Братство порога - Роман Злотников

— Ты убил этих людей, — проговорил Гархаллокс— Ты убил всех пятерых. Тех, кто не мог присутствовать в зале собрания тогда, когда ты был там. Тех, кого не смог проверить.

— От тебя ничего не скроешь, — усмехнулся, не меняя позы, Константин. — Твои магические способности стали сильнее — не зря ты носишь звание архимага.

— Неужели ты не понимаешь, что у нас слишком мало людей, чтобы так… Да и разве в этом дело? Ты убил их!

— Я говорил тебе: успех нашего предприятия зависит от каждого человека. Ты знаешь, как они сильны. Мы не можем рисковать. К тому же… Мы не потеряли этих пятерых. Когда понадобится, они сделают все, что должны. Они беспрекословно подчинятся мне или тому, на кого я укажу. Тебе, Гархаллокс, например.

— Чернолицые убили их. Они мертвы.

— Они умерли, чтобы спасти человечество. Так или иначе они выполнят свое предназначение.

— Князья Лелеан и Гиал писали поэму, — тихо проговорил Гархаллокс— Мне посчастливилось прочитать отрывки. Эта поэма стала бы лучшим и правдивейшим рассказом о том, какова была жизнь людей на этих землях. Эта поэма никогда не будет закончена. Герцог Уман был храбрым воином и любящим отцом. Он был хорошим человеком, преданным нашему делу до последней капли крови. У ювелира Гавара осталось четверо детей, которые…

Гархаллокс не сумел договорить, потому что Константин вдруг громко расхохотался.

— Прости… — вытирая когтистой щепотью слезы с серого лица, выговорил он, справившись с приступом смеха. — Не смог удержаться. Вот теперь я узнаю тебя прежнего — ясноглазого идеалиста, не умеющего верно расставить приоритеты. Опомнись, друг! Всего лишь пятеро! Я готов убить сотни тысяч, лишь бы их потомки жили в свободных землях. Пятеро!

— Ты мог проверить каждого. Совсем не нужно было убивать их. А ты убил их и превратил в зомби, лишенных чувств и разума, обреченных жить и действовать по чужому слову. Их тела уже разлагаются, гораздо медленнее, чем у обычных мертвецов, но все же разлагаются. Им осталось жить не более месяца… Нет, не жить… Существовать. Разве прочитать их мысли было так трудно для тебя?

— Не трудно, — согласился Константин. — Но для этого понадобилось бы время. Наведение порталов потребовало бы колоссальных энергетических затрат — ведь мне пришлось бы появиться в пяти разных концах света в течение двух-трех дней. Ну, в крайнем случае, четырех. Иначе недостало бы времени перекоординировать их роли в нашей игре. Да, главное — время. Которого у нас нет совсем. У нас осталось всего восемь дней. Восемь! Что было бы, если б выяснилось, что кому-то из пятерых нельзя доверять? Они ведь играют далеко не последние роли… Нужно было бы назначать новых исполнителей, нужно было бы многое менять. Это здорово бы все усложнило. А я поступил проще. Теперь они сделают то, что от них требуется, и даже не подумают поступить иначе. И потом… Разве в Орабии ты не сделал то же самое с немощным умирающим стариком? С помощью тех же чернолицых?

Архимаг Сферы Жизни опустил глаза.

— Он уже отжил свое, — сказал за него Константин. — А те пятеро были молоды и полны жизни. Идж-Наден был все равно что покойник — время его жизни свелось к нескольким часам… Ты бы попросту не успел поступить как-то по-другому. Зато теперь Сансан, сын брата короля, пришел к власти. Сансан, который стал одним из нас два года назад. Так, старый друг?

Гархаллокс промолчал. Он сам думал об этом, и эти мысли мучили его.

— Не бывает людей исключительно хороших и полновесно дурных, так? Срубая дерево, не имеет значения, рубишь ты молодую поросль или клонящегося к земле патриарха. Ты уничтожаешь жизнь. Так ведь?.. Я знаю, что ты хочешь сказать, Гархаллокс, старый друг и соратник, архимаг Сферы Жизни. Но я знаю и то, что любое большое дело не обходится без жертв. А мы должны закончить то, что начали. Во что бы то ни стало. Любыми способами.

— Даже их способами?

Константин внимательно посмотрел на Гархаллокса.

— Какая разница, чем ты рубишь дерево: мечом или топором? — сказал он.

— Раньше я так и думал, — ответил Гархаллокс— Но только сегодня понял, что это Не так. Ты изменился, Константин. Ты очень изменился, — решился он наконец сказать.

Кривая усмешка исказила лицо Константина, стерев с него остатки человеческого.

— Мы уже у самой цели, — звенящим голосом заговорил он. — Ты помнишь, кто наш враг? И какая ставка в этой игре? Ты правильно сказал: нас очень мало, тех, кто знает истину. Тех, кто знает, что когда-то в этом мире вовсе не было людей. Но были Пороги. И те-кто-смотрят, родные дети этого мира, были бессильны перед Тварями, появляющимися из-за Порогов, перед магией Тварей. И тогда они привели сюда людей — это случилось так давно, что в человеческой памяти не сохранилось даже преданий об этом времени. Только люди — не гномы, не огры с троллями — сумели противостоять Тварям. И люди стали щитом между Тварями из-за Порогов и теми-кто-смотрит, детьми и повелителями этого мира. Со временем людей стало больше — много больше, чем тех-кто-смотрит, они выстроили города, они объединили города в королевства. Люди стали сильны, но они не боялись их. Люди всегда с почтением относились к ним, к тем-кто-смотрит, к Высокому Народу, к эльфам — в разные времена их называли по-разному. Люди отдавали должное их могучей древней магии, их искусству и тайным знаниям, накопленным в течение тысячелетий. Люди считали Высокий Народ своими друзьями, своими мудрыми старшими братьями. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то из древних королей не вздумал объединить королевства в единую великую империю. И начались раздоры и войны. Внимание к Порогам ослабло. Это не входило в их планы. Подумать только! — Константин взмахнул рукой и оскалил желтые зубы (Гархаллокс отметил, какими они стали — длинными и заостренными). — Послушные животинки перестали тащить свое вековое ярмо! И поставили под удар их благополучную жизнь. Тогда Высокий Народ решил наказать своих… младших братьев. Держать Пороги на замке — вот единственное предназначение людей в этом мире! Так началась Великая Война. В человеческих преданиях ее называли «мятежом эльфов», мол, немногочисленные древние существа ни с того ни с сего взбунтовались и обратили мечи и магию против тех, с кем веками мирно жили бок о бок. Мирно жили! А чем было это мирное сосуществование на самом деле? Они попросту снисходительно терпели людей, как хозяин постоялого двора терпит дворнягу, защищающую его от ночных воров. И вот дворняга, одурманенная весной, сорвалась с цепи…

— Я все это знаю, Константин, — попытался вклиниться в монолог Гархаллокс— Ни к чему сейчас…

Но Константина было не остановить. Глаза его сверкали.

— Ты это знаешь! Я это знаю! А кто еще?! Сотня-другая человек? Меньше тысячи! Капля в человеческом море!.. Они погрузили весь мир людей в ложь! Они заставили нас думать, что мы повелеваем своими жизнями! Зачем? Чтобы окончательно обезопасить себя! Значит, и их могуществу есть предел! Значит, они все-таки опасаются нас… Гархаллокс, если они убивали раньше — века и века назад, значит, они будут убивать снова… Для них ничего не стоит истребить сотни тысяч, чтобы оставшиеся в живых на долгие века уяснили, что можно делать, а что нельзя. Да, сейчас они действуют по-другому, бескровными методами, но эта дикая бойня, называемая Великой Войной, может повториться, когда они посчитают нужным снова обнажить оружие. И пока мы не перевернем этот мир, ничего не изменится… Эта угроза всегда будет довлеть над нами. А ты мне толкуешь о смерти пятерых людей! И мы будем убивать. Мы убьем еще сотни и сотни — виновных и невиновных, тех, кто хоть как-то мешает установить новый порядок. И не будет больше власти тех-кто-смотрит! Высокий Народ покорится или погибнет. Вот так! Люди заслужили право властвовать над этими землями!

Константин замолчал, тяжело дыша. Гархаллокс понял, что нужно сменить тему разговора.

— В прошлый раз ты сказал мне, что сам будешь работать с чернолицыми. Но не спросил меня о людях, которые могут вывести тебя на них…

— К чему мне люди! — раздраженно перебил его Константин. — Люди слабы и ненадежны. Достаточно было создать стаю назойливых тварей, чтобы до смерти перепугать их…

От этих слов по спине Гархаллокса пробежал холодок. Он не мог вспомнить, говорил ли что-то подобное его друг раньше или нет.

— Я вознес мольбу Ибасу, — сообщил Константин. — Такой сведущий маг, как ты, и сам мог бы догадаться, что это — наиболее простой и надежный путь к чернолицым. Я говорил с Ибасом… А потом он говорил со мной, — помедлив, неохотно добавил Константин.