Империя человечества. Время солдата - Алексей Бессонов

Он умолк, пыхнул дымом и задумчиво почесался:

– Ты даже не знаешь языка – а тебе известно, каковы шоковые стороны воздействия транслинга на людей, незнакомых с его работой?

– Я не думаю, что транслинг будет сильной помехой. В любом случае иного выхода нет – вряд ли там все знают либенский.

– Ладно, – Детеринг махнул рукой, – там видно будет. Постараемся найти военно-морскую базу – столица, кажется, еще и крупный порт? – зайдем ночью над морем, войдем в базу… а там, если они, как ты говоришь, адекватны, нас должны встретить именно представители разведки хотя бы на уровне оперативного дежурного.

– А если опять заработают «призраки»?

– Сомневаюсь. Это дорогое удовольствие. Минута работы сжирает столько энергии, что вряд ли они позволят себе такую роскошь. Да и к тому же у нас есть кое-какие сюрпризы на этот счет. Я полагаю, их системы целеуказания наших шуток не выдержат. Сгорят. «Десятка» – штука довольно примитивная, а последние достижения нашей техники позволяют ее поводить за нос. Ладно, зови девчонку, надо пожрать.

Я оставил его в рубке и двинулся к салону.

– Остроносая моя, – позвал я, задвигая дверь (в оригинале это прозвучало «девушка, имеющая острый нос и принадлежащая моему телу» – о!), – ты не хочешь подкрепиться?

– Нет… – она встала с подушек и подошла ко мне, обхватила руками, вызывающе глянула сверху вниз, – ты знаешь, чего я хочу.

– Что – опять?! Но… милая моя, поверь, сейчас просто некогда… ч-черт… у нас будет время… Тин, ну прекрати же… нам нужно лететь на юг. Идем.

Ели мы, как всегда, в рубке. Тин, не имеющая привычки к нашим пряным и острым мясным и овощным консервам, до сих пор недоверчиво принюхивалась к каждому порционному пакету.

– Что ты там нюхаешь, ребенок? – хохотнул Детеринг и дотянулся до сенсора стационарного транслинга. – Там нечего нюхать… жратва дерьмовая, не спорю, но шницель по-олеарски мне приготовить не из чего: клянусь своими сапогами, на всей планете нет ни одной свиньи!

– Я никак не пойму, – завертела головой Тин, – почему господин Детеринг молчит, а я слышу его голос на моем языке?

– Эта штука читает его четко сформулированную мысль, как бы громко произнесенную в голове, – пояснил я, – и ты слышишь перевод.

– Ваши машины могут читать мысли? – вытаращила глаза Тин. – О боги…

– Не все и не у всех, – успокоил ее Детеринг, – для этого ее нужно настраивать на каждого конкретного пользователя.

– Вы, я вижу, вообще основательно подготовили катер к этому вылету, – заметил я. – Или вы им уже пользовались?

– Он частный, – спокойно ответил Детеринг, – то бишь мой.

Настала моя очередь вытаращить глаза. Во-первых, в Империи военная техника продается только по выработке первого ремонтного ресурса, а «TR-160» выпустили год назад, а во-вторых, подобная ультраэксклюзивная машина – сгусток передовой технической мысли – должна стоить дороже обычного серийного фрегата, не говоря уже о какой-нибудь транспортной лоханке, что бороздит Галактику под частным флагом. Каковы же финансовые ресурсы полковника Йорга Детеринга?

– Впрочем, – хмыкнул он, – налоговое управление этот вопрос не особенно чешет, да…

Я поперхнулся. Так. Значит, это не сказки. Что, взглядом он тоже убивает?

– Все гораздо сложнее, – спокойно произнес Детеринг, положив палец на сенсор транслинга, – и проще одновременно. Но ни один хомо не способен на ментальный удар достаточной мощности. Может быть, крысу. Искусство вообще заключается не в ударе. Преодоление пропасти между гаданием и функциональным уравнением. Трехкоординатное оперативное поле. Траектория кончика клинка. Подавление неэффективно в стратегическом плане. Решение уравнения траектории – упрощение экстраполяции – тактический контроль.

Я понял. Детеринг мягко улыбнулся, снова включил транслинг и спросил:

– Как представим девчонку?

– Да как есть, – пожал я плечами.

– Как есть? Ну-ну… Тогда уж лучше вообще не поднимать этот вопрос. Ты ей вкратце объясни… Ну ладно. – Он встал и бросил на столик смятую салфетку. – Женщина, выбрось помои за борт… и идите в салон… займитесь там… только не до смерти.

«Тандерберд» мягко сел на удобной площадке в самом центре довольно-таки хаотично спланированной территории военно-морской базы. То, что это именно база флота, мы поняли, увидев целую ораву огромных субмарин у пирсов – еще при облете. Черные рыбины замерли у бетонных стен, выставив из воды свои горбатые головы и лоснящиеся гладкие спины – не меньше сотни, пожалуй – разных типов и размеров. Своим кружением мы наделали изрядно шороху. Похоже, гулкий рев моторов разбудил здесь всех. Перед приземлением мы включили весь наружный свет, зависли над выбранной площадкой на некоторое время. Детеринг для острастки включил сирену, которая орала, как трубы Судного дня, и когда последний таракан в паническом ужасе покинул точку финиша, «Тандерберд» мягко сел на опоры шасси.

Я внутренне сжался, готовясь к большому цирку с идиотским взаимным непониманием, недоверием и брезгливым ужасом клиентов.

Однако для начала все было достаточно тихо. Ярко освещенную площадку мгновенно оцепили вооруженные люди. Они спокойно стояли, держа оружие наготове, но не проявляя каких-либо враждебных намерений.

Детеринг спрыгнул вниз. Я помог спуститься Тин и прыгнул сам. Трап мы не спускали. Мы оба стояли в полном боевом снаряжении – по двадцать два кило на нос, со всем личным вооружением и полностью активированной защитой. Тин я задвинул себе за спину – от греха подальше.

Мы молча застыли под распахнутым атмосферным створом в ожидании событий. И они не заставили себя ждать.

Ряд солдат (или скорее матросов) в одинаковой серой форме раздвинулся напротив нас, пропустив двух высоких мужчин в голубых плащах, застегнутых под горло. На головах у них красовались золотистые уборы, чем-то напоминающие гусарские кивера из древнеевропейской истории. Оба были бронзовокожи, горбоносы и у обоих длинные волосы были собраны на затылке в «хвост». Выглядели они чужеродно. В отличие от северян человек с такой внешностью мог быть однозначно квалифицирован как уроженец одного из Айоранских Миров.

Они приблизились на пять шагов и остановились, беспомощно щурясь в невыносимом белом сиянии прожекторов. Я выставил перед собой пустые руки, осторожно шагнул вперед и внятно спросил:

– Вы говорите по-либенски?

– Да, – быстро ответил один из них, обладатель костистой физиономии и оттопыренных ушей. – Кто вы и что вам нужно?

– Я должен встретиться с руководством разведслужбы флота, вопрос крайне важный и не терпящий отлагательства.

Мой собеседник недоверчиво нахмурился.

– Мы офицеры этого ведомства.

– Вы знакомы с докладом Ройс Дректена? Он обещал немедленно после моего ухода оповестить руководство.

Они переглянулись.

– Вы хотите сказать, что вы – тот молодой офицер, которого он подобрал из воды вместе с рыжеволосой девушкой?

– Да. И поверьте, я пришел с очень важным делом.

– Хорошо, – ушастый, похоже, решился, – идемте. Но прежде вы и ваш товарищ должны снять шлемы или хотя бы на время откинуть забрало.

«И как это он разглядел забрало на моем гладко-черном шлеме», – удивился я.

– Шеф, – я не оборачивался, – они просят на время снять шлемы.

– Я понял, – ответил он. – Опасности нет.

И первым снял с головы шлем. По наплечнику рассыпались густые темные локоны. Держа в руке шлем, он шагнул к офицерам-конфедератам и мягко улыбнулся. Я тоже сдернул шлем с головы. Они явно успокоились. Ушастый сделал приглашающий жест.

– У нас машина, – он чуть замялся, – если вам не вреден наш воздух, я попросил бы… пока мы едем…

– У нас одна кровь, – ответил я.

Офицер кивнул, и мы двинулись сквозь расступившийся строй. За нашими спинами мягко чавкнул многотонный люк атмосферного створа, и разом погасли прожекторы.

– В вашем самолете кто-то остался? – нервно спросил ушастый.

– Нет, – ответил я. – Он управляется дистанционно.

Тот понимающе кивнул.

Мы подошли к тяжеловесному, хотя и не лишенному изящества ящику на четырех колесах, напарник ушастого поднял вверх огромную дверь из поляроидного стекла и нырнул внутрь. Мы последовали за ним.

Внутри было высокое кресло водителя – спереди, у покатого лобового стекла – и большой, чуть скругленный диван сзади. Второй офицер сел к пульту управления, а мы вчетвером расположились на диване. Едва слышно фыркнул под полом тепловой мотор, где-то скрежетнули шестерни трансмиссии, и автомобиль плавно нырнул во тьму, не зажигая почему-то огней.