Загадка Линден-Сэндза - Дж Коннингтон

«Что же это! У нее такой вид, будто она и вправду это сделала! — с ужасом признался сам себе Уэндовер. — И она до смерти боится, что у Армадейла есть доказательства».

Крессида механически облизнула губы, словно намереваясь ответить. Но прежде чем она успела что-то произнести, заговорил ее муж:

— С какой стати вы приходите сюда с расспросами? Вы что, представитель власти? Или репортер?

— Я инспектор Армадейл.

Стэнли Флитвуд явно прилагал нечеловеческие усилия, чтобы, невзирая на сильнейшие физические страдания, держать себя в руках. Кивнув в ответ на представление инспектора, он повторил свой вопрос:

— Что привело вас к нам?

Но Армадейл не собирался выдавать степень своей осведомленности:

— Я не в праве обсуждать это, мистер Флитвуд. Я пришел сюда задавать вопросы, а не отвечать. В ваших же интересах говорить со мной откровенно.

Он обернулся к Крессиде:

— Вы были на пляже этой ночью около одиннадцати?

Стэнли Флитвуд вмешался, опять не давая жене ответить:

— Минутку, инспектор. Вы намерены выдвинуть против меня обвинение?

Армадейл на секунду заколебался, словно пребывая в нерешительности относительно своего следующего шага. Казалось, он разглядел в этом вопросе какой-то подтекст.

— Никого ни в чем не обвиняют… пока, — ответил он, многозначительно выделив последнее слово. Но, пока он говорил, взгляд его с откровенной угрозой остановился на измученном лице Крессиды.

— Ничего не говори, Крессида, — предостерег ее муж и вновь обернулся к инспектору: — Вы ведь не имеете права требовать от нас показаний, если мы не хотим их давать?

— Это так, — осторожно признал инспектор. — Но предупреждаю вас, иногда бывает опасно утаивать факты.

— Я не поддаюсь на угрозы, инспектор, — сухо ответил Стэнли. — Насколько я понимаю, случилось что-то серьезное, иначе вы бы не стали поднимать такой шум?

В ответе Армадейла осторожность смешалась с иронией:

— Тут в отеле поговаривают, что на пляже произошло убийство. Возможно, слухи дошли и до вас?

— Да, дошли, — признался Стэнли. — Поэтому я и веду себя так сдержанно, инспектор. Убийство — щекотливое дело, поэтому я не собираюсь давать никаких показаний до тех пор, пока не посоветуюсь с адвокатом. То же касается и моей жены.

С таким оборотом дела инспектору сталкиваться не приходилось. Его замешательство было очевидно. Грандиозная сцена суда инквизиции не удалась. Рухнули его надежды застать преступников врасплох и вырвать у них шокирующие признания. Если на допросе у этих двоих под боком будет сидеть адвокат, у инспектора не много шансов заставить их сболтнуть лишнее.

Уэндовер же испытал настоящее удовольствие, услышав, как изменился голос инспектора:

— Ваше поведение выглядит не слишком хорошо, мистер Флитвуд.

— Ваше вторжение в комнату больного — тоже, инспектор.

Сэр Клинтон поспешил вмешаться в беседу, очевидно, опасаясь, что дело может зайти слишком далеко. Его тон резко отличался от задиристой манеры Армадейла:

— Боюсь, вы не совсем поняли точку зрения инспектора, мистер Флитвуд. Если бы мы получили сведения, которыми вы и ваша жена, возможно, обладаете, мы могли бы выйти па след убийцы. Но если вы сейчас откажете нам в этих сведениях, наша работа замедлится, и тогда я не могу гарантировать, что вы не окажетесь под подозрением. К тому же в отеле начнутся весьма нежелательные пересуды, которых я бы всеми силами постарался избежать. Менее всего хотим мы доставлять неудобства невинным людям.

Благовоспитанность Стэнли была сломлена под двойным натиском физического и душевного страдания.

— Где это вы покупаете такое мыло? — саркастически поинтересовался он. Похоже, дорогое. Но на сей раз оно вам не поможет. Не пролезете.

Во взгляде инспектора Армадейла, брошенном на шефа, ясно читалась мысль, что его монолог лишь попусту отнял у них время.

— Когда приедет ваш адвокат? — бесцеремонно вмешался он.

Стэнли Флитвуд помолчал, размышляя.

— Я телеграфирую ему сегодня, но, скорее всего, телеграмма пролежит в его конторе до понедельника. Полагаю, он сможет прибыть не раньше полудня в понедельник. А возможно, и позже.

Инспектор переводил взгляд с жены на мужа.

— И до тех пор вы не намерены ничего говорить?

Стэнли Флитвуд счел вопрос недостойным ответа.

— Думаю, вы об этом еще пожалеете, сэр. Но это ваш выбор. Что ж, сейчас мне больше незачем отнимать у вас время.

И Армадейл величавой поступью устремился прочь из комнаты. Вся его фигура источала подозрение и негодование. Сэр Клинтон последовал за ним. Замыкая отступление, Уэндовер заметил, как Крессида метнулась к мужу и опустилась на колени у края кровати.

Глава 8. Кольт

Оказавшись внизу, Армадейл попросил разрешения откланяться.

— Давайте-ка позавтракаем, инспектор, — возразил сэр Клинтон. — Вы всю ночь пробыли на ногах и, должно быть, проголодались.

К значительному облегчению Уэндовера, Армадейл предложение отверг.

— Я, может быть, попозже перехвачу сандвич, сэр. Но, если не возражаете, сначала мне хочется кое с чем разобраться. Вы управитесь за полчаса или около того?

Сэр Клинтон взглянул на часы:

— Мы поторопимся, инспектор. В конце концов, пора бы уже вызволить Биллингфорда. Констебль, вероятно, успел изрядно утомиться от его общества.

Но инспектор, похоже, не испытывал ни тени жалости пи к Биллингфорду, ни к Сэпкоуту.

— К тому же необходимо забрать тело Стэйвли, — напомнил он. — И я бы не прочь вызвать по телефону подкрепление. В таком составе нам не справиться.

— Да, на вашем месте я бы так и сделал. Отправьте за ними кого-нибудь на машине и передайте, пусть ждут нас в Линден-Сэндзе. Полагаю, хватит сержанта и трех констеблей.

— Очень хорошо, сэр.

И инспектор поспешил по своим делам — к великому облегчению Уэндовера, чья неприязнь к нему ни в коей мере не ослабла. Сэр Клинтон же направил стопы в столовую, где постарался как можно убедительнее внушить официанту мысль о необходимости спешки. Когда они уселись за стол, Уэндовер заметил, что другие постояльцы украдкой кидают на них испытующие взгляды из дальних концов комнаты. Очевидно, новость о ночной трагедии успела стать всеобщим достоянием.

— Не думаю, что Армадейл достиг больших успехов в расследовании, заговорил Уэндовер достаточно тихо, чтобы слова его были недоступны их ближайшим соседям. — Нет ничего более недостойного, чем прибегать к запугиванию, когда дело не ладится.

Сэр Клинтон, однако, никогда не позволял критике в отношении своих подчиненных остаться без ответа:

— Армадейл сделал все что мог. И в девяти из десяти случаев он добивается желаемого результата. Ты смотришь на расследование с сентиментальной позиции, знаешь ли. А работа полиции не имеет ничего общего с этой стороной дела. Задача Армадейла — добыть всю возможную информацию и использовать ее, независимо от того, к чему это приведет. Если представителю власти придется прерывать расследование только из-за рыданий хорошенькой девушки, то полиция будет не слишком-то эффективным орудием общества.

— Молодой Флитвуд оказался достойным противником, — заметил Уэндовер с плохо скрываемым удовлетворением.

Сэр Клинтон с любопытством воззрился на него.

— Для мирового судьи ты проявляешь удивительно мало сочувствия к служителям закона. Если тебя интересует мое мнение, молодому Флитвуду отныне следует винить лишь себя во всем, что теперь случится. Конечно, ему удалось выиграть два-три дня, за которые они с женой успеют все обсудить и состряпать для нас какую-нибудь историю. Но ни разу не приходилось мне слышать такую сказку, которая выдержала бы тщательную проверку. А ты можешь быть уверен: после такого приема Армадейл будет разглядывать под микроскопом каждое услышанное от них слово, прежде чем принять его за истину.

Уэндовер мрачно кивнул.

— Не сомневаюсь, так и случится, — согласился он. — Вероятно, молодой Флитвуд зря выбрал такую тактику.

— Я дал ему возможность облегчить душу, если у него есть достаточно убедительная история, — с оттенком раздражения напомнил сэр Клинтон. — А в ответ получил только уличное хамство. Он, очевидно, полагает, что может взять над нами верх, но когда дело дойдет до кульминации, я думаю…

Он оборвал фразу на полуслове. Оглянувшись по сторонам, Уэндовер увидел, что мадам Лоре-Деруссо вошла в столовую и двинулась в направлении их столика. Наблюдая за ее приближением, он, почти бессознательно, сравнивал эту женщину с Крессидой Флитвуд. Обе они были весьма примечательны и, без сомнения, выделялись в любом обществе. Однако Крессиду сама природа одарила красотой, в то время как мадам Лоре-Деруссо являлась продуктом более искусственным. По всему было ясно, что она уделяет своей внешности самое пристальное внимание. И даже сдержанный шаг явно был результатом тщательных упражнений и составлял резкий контраст гибкой, естественной походке Крессиды.