Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

Александру приходилось больше думать о защите воинов, насыпавших в море дорогу, чем о взятии самого города. Македоняне поставили на насыпи две башни, установили на них метательные машины, «прикрыв их кожаными чехлами и шкурами в защиту от зажженных стрел, которые метали со стен тирийцы». Грандиозные строения македонян не только не защитили их, но стали причиной новых бед. Новую хитрость жителей Тира описывает Арриан.

Тирийцы в ответ на это придумали следующее: они взяли судно, на котором перевозят лошадей, нагрузили его сухим хворостом и всяким горючим материалом, поставили на носу две мачты и обвели их загородкой, захватив столько места, сколько было возможно; в эти загородки они наложили соломы и много-много факелов. Кроме того, они положили еще смолы, серы и вообще всего, что способствовало бы большому пожару. К обеим мачтам они прикрепили по две реи, а на них повесили котлы, содержимое которых, вылившись, должно было еще усилить пламя. На корме они поместили балласт, чтобы она осела под его тяжестью, отчего нос поднялся бы кверху. Затем они выждали, когда ветер задует в сторону насыпи, и привязав это судно к своим триерам, повели его на буксире. Приблизившись к насыпи и башням, они подожгли горючий материал и, подтягивая в то же время как можно быстрее судно, пустили его к краю насыпи. Люди, находившиеся на уже горящем судне, легко спаслись вплавь. В ту же минуту огромное пламя перекинулось на башни; реи обломились, и в огонь вылилось все, что было заготовлено для его поддержания. Триеры стали на якорь неподалеку от насыпи; с них начали пускать стрелы в башни, и к ним стало опасно подходить тем, кто был занят тушением пожара. И когда башни были уже охвачены огнем, из города выбежала толпа людей; они сели в челноки и, приставая в разных местах к насыпи, без труда повыдергивали колья, укреплявшие с боков насыпь, и подожгли все машины, которые не охватил еще огонь с судна.

Насыпь Александра, на которую было потрачено полгода неимоверного труда, которая была обильно полита македонской кровью, оказалась совершенно бесполезным сооружением. По утверждению Арриана, машины, стоявшие на насыпи, не нанесли стене никаких значительных повреждений: так она была крепка. Еще бы! У тирийцев хватало времени для ее укрепления.

Александру пришлось собирать флот, чтобы атаковать злосчастный город со стороны моря. Македонским кораблям наконец-то удалось приблизиться к стенам и начать штурм. Александр шел за солдатами, сам активно участвовал в деле и в то же время наблюдал, «кто отличился в бою блистательной отвагой».

Македонян приходилось уговаривать не уступать в мужестве, настолько им надоело терпеть лишения под Тиром. Александр понял, что если город не будет взят немедленно, войско может взбунтоваться. Диодор рассказывает:

И тут он отважился на такое дело, видя которое, люди не поверили своим глазам. Перебросив мостки с деревянной башни на городские стены, он — один — взбежал на стену, не убоявшись ни завистливой судьбы, ни храбрых тирийцев, взбежал перед зрителями — воинами, победившими персов. Он приказал македонцам следовать за собой; первый в рукопашной схватке убил одних копьем, других — мечом, некоторых отбросил щитом и заставил врагов несколько присмиреть. В это же время с другой стороны таран пробил большую брешь. Когда македонцы ворвались через пролом, а те, кто был вместе с Александром, взошли на стену, то город был взят. Тирийцы, ободряя друг друга, перегородили узкие проходы и все — за вычетом немногих — пали, сражаясь. Было их больше 7 тысяч. Царь обратил в рабство детей и женщин, а всех юношей (было их не меньше 2 тысяч) велел повесить. Хотя большая часть населения была увезена в Карфаген, пленных оказалось больше 13 тысяч. Тирийцы, решив выдерживать осаду, обнаружили больше храбрости, чем благоразумия. Они навлекли на себя великие несчастья: в осаде просидели 7 месяцев.

Большая часть богатств Тира за время осады была переправлена в Карфаген, ибо древние авторы, которые подробно перечисляли добычу Александра после побед над персами, на сей раз молчат. Единственной ценной добычей, доставшейся Александру, были снятые с Аполлона цепи и оковы. Дело в том, что во время осады одному горожанину приснился сон, что Аполлон собирается покинуть город. Чтобы этого не случилось, тирийцы в страхе приковали золотыми цепями статую Аполлона к пьедесталу. Сняв оковы, Александр велел называть этого бога «Аполлоном, другом Александра».

Взятием города македонский царь достиг единственной цели, ради которой и была начата осада. Но стоила ли она потраченного времени и сил? По сообщению Арриана, Александр принес жертву Гераклу и устроил в его честь процессию, в которой участвовало войско в полном вооружении.

Корабли следовали за процессией в честь Геракла. Александр устроил на священном участке гимнастические состязания и бег с факелами. Машину, которая пробила стену, он принес в дар храму, так же как и тирийский священный корабль Геракла, который он захватил в сражении.

Александр, видимо, посчитал, что под Тиром было мало поводов проявить героизм, несмотря на семимесячную осаду. Еще об одном сумасбродном поступке македонского царя рассказывает Плутарх.

Во время осады Александр совершил поход на обитавших в горах Антиливана арабов. В этом походе царь из-за своего воспитателя Лисимаха подверг свою жизнь серьезной опасности. Этот Лисимах повсюду сопровождал Александра, ссылаясь на то, что он не старше и не слабее Феникса. Когда воины Александра приблизились к горам, они оставили коней и двинулись дальше пешком. Все ушли далеко вперед, но царь не решался покинуть уставшего Лисимаха, тем более что наступал вечер и враги были близко. Ободряя старика и идя с ним рядом, Александр с немногими воинами незаметно отстал от войска и, когда стало темно и очень холодно, остановился на ночлег в месте суровом и опасном. Вдали там и сям виднелись костры, разведенные неприятелем. Александр, который в беде всегда умел собственным примером ободрить македонян, рассчитывая на быстроту своих ног, подбежал к ближайшему костру. Двух варваров, сидевших возле огня, царь поразил мечом, затем, выхватив из костра головню, он вернулся к своим. Македоняне развели такой большой костер, что часть варваров была устрашена и обратилась в бегство, тех же, кто отважился приблизиться, они отбросили и остаток ночи провели спокойно.

Юношей Александр мечтал завоевать мир и ревниво следил за успехами отца, опасаясь, что ему мало останется непокоренных земель. Но для чего ему необъятные земли?

Он бездумно разрушает города, которые могли бы стать жемчужиной македонской империи. Он покорял область за областью и тут же отдавал в управление прежним хозяевам или случайным людям. Сатрапом Келесирии Александр поставил Мемнона, сына Кердима. Перебежчика Мазея он одаряет сатрапией Вавилонии; Армения будет дана в управление Митрену, сдавшему Александру Сарды. Сына Мазея, читаем у Плутарха, одного из влиятельнейших людей при дворе Дария, Александр жаловал второй сатрапией, еще более обширной, чем та, которой он уже управлял, но сатрап не принял дара и сказал царю: