Маэстра - Хилтон Л. С.

– Все хорошо, Лианна. Все будет хорошо, просто иди вперед.

Вскоре дорога вывернула к морю. Слева от нас виднелись окна отеля, безмятежно поблескивавшие между пальмами, словно ресницы снегурочки. По заливу с гудением носились моторки с водными лыжами, мерно плыли яхты, чуть дальше от берега неспешно в сторону острова Святой Маргариты двигался паром. Мы зашли в первый попавшийся бар, я заказала нам две оранжины и вежливо, но на всякий случай с ошибками, попросила официанта помочь нам заказать такси в аэропорт Ниццы. Тот что-то недовольно проворчал по-французски, но когда я расплачивалась за напитки, к выходу уже подъехал белый «мерседес».

Лианна невидящим взглядом смотрела в окно. Вспомнив о том, как нагло она себя повела тогда в Национальной галерее, я ощутила легкое злорадство. Ну и кто оказался умнее? Конечно старушка Рэшерс! Не знаю почему – возможно, из-за того, как покорно склонила голову моя подруга, – я вдруг вспомнила ту пятницу, когда к нам домой заявились приставы. Моя мама не была алкоголичкой. На работу, куда бы ей ни удавалось устроиться в этом месяце, она чаще всего ходила. Чаще всего вставала по утрам. Однако иногда она не выдерживала и напивалась. Алкоголь не приносил ей ни радости, ни раскрепощения, но медленно, глоток за глотком, приближал ее к блаженному забытью. Если задуматься, то, наверное, это была вполне естественная реакция на такую жизнь. Я вдруг вспомнила, как уложила ее в постель, подоткнула розовое покрывало из синели, поставила на тумбочку чашку чая и пластиковый тазик, на случай если маму начнет мутить, когда она закроет глаза, и тут в дверь позвонили. Мне, кажется, было лет одиннадцать.

– Мама, кто это?

Она с трудом ворочала языком, но все-таки пробормотала что-то невнятное про купленный в рассрочку телевизор, за который не платила уже несколько месяцев.

– Хочешь, я сама с ними разберусь? Мама, хочешь я сама?

– Спасибо, милая, – проговорила она заплетающимся языком.

Я открыла дверь, все еще в школьной форме. Попыталась объяснить им, что дома, кроме меня, никого нет, поэтому я не могу их впустить. И хотя мужики выглядели как настоящие громилы, они не показались мне плохими парнями. Как и всем нам, таким ребятам тоже надо на что-то жить. Они даже попросили у меня прощения, вынося телевизор с кухни. Передней комнатой мы не пользовались, чтобы не оплачивать еще одно холодное помещение. Теперь у нас остались холодильник, плита, стол и диван. Встроенные кухни тогда мне казались настоящей роскошью, но тут я впервые порадовалась, что у нас ее нет. Потом приставы вернулись за холодильником, но, надо отдать им должное, продукты из него вынули. Бережно положили хлеб, джем и бутылку водки на диван. Потом один из них вернулся и принес обнаруженную в морозилке упаковку кукурузы. Словами не передать, насколько одинокой и заброшенной выглядела та комната. На лестницу высыпали любопытные соседи, на следующий день о нас будет сплетничать весь дом. Я упрямо смотрела им в глаза, дрожа от холода в короткой школьной юбке, и пыталась держать марку. Радовалась, что мама всего этого не видит, а то она закатила бы им сцену и сплетен было бы еще больше. Никогда не позволю такому повториться, подумала я тогда, никогда!

Да, не совсем ностальгические воспоминания, надо признать…

– Говори! – приказала я Лианне. – Расскажи мне о вчерашнем вечере.

Мне удавалось кое-как держать ее в норме, время от времени я истерически хохотала, как будто вспоминая наши вчерашние похождения. Если водитель такси запомнит нас, надо казаться обычными развеселыми барышнями. Он даже не попытался притвориться, что не собирается развести нас на деньги, поэтому запрошенную баснословную сумму я отдала ему, наградив ледяным, презрительным взглядом.

– Ну вот, – сказала я, когда мы вошли в прохладный зал регистрации, и сунула подруге в руку свернутую купюру в пятьсот евро, – держи! Иди к стойке «Британских авиалиний», купи билет в Лондон. Сегодня суббота, места наверняка есть. Когда доберешься домой, не пиши мне и не звони, я сама напишу, когда буду уверена, что все в порядке. В клуб я больше не вернусь, если меня будут спрашивать, скажи, что я с кем-то познакомилась и уехала отдыхать. На Ибицу. Ну, по крайней мере, ты решила, что на Ибицу. Все поняла?

– Джуди, я никак не могу поверить в то, что произошло…

– А ты и не пытайся, – обняла я ее, делая вид, будто просто провожаю подругу. – С тобой все будет в порядке!

– А как же ты?!

– За меня не волнуйся.

Да и не станет она обо мне беспокоиться, подумала я, глядя, как Лианна с нетерпением смотрит в сторону стойки продажи билетов.

– Вернешься домой – веди себя как ни в чем не бывало, как будто ничего не случилось. Просто забудь обо всем, что произошло, ладно? – добавила я и быстро ушла, не дав ей шанса ответить.

Я нашла другое такси и попросила отвезти меня в центр Канн, вышла у гавани, нашла плакат с картой города и выяснила, как дойти до вокзала. У подарочного пакета «Шанель» лопнули ручки, поэтому пришлось нести его на руках, словно упрямого двухлетку. Ближайший поезд в Вентимилью отправлялся через сорок минут. Сходя с ума от тревоги, я то думала о пограничном контроле, то о том, что надо найти британское консульство и броситься в ноги какому-нибудь симпатичному пареньку из дипломатического корпуса, но потом усилием воли заставляла себя вспомнить безжизненное тело Джеймса, до сих пор лежавшее в номере отеля в похоронном аромате лилий. У меня достаточно времени, успокоила я себя, купила журнал «Гала», бутылку «Эвиан», пачку «Мальборо лайтс», села на скамейку, раскрыла журнал и принялась курить одну сигарету за другой, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг, из-под солнцезащитных очков. Особого плана у меня не было, зато в кармане лежали девять тысяч евро и билет в Италию.

Только когда поезд пересек границу, я разрешила себе думать. Медленно попивая воду, я пыталась изобразить неподдельный интерес к каким-то звездам французских реалити-шоу, которых показывали на экране. Потом долго смотрела в открытую биографию Шагала, время от времени напоминая себя, что надо перелистывать страницы. За окном проносились живописные пейзажи. Когда-то здесь были очаровательные деревушки на склонах холмов, а сейчас картину портили шоссе и недавно построенные виллы, прятавшиеся среди огромных низких оранжерей. В Вентимилье я пересела на поезд в Геную и неожиданно для самой себя оказалась в настоящей Италии. Последний раз я была здесь после окончания бакалавриата, когда получила грант на месячное обучение в Риме, и сейчас тут же вспомнила то ощущение, совсем другой свет, обволакивающий своим нежным щебетанием язык. В вагоне ехали молодые мужчины с огромными часами и в еще более огромных солнцезащитных очках, которых наверняка приняли бы за геев, если бы в них не было этой неподражаемой итальянской уверенности в себе, ухоженные женщины, увешанные золотыми украшениями и в дорогих кожаных туфлях, и американская парочка с рюкзаками, путеводителями и в трекинговых сандалиях. В Генуе я сделала еще одну пересадку. Мне всегда хотелось съездить в Портофино, но поезда, судя по всему, туда не ходили, и служащий вокзала по-итальянски объяснил мне, что я смогу доехать только до Санта-Маргериты, а оттуда придется добираться автобусом или на такси. Паспорт у меня пока никто не спрашивал, но если я захочу остановиться в отеле, за этим дело не станет. Я еще раз прокрутила в голове свой маршрут: Джудит Рэшли прилетает в Ниццу – мы приехали одни, без Джеймса, – а через несколько дней оказывается в Портофино. Как она может быть связана с мертвым мужчиной, который, по моим подсчетам, все еще лежал в благоухающей лилиями темноте номера в отеле «Эден-Рок»? Скорее всего, никак. Стоит рискнуть, иначе придется ночевать на пляже.

Санта-Маргерита оказалась совершенно идиллическим местечком, сюда могла бы приехать отдохнуть Одри Хепбёрн. Высокие старинные дома желтых и охристых оттенков обрамляли изрезанную береговую линию залива и заканчивались набережной, где суперъяхты стояли борт о борт с простыми деревянными рыбацкими лодками. В воздухе пахло гардениями и озоном, даже возившиеся на пляже дети выглядели шикарно в льняных рубашечках и шортиках – ни одной жуткой футболки с блестками мне не попалось. За время спуска по пологой лестнице из серого камня, которая вела от вокзала к берегу, я успела окончательно устать от порванного пакета «Шанель». Портофино подождет, сначала нужно принять душ и переодеться в чистое! У первого же изгиба залива находилось несколько отелей – напротив городского пляжа и частной зоны для купания, уставленной зонтиками в красно-белую полоску и по-итальянски стройными рядами шезлонгов. Недолго думая, я зашла в первый попавшийся отель и спросила, есть ли у них свободный номер. Говорить решила по-английски, чтобы не вызывать лишних подозрений. Администраторша попросила мою кредитную карту, я ответила ей очень быстро и витиевато в надежде, что она все равно не поймет, и, радостно улыбаясь, достала купюру в двести евро. Она предложила мне заплатить за двое суток вперед и попросила паспорт. Когда она прилежно заносила мои данные в компьютер, у меня было точно такое же ощущение, как на кассе в магазине за пару дней до зарплаты, но я изо всех сил старалась мило улыбаться. Она вдруг сняла трубку. Господи, неужели она вызовет полицию? Без паники, только без паники! Если что, брошу сумки и сделаю ноги, деньги все равно у меня в кармане. Стоянка такси тут рядом, правда, там была всего одна «ауди», водитель со скучающим видом курил в окно. Мне стоило немалых усилий продолжать ровно дышать и побороть инстинктивное желание броситься отсюда куда глаза глядят.