Все хорошие девочки попадают в рай - Люся Лютикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, как работа? Успеваешь бумаги разносить? — добродушно поинтересовался Валерий Петрович, окидывая одобрительным взглядом мои прелести.
— Все отлично, вполне успеваю, — успокоила я его.
Еще бы не успевать, когда Колька носится по городу не хуже, чем мотоцикл «Харлей-Дэвидсон». Я уже собиралась двинуться по коридору в приемную, как вдруг заметила на столе у охранника раскрытый журнал регистрации посетителей. Вот она, возможность узнать хотя бы о брате Артема!
— Кстати, Валерий Петрович, — завела я сладким голоском, — к нам тут недавно в приемную посетитель приходил. А после него Инна обнаружила на полу золотой перстень-печатку. Видно, случайно обронил. Мы думали, что он за ним вернется, но он почему-то не заходит. Вещь-то ценная, надо бы вернуть хозяину.
Господи, нашла что придумать! Этот оборванец и золотая печатка — вещи явно несовместные. Но надеюсь, что в тот день дежурил не Валерий Петрович, так что он не в курсе, как на самом деле выглядит брат Артема.
— Когда приходил, как фамилия? — тут же посуровел Валерий Петрович.
— Так, сейчас вспомню. В четверг дело было. А фамилия — Нечаев.
— Нечаев, Нечаев... Вот он, ваш Нечаев. Фридрих Марксович. Он что, родственник нашему директору?
— Да, брат.
— Ну, так отдайте ценную вещь Артему Марксовичу — и все дела. Он-то брату как-нибудь передаст, — резонно посоветовал охранник, даже не удивившись нашей с Инной недогадливости. Видимо, эта ситуация очень органично отражала глубокую убежденность бывшего вояки: умные мужчины должны отдавать приказы, а глупые бабы — возиться на кухне с поварешками.
— Видите ли, в чем дело... — Я наклонилась к охраннику и заговорщически зашептала: — У Артема Марксовича с братом давно идет конфронтация. Потому, собственно, Фридрих Марксович сюда и приезжал. Так сказать, встретиться на нейтральной территории. Но эта встреча только усугубила их конфликт. Так что теперь никакие переговоры, а тем более встречи невозможны — все мосты сожжены.
То ли военная лексика так подействовала на Валерия Петровича, то ли данный поступок не представлялся ему нарушением должностных обязанностей, но он подвинул мне журнал со словами:
— На, списывай адрес.
— Как, даже и адрес есть? — неподдельно восхитилась я. — А я думала, что только серия и номер паспорта. Ну надо же, как у вас великолепно поставлен учет!
Валерий Петрович польщенно заулыбался:
— Да, у нас и мышь не проскользнет. Вот только если он не проживает по месту регистрации, ничем не могу помочь. Нарушают, понимаешь, паспортный режим, а сами того не понимают, что им же хуже может быть. Вот не получит он назад свой перстень...
— Ничего, я тогда в милицию обращусь, — заверила я охранника и тщательно переписала паспортные данные Фридриха Марксовича Нечаева. Господи, и угораздило же его иметь такое имечко! Ладно, главное — чтобы он мне хоть что-нибудь рассказал о своем брате, а заодно дал адреса других родственников.
В директорской приемной все было как обычно. Инна неторопливо раскладывала на компьютере пасьянс, а недавно, по всей видимости, приехавший лже-Артем попивал в своем кабинете растворимый кофе. Пожалуй, это было единственное место во всей фирме, где царили покой и безмятежность. В этом оазисе спокойствия моя идея о подмене генерального директора казалась особенно дикой. Неужели большое количество сладкого так губительно действует на мозги? Может быть, это не Артему, а мне требуется помощь психиатра?
В конце концов, надо смотреть на мир проще, все-таки третье тысячелетие на дворе. Если Артем и писал имя какого-то Павла на листке бумаги, то делал это по той простой причине, что испытывал к молодому человеку большое и светлое чувство любви. Или, быть может, мелкое и темное чувство похоти. Но в любом случае вариант, что Артем придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации, нельзя сбрасывать со счетов.
С такими мыслями я вернулась домой, отправила Кольку на курьерскую службу и позвонила Жене Тюленевой.
— Узнала я про твоего Павла, — сразу же взяла быка за рога Женя. — Антон сказал, что его фамилия Шилко, но где он сейчас может быть, Зайцев не имеет ни малейшего понятия. Зато у Антона есть фотография этого Шилко — они в офисе как-то справляли день рождения всем отделом. Если хочешь, он найдет дома эту фотографию и завтра принесет ее с собой на работу, а ты подъедешь и заберешь.
— Ой, здорово! — обрадовалась я. — Спасибо тебе большое! Ты не представляешь, как меня выручила.
— Только ты расскажи мне потом, он это или не он. А то мне интересно, как там твоя подруга после этого будет себя чувствовать.
— А... да, конечно, расскажу, — промямлила я, опять с трудом вспоминая, о какой это подруге идет речь. Ну абсолютно противопоказано мне врать!
Глава 12
Я ликовала: значит, некий Павел, да еще с фамилией Шилко, все-таки существует! И он имел самое непосредственное отношение к фирме «Модус вивенди»! А за несколько месяцев до того, как Артем должен был прийти на встречу с Катериной, этот Павел ушел из агентства! Эврика! Я нашла, нашла!
Однако через несколько минут, когда головокружение от успехов прошло, я поняла, что все эти факты ровным счетом ничего не доказывают и ничего не опровергают. Да, Павел Шилко существует. Да, когда-то работал в фирме. Но он может не иметь к Артему никакого отношения. Эх, встретиться бы с Павлом лично да потолковать! Жаль, что это пока невозможно. А вот что реально сделать, так это навестить колоритного братца Артема да хорошенько порасспросить его о родственничке. К нему-то я сейчас, пожалуй, и отправлюсь.
Я достала бумажку с адресом Фридриха Марксовича и карту Москвы. Ага, вот и Филипповский переулок, рядом с Арбатом. Надо же, как неплохо устроился этот господин Нечаев. А с виду такой никчемный, потерянный для общества человек.
Но, едва выйдя из метро «Арбатская», я тут же изменила свое мнение относительно того, что жить в центре Москвы — это хорошо. Со всех сторон неслись нескончаемые потоки автомобилей, а стоило только какому-нибудь водителю зазеваться и снизить скорость, как другие начинали громко и самозабвенно гудеть. Ни единого дуновения ветерка. Такое ощущение, что тебя посадили в духовку, наполненную угарным газом. Через пять минут у меня уже раскалывалась голова. А я, пока добиралась до нужного мне дома, вспотела, как мышь под метлой. Неужели находятся идиоты, которые платят огромные деньжищи за то, чтобы поселиться в этом кошмаре?
Идиотов, по всей видимости, было немного. Напротив старой развалюхи, в которой, судя по моей бумажке, жил Фридрих Марксович, возвышалась элитная новостройка. Несмотря на приятный розовый цвет внешней отделки здания и призывный плакат «Продаются квартиры!», дом выглядел абсолютно необжитым. Я не без некоторой зависти пыталась прикинуть, каковы могут быть по площади квартиры в этом доме, и вздохнула, вспомнив о своей одиннадцатиметровой комнатенке.
Подъезд, в котором обитал Фридрих Марксович, встретил меня такой дикой смесью запахов, что сразу стало ясно: так могут пахнуть только коммуналки. И точно: около обшарпанной деревянной двери квартиры номер 56 висело шесть разномастных звонков. Никаких табличек и информации о жильцах тем не менее не было. Я выбрала самый симпатичный синенький звоночек и нажала на кнопку. Прозвучала мелодичная трель, которая мне так понравилась, что я прослушала ее еще пару раз. Послышались невнятные шаркающие шаги, затем дверь отворилась, и на пороге возникло узенькое старушечье личико.
— Вам кого? — на удивление ясным и четким голоском поинтересовалась бабуля.
— Я к Фридриху Марксовичу Нечаеву. Извините, что вас потревожила, на звонках ничего не написано...
— Проходите. — Старушка пропустила меня в недра квартиры. — А другие звонки у нас все равно не работают, только мой.
— А как же ваши соседи узнают, что к ним пришли?
— Их гости обычно стучат. Ногами, — спокойно объяснила бабуля и закрыла за мной дверь на цепочку.
Одинокая лампочка без абажура тускло освещала коридор. Я нерешительно мялась на месте, не зная, куда идти. Бабулька тоже почему-то не двигалась, а лишь молча меня разглядывала. Пауза затягивалась.
— А где комната Нечаева? — наконец нарушила я молчание.
— Вон та, последняя по левой стороне.
Я пошла в указанном направлении, стараясь не натыкаться на сундуки, коробки и старые велосипеды, выставленные в коридоре. Бабулька семенила следом за мной. Неужели она следит, чтобы я не стащила ее железный сундук с тряпьем? Когда я дошла до последней двери, то обнаружила, что она заклеена узкой бумажкой с печатью.
— А где же хозяин? Не живет здесь, что ли? — Я недовольно глянула на старушку. — Что же вы вводите в заблуждение?
— Теперь не живет. А раньше как раз здесь и обитал, — флегматично пояснила соседка.