Непреднамеренное отцовство - Маша Малиновская

Женщины в основном хихикают, не особенно вникая в тему и переговариваются о своём. Только я и Кристина сидим молча. И если на меня спутницы других мужчин поглядывают с интересом и даже о чём-то спрашивают, то Кристину напрочь игнорируют.

Несколько раз я чувствую на себе взгляды Артёма. С одной стороны, он тут единственный, кто из присутствующих проявлял ко мне дружелюбие, с другой же после вчерашнего явного недовольства Нажинского… я не понимаю, как реагировать.

— У вас есть дети, София? — обращается ко мне одна из женщин, которая постарше.

— Да, у нас сын, — отвечает за меня Нажинский.

— И когда вы только успели! — воскликает муж этой женщины.

— Вы, Ярослав Юрьевич, не только жениться тайно успели, но и сына родить!

На последнем замечании, вижу, как Артём бросает на Нажинского острый взгляд, а Кристина и вовсе поджимает губы и покрывается алыми пятнами, которые даже косметика скрыть не в силах.

— Я думаю, наш дорогой парнёр не будет против, если я приглашу его прекрасную супругу на танец? — обращается к Нажинскому сухощавый.

— Софии решать, — учтиво улыбается мой «супруг».

Отказать, конечно, я не смею. Танцевать с незнакомым мужчиной мне абсолютно не хочется, но правила хорошего тона диктуют.

Он предлагает мне руку, и мы выходим на небольшое свободное пространство между столиками. Диджей берёт микрофон, звучат вступительные аккорды. Мы начинаем двигаться неспешно.

— Ваш муж — тот ещё ревнивец, верно? — спрашивает мужчина.

— Скорее жуткий собственник, — отвечаю ему в тон, очень надеясь, что на этом разговор завершится.

— Такую красавицу сложно не ревновать.

И то ли я не умею принимать комплименты, то ли этот мужик действительно переходит границы, но мне жутко некомфортно.

— Разрешите? — к нам подходит Артём и предлагает свою руку, приглашая на танец прямо посреди песни. — Ваша жена сказала, у вас телефон звонит.

Мужчина нехотя отпускает меня, а Артём перехватывает танцевальный медленный ритм. Кристины я за столом не наблюдаю, ещё один мужчина со своей спутницей также присоединились к нам, да и некоторые другие гости ресторана тоже.

— Ты выглядела так, будто тебя нужно срочно спасать от этого душнилы, — говорит Артём негромко, а я в ответ хихикаю, стараясь, чтобы это выглядело незаметно.

— От него странно пахло и он говорил странные комплименты. Ну мне они показались странными, по крайней мере, — отвечаю.

Артём что-то говорит ещё, но я вдруг замечаю, каким взглядом на нас смотрит Ярослав. Он явно недоволен и даже то, что ему говорит один из парнёров, слушает вполуха, поглядывая на нас с Артёмом.

«Осторожнее, Соня. Я многое могу» — всплывает в памяти из недавнего разговора, и я решаю его не злить лишний раз. Что-то внутри мне это подсказывает.

— Песня уже заканчивается, — говорю Артёму. — Да и ноги в непривычной обуви устали. Давай вернёмся за стол.

— Конечно, — кивает Артём, а я замечаю, что он засматривается на мои губы, прежде чем отпустить. — Пойдём.

Мы возвращаемся за столик. Меня Нажинский полностью игнорирует, вроде как увлечён разговором, а вот Артём получает молниеносный ледяной взгляд.

Весь этот помпезный наигранный ужин кажется жутким фарсом. Все присутствующие не являются друг для друга друзьями. Если только Артём и Ярослав, и то между ними сейчас ощущается напряжение.

Мне становится душно. Я совершенно не на своём месте, абсолютно не хочу находиться здесь. Не хочу изображать из себя пустоголовую милую жёнушку Нажинского.

— Я прошу прощения, — встаю. — Выйду ненадолго на воздух, что-то от вина голова закружилась.

Забираю в гардеробе пальто, набрасываю на плечи и выхожу. Останавливаюсь на крыльце, глубоко вдыхая.

Щёки щиплет, ногам холодно, но я чувствую, как мне становится лучше на воздухе. Наблюдаю за искрящимися мелкими снежинками, отблёскивающими в свете фонаря у входа в ресторан.

— Быстро ты его окольцевала, — слышу из тени рядом. — И смотри: он уже взял тебя с собой на ужин с парнёрами. Сколько ты у него работала? Две недели? А я два года. И ни разу он меня не пригласил.

Кристина выходит на свет и поднимается на ступени ко мне. Она в длинной распахнутой шубе, в пальцах тонкая сигарета. Смотрит так, будто я мусор у острых носков её замшевых туфель.

А у меня и так настроение дерьмовое.

— Да, он говорил, что не берёт с собой на подобные мероприятия шлюх и охотниц.

Щёки Кристины снова вспыхивают, как недавно в зале ресторана, и она сжимает от злости зубы.

— Но знаешь, — продолжает. — Это ничего тебе не даст. Ты ему не нужна. Как и твой сын. Ему важен факт наличия наследника, не более, а после аварии он бесплоден. Так бы ни ты, ни твой щенок ему и даром были бы не нужны.

За щенка мне хочется ей разом все волосы выдрать, потому что я никому не позволю оскорблять моего сына! Но смысл сказанных ею слов на доли секунды парализует.

Так вот в чём причина — Нажинский потерял возможность иметь детей. А я всё задавалась вопросом: зачем мы ему?

Получается, он сломал нашу с Ромкой жизнь лишь потому, что для него важно оставить след в истории? Важно иметь наследника? Не ребёнка, а именно субъекта с его ДНК.

Просто галочка в биографии — вот кто для него Рома.

22

Находится в обществе этой девушки мне совершенно неприятно, поэтому я разворачиваюсь и иду обратно в ресторан. Пальто в гардероб не сдаю, потому что собираюсь забрать сумочку и уехать домой. Видеть Нажинского мне сейчас больше не хочется, как и всех его партнёров и их спутниц.

Тошнит от всего этого. К сыну хочу. Обнять его, зарыться носом в волосики, вдохнуть их родной аромат и расслабиться. Хочу скорее скинуть это платье, принять душ и переодеться в свой домашний спортивный костюм, а не мило улыбаться до спазма в скулах, танцуя с неприятными мне мужиками.

Но едва я поднимаюсь в залу, как мне навстречу стремительно выходит Нажинский.

— Мы уходим, — бросает резко и хватает меня за руку.

— Моя сумочка… — только и успеваю пробормотать, шокированная такой сменой ситуации.

— Вот, — толкает клатч мне в руки, а потом оборачивается к столу. — Всего доброго, друзья. Спасибо за компанию. Артём, закончи тут.

Я слышу в его словах издёвку, и только потом обращаю внимание на происходящее за столом. Один из мужчин, как раз который танцевал со мной, бледный как стена, сидит на стуле, откинувшись на спинку и оттянув галстук, а его спутница обмахивает