих широтах столь суровая погода обычно не наблюдается, но у берегов Японии она преобладает даже в середине лета. Появление большого количества китов и буревестников также свидетельствовало о том, что мы продвигаемся к северу и находимся уже вдали от благодатных островов Южного моря.

Все же ветер нам настолько благоприятствовал, что уже 7 июня мы увидели горы Камчатки, одетые в зимний наряд. Нашим взорам открылось величественное зрелище высоких зубчатых гор, как бы устремившихся к самому небу. Их вершины, покрытые вечными снегами, блистали на солнце, в то время как склоны были опоясаны облаками. На следующий день нам удалось достичь Авачинской бухты, и вечером мы бросили якорь в Петропавловской гавани.

Итак, мы оказались на Камчатке. Этот большой полуостров с севера ограничен рекой Анадырь [256], на юге простирается до Курильских островов, на востоке омывается океаном, а на западе — Охотским морем. Подобно некоторым людям, этот полуостров не заслужил своей дурной славы. Его считают суровой и неплодородной страной, чуть ли не краем света, а на самом деле он находится на одной широте с Англией и Шотландией и по размерам почти равен этим двум государствам, вместе взятым. Правда, лето на Камчатке гораздо короче, чем там, но зато оно несравненно прекраснее, а растительность пышнее. Зима длится весьма долго и причиняет большие неудобства из-за обилия снегов, но в южной части полуострова она не очень холодная. Принято было считать, что краткость лета препятствует хлебопашеству, но многократные опыты доказали обратное.