Император Всероссийский Александр II Николаевич - Игорь Христофоров

Переправа русской армии через Дунай у Зимницы 15 июня 1877 года. Художник Н. Д. Дмитриев-Оренбургский. 1883 г.

Летом войну Турции объявили Сербия и Черногория. По всей России развернулась агитация в поддержку единоверцев, славянские комитеты активно собирали средства, добровольцы толпами отправлялись к театру военных действий. В рядах сторонников решительной политики оказались императрица и наследник престола. «И вот к концу лета все в России было отставлено на второй план, и только один славянский вопрос завладел всеми, – вспоминал позже издатель газеты «Гражданин» князь В. П. Мещерский. – Как вчера помню этих старушек и старичков, на вид убогих, приносивших свои лепты для славянских братий в каком-то почти религиозном настроении». Многими русскими «восточный вопрос» уже воспринимался как дело не столько внешнее, сколько внутреннее, чуть ли не определяющее судьбу России.

Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой. Художник В. В. Верещагин 1878 г.

Но возбуждение, как известно – плохой советчик. Благородные чувства до поры до времени заставляли на многое закрывать глаза. Князь Мещерский, «одержимый», как сам он писал позже, «бесом братушколюбия», отправился в Сербию и там обнаружил, что большинство добровольцев больше похожи на авантюристов, что многотысячные пожертвования уходят непонятно куда, а сербское руководство – лишь «более или менее искусные актеры, разыгрывавшие сообща комедию восстания и… эксплуатирования добродушной в своем энтузиазме России». Правда, это не помешало ему, вернувшись, вновь активно включиться в славянское движение.

Эдуард Иванович Тотлебен.

Между тем давление общественного мнения и безуспешность попыток добиться солидарности европейских держав оказывали тяжелое воздействие на русского императора. Александр II, глубоко убежденный в необходимости избежать войны, не мог оставаться равнодушным к тому, что задевало его чувства. «Постоянно слышу я упреки, зачем мы остаемся в пассивном положении, зачем не подаем деятельной помощи славянам турецким? – делился он своими мыслями с Д. А. Милютиным. – Спрашиваю тебя, благоразумно ли было бы нам, открыто вмешавшись в дело, подвергнуть Россию всем последствиям европейской войны? Я не менее других сочувствую несчастным христианам Турции, но я ставлю выше всего интересы самой России». Тут государь обратился к воспоминаниям Крымской войны, слезы навернулись на его глазах… «Конечно, если нас заставят воевать, мы будем воевать, но я не должен сам подать ни малейшего повода к войне…»

По словам Рейтерна, «императору казалось, что если после продолжительного мирного царствования наступит война, то он ее не доведет до конца и подобно отцу не вынесет бремя». Как мы увидим, во многом так и случилось, хотя повторение не было буквальным.

Выдержать миролюбивую позицию не получилось. Огромное давление на Александра II оказывали воинственно настроенные славянофилы и особенно сочувствовавшие им дамы – окружение императрицы и она сама. Больная и заброшенная, Мария Александровна нашла в «славянском вопросе» подобие нового смысла жизни. В конце июня император, к удивлению многих, официально разрешил русским офицерам добровольцами отправляться на Балканы. Вскоре под влиянием окружения в его настроении произошел окончательный перелом. «Приближенные дамы говорили с сияющими лицами: “Император встал во главе национального движения!” – вспоминал Рейтерн. – Государь был, очевидно, в лихорадочно-возбужденном состоянии». 29 октября 1876 года он произнес в Москве знаменитую речь, фактически отрезавшую путь назад. «Желаю весьма, – сказал он, в частности, – чтобы мы (т. е. европейские державы. – И. Х.) могли прийти к общему согласию. Если же оно не состоится, то я имею твердое намерение действовать самостоятельно». Через три дня была объявлена частичная мобилизация. В Турции также возобладала «партия войны», надеявшаяся на поддержку Англии. После ряда неудачных дипломатических маневров 12 (24) апреля 1877 года был обнародован манифест об объявлении войны.

В соответствии с планом боевых действий, разработанным талантливым военачальником генералом Н. Н. Обручевым, русская армия должна была быстро переправиться через Дунай и, не тратя времени на осаду крепостей и вытеснение врага с обширной территории Болгарии, по кратчайшему пути двинуться прямо к столице Османской империи и занять ее, не дожидаясь реакции европейских держав. В том, что Турция проиграет войну, в Европе мало кто сомневался. Важно было продемонстрировать, что Россия может победить без особого напряжения, а значит, способна встретить давление держав не истощенной, а с позиции силы.

Отто фон Бисмарк. 1870-е гг.

При всей своей дерзости этот план не был неосуществимым. Однако война стала развиваться по иному сценарию. Главнокомандующим Дунайской армией был назначен брат императора – великий князь Николай Николаевич, оказавшийся, мягко говоря, не слишком способным военачальником. Александр II тоже находился в действующей армии. Он отправился на Балканы, по собственным словам, в качестве «брата милосердия», однако не мог удержаться от вмешательства в принятие важных решений, создавая дополнительную неразбериху.

Форсирование Дуная было проведено образцово – совсем не там, где ожидал обманутый отвлекающими маневрами противник. Инициатива целиком принадлежала русским войскам, никакого стратегического плана войны у противника не было. Однако вскоре успешно начатое наступление столкнулось с серьезными препятствиями. Дело в том, что на правом фланге русской армии остался очень сильный корпус, пожалуй, самого талантливого турецкого генерала – Осман-паши. В начале июля он стремительно выдвинулся по направлению к Плевне. Этот небольшой город-крепость стал для русской армии роковым. Командование не заметило быстрого передвижения 15-тысячного турецкого корпуса. В результате русские заняли соседний Никополь, но в Плевну опоздали всего на несколько часов. Наспех предпринятый штурм совсем еще недавно пустого города захлебнулся в крови.

Участники Берлинского конгресса. Рисунок из журнала «Всемирная иллюстрация». 1878 г.

Поначалу большого значения этой неудаче не придали. Однако Плевна находилась почти в центре стратегической линии от Дуная к Балканским перевалам, так что оставлять ее в тылу было очень опасно. Сюда были переброшены дополнительные части, и 18 июля последовал еще один штурм. И вновь неудача с большими потерями – почти 8 тысяч убитых и раненых! Осман-паша успел создать прекрасные оборонительные линии, к тому же Плевна постоянно получала подкрепления.