Мир красного солнца (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

— Одно движение… — предупредил он.

— Не беспокойтесь. Я слишком дорожу собственной жизнью, — заверил в ответ Адамс.

Кобб включил переговорное устройство. На экране возникла пухлая красная физиономия с маленькими, близко посаженными зелеными глазками, обрамленная взъерошенными седыми волосами. Сенатор Джей Уокер!

— Ты?! — прохрипел Уокер.

— Вы вышли на связь на моей волне, — заявил Кобб.

— У меня и в мыслях не было вызывать тебя! — Уокер рычал от ярости, — Я даже не знал, что это твоя волна. Скажи, есть рядом с тобой человек по имени Адамс?

Адамс напрягся в своем кресле.

— Он просил меня настроиться на эту волну, — продолжал, брызгая слюной, сенатор. — Сказал, я узнаю кое-что интересное.

— Да, он здесь, — подтвердил Кобб.

Он отошел от визора и дулом пистолета подтолкнул к нему Адамса. Губы его при этом едва слышно шептали:

— Мое предупреждение остается в силе.

— Естественно, — кивнул Адамс и повернулся к экрану: — Здравствуйте, сенатор.

— Что вам от меня надо? — прохрипел Уокер.

— Сегодня ночью взорвали атомную станцию в Монтане, — сказал Адамс. — Погибли более ста человек.

— Ну и?.. — Из передатчика отчетливо доносилось свистящее дыхание сенатора, — Что ж, это очень печально.

— Мне известны имена тех, кто спланировал и осуществил этот взрыв. Есть и доказательства. Весьма веские доказательства.

— Людей нельзя винить в этом взрыве, — пробормотал Уокер, — Топливо нестабильно, опасно, оборудование плохо налажено и с трудом поддается управлению. Вот поэтому так и происходит. Пуфф — и все.

— Не согласен, — возразил Адамс. — В этой трагедии повинны люди. Их много. Полагаю, кое-кого вы знаете.

— Да кто вы такой, мистер Адамс? — Тон сенатора был оскорбительным.

— Я был членом военного трибунала. А в настоящий момент — официальный представитель всемирного комитета, штаб-квартира которого находится в Женеве, в Швейцарии.

— И вы?.. И вы!..

— В моем распоряжении имеется достаточно улик, чтобы повесить десяток вам подобных, сенатор. В том числе и вас самого.

— Вы не осмелитесь! — взорвался сенатор. — Это шантаж. Бессовестный шантаж. Мы вам устроим…

— Ничего вы не устроите. Вы предстанете перед судом — пред всемирным судом в Женеве. Он существенно отличается от любых других. Ваши показания, а также все аргументы в вашу защиту должны быть представлены в письменном виде. Никакие адвокатские фокусы там не пройдут, никаких отсрочек быть не может. Не будет там и жюри присяжных, так что и на их жалость не рассчитывайте. Решение принимается исключительно на основании фактов. Апелляционного суда тоже нет.

— Вы не имеете права! — выкрикнул Уокер.

— Вас будут судить не только за соучастие в убийстве. Достоянием гласности станет вся ваша деятельность, и прежде всего — ваши попытки препятствовать развитию атомной энергетики, которая является одним из важнейших факторов повышения уровня мировой экономики и благосостояния всего человечества. И поверьте, такие вопросы находятся в пределах нашей юрисдикции. Мы можем безоговорочно доказать, что ради достижения собственных целей вы не брезговали и убийством.

— Предупреждаю, вас ждут неприятности, — процедил Уокер.

— Боже, как вы отстали от жизни, — покачал головой Адамс. — Давно прошли те времена, когда миллионы были гарантией безнаказанности. Они навсегда канули в Лету в тот момент, когда последний солдат гитлеровской коалиции погиб в последнем японском окопе. С тех пор в мире многое изменилось, Уокер. Фактически! мир стал совершенно иным, а вы об этом даже не подозреваете.

Задыхаясь от гнева, Уокер вытер лицо пухлой ладонью.

— Но вы позвонили мне. Значит, на то была причина. Что вам нужно?

— Полный отчет об энергетических установках и оборудовании, размещенных по всему миру. Полное возмещение убытков, причиненных вашей деятельностью, и возврат акций, проданных Департаментом по развитию ядерной энергетики. И письменное покаяние во всех грехах.

— Но это… — От изумления Уокер не мог вымолвить больше ни слова.

— Это справедливость, — по-своему закончил вместо него Адамс, — Нет никакого смысла вас казнить. А так вы внесете свой вклад в рост мирового благосостояния.

— Но вы так и не сумели получить атомную энергию! — завопил Уокер. — Батлер мертв, а значит…

— Интересно, сенатор, — вкрадчиво спросил Адамс, — откуда вы знаете об этом?

Уокер молчал, лишь губы его беззвучно шевелились. Лицо сенатора как-то съежилось и обвисло. Он вдруг превратился в древнего старика.

— Мы с Коббом нанесем вам визит сегодня днем, — произнес Адамс.

Он щелкнул тумблером и обернулся к Коббу. Тот уже давно положил пистолет на стол.

— Сколько времени вам еще понадобится?

— Месяц. Максимум два, — ответил Кобб, — Да, они здорово струхнули… И проиграли. Взрыв станции был той козырной картой, которую они не желали пускать в ход.

Он нашарил сигарету и, чиркнув спичкой, закурил.

— И после всего этого вы позволите им выйти сухими из воды? — спросил он.

— Выйти сухими из воды? О чем вы?

— А все о том же, — процедил Кобб. Его голос стал резким, — Совершено убийство. За такое полагается смертная казнь или пожизненное заключение, в зависимости от судьи. Это было умышленное, хладнокровное убийство. Совершенное из корыстных побуждений.

— Вы жаждете торжества справедливости?

— Да!

— Справедливость — это идеал, практически недостижимый, — заметил Адамс. — Мы всегда полагали, что наши суды служат эталоном справедливости. Теоретически они именно таковыми и являются. Но в реальной жизни, на практике наша судебная система очень часто терпит поражение. Допустим, мы привлечем Уокера и его подручных к ответственности в суде — здесь или в любом другом месте, — и что мы получим в результате? Вы понимаете это так же хорошо, как и я. Они выкрутятся. Они наймут лучших адвокатов, которые до такой степени собьют с толку судей, что те в конце концов перестанут что-либо понимать. Итог: невиновны за недостатком улик.

— Но это же сделка! — запротестовал Кобб. — Сделка с преступниками, с убийцами.

— Следует быть реалистами, — возразил ему Адамс. — Мы не в силах добиться большего, чем любой другой суд. Мы освобождаем их, позволяем избежать тюрьмы — согласен. И тем не менее мы достигаем определенных результатов — как в сфере правосудия, так и в том, что затрагивает интересы всего человечества. Никакой суд, даже международный, не может конфисковать собственность правонарушителя. Однако мы добиваемся, позвольте так выразиться, его морального поражения. Человек, преступивший закон, испытывает раскаяние и стремится максимально возместить нанесенный им ущерб, так или иначе искупить вину.

— Люди не поверят вам, — упорствовал Кобб. — Они узнают, что вы пошли на сделку.

— Нет, общество не станет возражать. Такой поворот дела его вполне устроит.

Кобб нахмурился:

— Но сотни жизней…

— Ну как вы не понимаете, Кобб, что речь идет о чем-то гораздо более важном, чем сотня человеческих жизней, чем многие сотни… Впервые в истории общество