Свадьба по завещанию - Людмила Ситникова

Райский полуобнял Алису за плечи. Сдерживаясь из последних сил, он прошептал:

— Ничего не говори, просто постой рядом.

И она стояла, искренне разделяя его горе… их общее горе.

Глава 13

Три дня до похорон Алиса помнила смутно. Без Радмилы в доме было пусто и неуютно. С Вадимом они практически не разговаривали, с утра Райский запирался в кабинете, и никто не осмеливался его беспокоить. Алиса никак не могла осознать, что Рады больше нет среди живых, ей казалось, вот-вот откроется входная дверь, и Райская, дымя тонкой сигареткой, появится на пороге. Улыбнется своей особенной улыбкой и с легкой сипотцой в голосе поинтересуется делами чад и домочадцев.

Вечером, накануне похорон, за ужином Кристина осторожно спросила:

— Вадь, что теперь будет?

— В каком смысле? — едва слышно спросил он.

— Я имею в виду салоны Радмилы.

— Крис, ради бога, о чем ты спрашиваешь? Тело матери не предано земле, а тебя интересуют проклятые салоны. Плевать я на них хотел, пусть горят синим пламенем.

— Вадим, я понимаю, тебе тяжело, но пойми и ты…

— Закрыли тему!

Алиса облизнула пересохшие губы.

— Момент не самый подходящий, но тем не менее я должна кое-что сообщить.

Кристя напряглась.

— Дело в том, что салонов нет.

— Что ты несешь?

— Вернее, они есть, но Радмиле уже не принадлежат, она продала их пять месяцев назад. Я думала, вы в курсе.

Лицо Кристины пошло пятнами, тогда как Вадим был само спокойствие. Алиса вообще сомневалась, что до него дошел смысл сказанного.

— Продала салоны? Пять месяцев назад? Это шутка?

— Нет, истинная правда.

Откуда же было Кристине об этом знать, если в конце декабря она ушла с должности администратора из салона Райской, объяснив, что она стала сильно уставать и ей жизненно необходима временная передышка. И вот уже скоро июнь, а Кристя продолжает отдыхать.

— С какой стати Радмила скрывала это от нас?

— Повторяю, я думала, вы поставлены в известность.

— Катастрофа! Продать салоны красоты, это ж бешеные бабки… миллионы.

— Кристина, сделай одолжение, заткнись!

— Но, Вадим…

— Немедленно!

Она замолчала, но ненадолго. Час спустя ее крики доносились из кабинета Райского.

С утра зарядил дождик, а на кладбище мелкая изморось переросла в настоящий ливень.

— Это хороший знак, — шептала Лариса Валентиновна, держа Алису под руку.

Дождь, как и все собравшиеся, решил сказать последнее «прости» Радмиле Анатольевне Райской.

На следующий день в коттедж приехал импозантный мужчина лет шестидесяти.

Вадим спустился в гостиную и представил Алисе Ярослава Степановича, адвоката Райской.

— Нам лучше пройти в кабинет.

— Не возражаю.

Ярослав Степанович подошел к двери, затем резко обернулся:

— Алиса Витальевна, соблаговолите и вы поприсутствовать.

— Я?

— Она? — Кристя крепче прижалась к Вадиму. — С какой стати постороннему человеку присутствовать при чтении завещания? Ярослав Степанович, объяснитесь.

— Всему свое время.

— О господи! — Кристина схватилась за сердце. — Я так и знала. Радмила упомянула ее в завещании. Не могу поверить! Вадим…

Райский кивнул:

— Алиса, проходи. Кристин, успокойся, давай обойдемся без истерик.

— Я посмотрю, как ты заговоришь, когда узнаешь, что мать оставила ей кругленькую сумму.

Адвокат тем временем расположился за столом Вадима, водрузил на нос очки в толстой роговой оправе и достал из портфеля коричневый конверт.

Откашлявшись, Ярослав Степанович начал:

— «Я, Райская Радмила Анатольевна, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, которое имеется на момент составления завещания, своему сыну, Райскому Вадиму Борисовичу…»

Кристя захлопала в ладоши:

— Вадька, поздравляю!

— Думай, что говоришь, ты не в цирке.

— Вы позволите продолжить?

— Да-да, извините, не сдержалась.

— «Райский Вадим Борисович сможет начать распоряжаться наследством лишь в том случае, если в течение шести месяцев после моей смерти сочетается законным браком с Малаховой Алисой Витальевной. Если по истечении полугода бракосочетание не состоится, все мое движимое и недвижимое имущество будет передано на благотворительные цели».

С минуту все хранили гробовое молчание, а затем Кристина пришла в себя, и началось…

— Бракосочетание? Вы спятили? Я не верю! Не верю! Радмила не могла так со мной поступить! Это она, лживая гадина, давила на Райскую. Она заморочила ей голову! Радмила не соображала, что делает. Я требую признать завещание недействительным! Вадим, не молчи, скажи ему, что завещание липовое!

Райский сжал кулаки. По его взгляду Алиса поняла — сейчас начнется страшное. И не ошиблась.

На нее вылился ушат грязи, оскорблений и столько же ненависти. Райский обвинял Алису во всех смертных грехах.

— Ты постепенно втиралась в доверие к матери, чтобы достичь своих меркантильных целей.

— Я не знала, клянусь!

— Лгунья! Ты самое подлое и фальшивое существо, с которым мне когда-либо приходилось встречаться. А мать… как она могла? Да провались пропадом ее состояние! Мне не нужно ни копейки, я вполне могу обеспечить себя сам. Ненавижу, когда ставят условия! Вы за моей спиной строили планы, даже не соизволив поставить меня в известность. Это подло, гадко, низко! Ты… ты… видеть тебя не хочу!

— Вадим, одумайся, — негодовала Кристина. — Ты с ума сошел! Это ж целое состояние, мы немедленно должны оспорить завещание, а эту… надо гнать из коттеджа поганой метлой.

Ярослав Степанович напомнил о себе тихим постукиванием пальцами по столешнице:

— Спешу вас заверить, завещание не поддельное и оспариванию не подлежит. Такова воля покойной, все остальное… ваше личное дело. Я свою миссию выполнил, посему разрешите откланяться.

Адвокат вышел, Вадим продолжал орать:

— Почему она так со мной поступила? Кто ей мешал поговорить, объяснить… Может, я и сам хотел на тебе жениться, а теперь из-за кабального завещания чувствовать себя обязанным, зависимым…

— Вадим! Ты обалдел?

— Замолчи, мне не до твоих воплей.

Кристина подбежала к Алисе:

— Вон! Пошла вон, мерзавка! Убирайся с глаз долой!

Сглотнув, Алиса попятилась к двери.

Выбежав из кабинета, Алиса метнулась в кухню. Попросив Ларису Валентиновну приготовить крепкий кофе, уронила голову на стол.

— Ты чего, девка, слезы льешь? Радоваться надо.

— Чему? Знали бы вы, что там случилось.