Русский язык на грани нервного срыва. 3D - Максим Кронгауз

2010

Российские пожары жаркого августа 2010-го имели и лингвистические последствия. По-видимому, из профессионального жаргона пришло ранее неведомое широким массам слово окарауливатъ, что означало окапывание пожаров, окружение рвами с целью удержания на определенной территории: Сотни добровольцев продолжают тушить остатки лесных пожаров и окарауливатъ горящие торфяники в Подмосковье. Из далекого прошлого возродилось, правда ненадолго, слово рында, название судового колокола, произошедшего от того, что морскую команду ring the bell интерпретировали как в рынду бей. Краткое же возвращение рынды в живой русский язык случилось благодаря блоггеру top_lap, который потребовал (с использованием ненормативной лексики) для лучшего оповещения о пожарах вернуть в деревню, где он временно проживал, эту самую рынду: Верните мне… мою рынду …и заберите свой телефон… Ну а если уж совсем честно, то благодаря неожиданной реакции премьер-министра, распорядившегося ее вернуть. Однако лично мне больше всего нравится “былинное” слово огнеборцы[19], легко вошедшее в обиход и обозначавшее как профессиональных пожарных, так и добровольных тушителей огня: Добровольные огнеборцы Подмосковья. Справедливости ради следует сказать, что еще в 2003 году появился сериал “Огнеборцы”, посвященный героической жизни пожарных. Но кто ж его тогда смотрел-то?!

Это еще одно социально окрашенное выражение, которое состоялось в результате коллективного творчества представителей органов милиции (ныне полиции), народа и журналистов. На митинге в Петербурге 31 июля некий милицейский прапорщик, участвующий в разгоне митинга, назвал митингующих (опять же с использованием ненормативной лексики) хорьками: Хорьки,… кому ещё? Позднее из-за жемчужного браслета (или четок) на правой руке он был назван жемчужным прапорщиком, а еще через некоторое время установили его имя. В августе журналист “Эха Москвы” Матвей Ганапольский начал вести рубрику “Бунт хорьков” (название которой все-таки подсказал безымянный слушатель). Слово хорьки, как и замкадыш, характеризует и даже разоблачает говорящего, раскрывая его отношение к называемым этими словами людям. Журналист же саркастически (самоуничижительно) использовал название мелкого животного по отношению к себе, своим коллегам и слушателям, рассматривая себя как бы глазами власти. Слово хорьки в данном употреблении обозначает безгласный народ, бесправную массу и очень похоже на слово быдло (ср. еще совок), точно так же в большей степени характеризующее говорящего, чем предмет речи.

Ну и наконец – о приятном. Социальные сети, а особенно Facebook, завоевали мир и Россию.

Марк Цукерберг (точнее, Зукерберг) – создатель фейсбука – спорил с Джулианом Ассанжем – создателем Викиликса – за право считаться человеком 2010 года по версии журнала “Time”, a Facebook и Wikileaks были в этом году самыми популярными новыми словами в английском языке. Но эти слова все-таки по существу имена собственные, то есть жестко привязаны к конкретному явлению, в данном случае – сайту[20], и поэтому нам милее новое русское слово лайк (от англ. like), вместе с фейсбуком ворвавшееся в русский язык. Самое интересное, что в русском интерфейсе фейсбука оно было переведено с помощью глагола нравиться (мне нравится, такому-то нравится), но кнопку по-прежнему продолжают называть заимствованным существительным. Лайк вступает в различные словосочетания, например словить лайки, и обрастает родственниками: лайкнуть, лайкануть, облайкать: Облайкайте меня, плыз, хочу часы выиграть…

Определить значение лайка (то есть с содержательной точки зрения, а не просто как нажатие кнопки) в действительности не так просто. Означает ли он, что сообщение (статус по-фейсбучьи) нравится читателю? Или читатель просто одобряет и поддерживает “писателя”? Или присоединяется к его мнению? В социальной сети до сих пор ведутся споры о том, можно ли употреблять лайк по отношению к неприятным и особенно трагическим сообщениям (например, о смерти).

Но легкое непонимание не мешает активно использовать все эти однокоренные слова. И как поет рыжая девушка из Козьмодемьянска (ролик выложен в интернете): “Кого хочешь лайкай, а люби меня… ”

Глупые числа – 1234…

В названии должно быть число. Это правильно. Это мейнстрим. Ну вот, например, за весь прошлый век я помню только одно название, целиком состоящее из года. Это знаменитый роман Оруэлла “1984”. А в нашем только начавшемся веке уже появилось по крайней мере три романа русских авторов: “2008” С. Доренко, “2017” О. Славниковой и “2048” Мерси Шелли[21]. Да еще фильм Вонга Карвая “2046”, да еще телепередача А. Гордона “2030” .. Если отвлечься от дат, то можно вспомнить наши новые фильмы “4” (режиссер И. Хржановский) и “977” (режиссер Н. Хомерики) и американский сериал “4400”, роман В. Сорокина “23 000”, фильм Н. Михалкова “12” и многое другое. И поверьте, этим дело не кончится.

Мода на число – это мировая тенденция, и казалось бы, при чем тут русский язык. Именно поэтому надо сразу сказать две вещи. Во-первых, мы, русские, больше многих других наций (американцев, немцев и прочих шведов) любим порядковые числительные. Там, где по-английски или по-французски используется количественное, по-русски часто предпочитается порядковое. Для тех, кто не помнит грамматики, поясню. Скажем, в королевском имени Ричард III мы прочтем число как “третий”, а не как “три”, автомобиль “Москвич-407” называем “четыреста седьмым”, а “Мерседес-600” – шестисотым. Ну и так далее.

Сегодня же в русском языке количественные числительные теснят порядковые. Так – и это во-вторых – в русском языке стала очень популярной особая конструкция, включающая в себя число, которое следует читать именно как количественное числительное.

Я открываю в журналах и газетах раздел, посвященный развлечениям, и вижу: галерея A-3, клуб Б2, спектакль “Доктор-шоу, или Кабаре-03, коктейль B-52, выставка Электронный вуду-2, телевизионная передача “Кремль– 9”, концерт “Скажи Ой 2”, авиакомпания S7, “Радио 7”, романы, фильмы, сценарии и т. д. “Одиночество-12”, “Параграф 78”, “Убежище 3/9”. И повсюду количественные числительные. Откуда это все взялось?

Надо сказать, что в русском языке уже была подобная синтаксическая конструкция, но с ее помощью назывались, пожалуй, только три определенных вещи:

• Механизм и номенклатура: (танк) Т-34, (самолет) Ту-34, (телевизор) Темп-3 и т. п.

• Событие, или место, и год: Олимпиада-80, роман В. Войновича “Москва 2042” и т. п.

• Населенный пункт и номер: Армавир-9, Арзамас-16, Горки-10, Шереметьево-2 и т. п.

Сегодня же так может называться что угодно: от коктейля до романа, от клуба до авиакомпании. Расшатываться и расширяться эта конструкция стала под влиянием английского языка. Приведу только самые известные давние примеры: роман Дж. Хеллера “Уловка 22” (в другом переводе “Поправка 22”), вещество “Лед 9” в романе К. Воннегута, гонки “Формула 1”, так называемые сиквелы (продолжения фильмов) “Крик 2”, “Пила 2” и т. п., а также знаменитый агент 007 – Джеймс Бонд. Именно названия фильмов и составили ту критическую массу, после которой стало позволено все. Само это явление уже пародируется в юмористических текстах, например в журнале “Крокодил”, пережившем новое рождение и новое забвение: Сбылась мечта-3, Дедушка возвращается-2, В глубокой заднице-8. Один из самых чутких к моде писателей В. Пелевин публикует роман “Числа”, где эта конструкция становится судьбоносной.

Роман в целом как раз и посвящен роли чисел в жизни современного человека. По существу, в нем предлагается некая концепция этой роли, а по ходу действия происходит постоянная игра с числами. Можно привести один, пожалуй, самый яркий пример. Все главы помечены числами, но это не порядковый номер главы, а скорее ее название (за исключением, возможно, первой главы). Во второй по порядку главе iy речь идет о семнадцатом дне рождения. В следующей главе 43 – о числе 43 и т. п. Название же 34 встречается в романе неоднократно.

Одна из основных коллизий романа заключается в поиске героем хорошего числа, которое смогло бы защитить его, а также во взаимодействии выбранного им числа с другими числами, хорошими и плохими, и числами других людей.

Таким ангелом-хранителем для героя после долгих размышлений становится число 34. В этом решении его укрепил и случай в кино, когда на спинке кресла он увидел надпись: