Палач в нетерпении - Светлана Алешина

— Ну как же мы это сделаем без вашей помощи? — обаятельно улыбнулась я. — Вы сами знаете, что в вашей компании нельзя ничего понять. Вот, например, эта фотография…

— Какая такая фотография? — заинтересовалась Лада.

— Та, которую послали Тане. С убитой девушкой.

— Да вы что? — в ужасе воскликнула Лада. — Неужели они еще и убили кого-то?

Я пожала плечами, многозначительно посмотрев ей в глаза.

— Боже ты мой, — простонала Лада, хватаясь за щеку. — Ох, боже мой… Неужели кто-то из наших, деточка моя? Неужели ж до убийств докатились?

Я протянула ей фотографию.

— Посмотрите внимательно. Может быть, вы знаете, кто эта девушка. Вы ведь знакомы со штатом моделей…

Она надела очки — такие же огромные, как все у нее, похоже, Лада все-таки страдала гигантоманией — и начала пристально изучать фотографию.

— А с чего вы взяли, что это — девушка? — хмыкнула она, возвращая мне снимок. — Вы девушек обнаженных со спины не видели, что ли?

Я опешила:

— А кто же это?

— Парень, — рассмеялась Лада. — Хороший парень — или гей, или фрик. Но ноги-то — вы уж меня простите, Андрей Петрович, а вот только, как мужик себя бабой ни рядит, ноги он переделать не может! Даже самые стройные ножки будут корявые. Без плавности ноги-то у этой вашей «девушки»! Чисто мужские. А волосы у него — парик. Естественные волосы такими красивыми нипочем не получаются.

— А в рекламе? — попробовала возразить я.

— Да там как раз парики и есть, — расхохоталась Лада. — Вы хоть целый год волосы «Пантином» мойте, а такие у вас не получатся. Так что эта ваша убиенная красавица — совсем и не красавица. А красавец. Вот разве что он фрик. Тогда, конечно, красавица…

— Но он в модельном бизнесе? — поинтересовалась я.

— А где еще вы фриков найдете? — спросила меня Лада. — Только еще на эстраде их так же много. Так что этот «лапуля» или у нас, или поет и танцует. Но уж точно не гайки заворачивает…

Она хихикнула.

А я все смотрела на фотографию, все больше и больше убеждаясь в ее правоте.

И в ее полной невиновности.

— А брат… — подняла я на нее глаза. — Вы хотели рассказать про Таниного брата.

— Вот про брата вы у Никитича спрашивайте, — помрачнела и насупилась Лада. — Я не сплетница. И так перед покойницей виновата, прости меня грешную, потому как я ее ненавидела сильно. Не стану я эту грязь теперь на нее выливать. А у Никитича спросите. Никитич многое знает, может, потому…

Она не договорила, прервав фразу на полуслове, и поднялась.

— Ну, вы извините. Мне пора. Если буду нужна, вы знаете, где меня найти.

— Хорошо, — сказала я. — Если вы все-таки решите договорить начатую фразу, вы тоже знаете, где нас найти!

— Я ничего не хотела сказать, это просто вырвалось, — запротестовала она, но по ее глазам я видела, что она не хочет закончить. Или — не может…

Когда дверь за ней закрылась, я посмотрела на стену, отделяющую нас от нашей загадочной Тани.

— Как ты думаешь, почему она нам ничего не рассказывала о брате? — тихо спросила я Ларчика.

— Может, ей стыдно о нем говорить, — смело предположил Лариков.

— Может быть… А если с ним связано нечто, что даст нам ключ к разгадке? Вообще, Ларчик, тебе не кажется, что мы ей как-то безоговорочно поверили?

— Ты же сама настаивала, что она не может сама себе писать! — вытаращился на меня босс. — А теперь ты обвиняешь меня в том, что я ей сразу поверил.

— Я не говорила «ты». Я сказала «мы».

— Все равно. Ну и что у нас получилось?

— Да ничего у нас не получилось, — поморщилась я. — Куча бредовых фантазий и больше ничего. Даже девица оказалась мужиком… Чтобы я еще хоть раз связалась с анонимками… Да никогда! И все стараются сказать тебе ровно столько, чтобы еще больше запутать, но не приведи господь натолкнуть тебя на нужный след… Впору спрашивать их в лоб — не вы ли написали вот это письмецо? А тут еще ты со своей дурацкой самодеятельностью!

Я швырнула фотографию на стол.

— Но я добился своего, — самодовольно улыбнулся Лариков. — Они начали приходить.

— Знаешь, а в этом есть своя польза, — неожиданно для него согласилась я. — Поскольку тот, кто все это писал, сюда уж точно не придет — мы сможем чего-то добиться методом исключения. Вот тот самый человек и окажется нашем таинственным «мистером икс».

Ларчик обиженно проговорил:

— Нахалка ты, Александра Сергеевна! Можно подумать, что в нашем тандеме только ты мыслишь, а я, как спасательная бригада, должен выезжать, чтобы помочь тебе всех повязать!

— Дорогой ты мой, совсем все не так. Просто ты попытался изобразить из себя Перри Мейсона, а вышло довольно фигово. Не потому, что ты такой неудачник, а потому, что нельзя по детективам учиться сыску! Это у них там все как по писаному, а на деле все не так! Все корявенько, подленько, и разыскать иногда след совершенно невозможно, ну хотя бы крошечную ниточку найти, за которую потянешь! Не мне тебе это объяснять — я-то в отличие от тебя в прокуратуре не работала…

— Но ведь определенного эффекта мы добились?

— Добились, — вздохнув, согласилась я. — Только вот какого? Я-то эту ниточку как раз и собиралась найти. А теперь мне надо думать по новой. Хотя… Может быть, ты и прав. Может быть, мы сможем чего-то добиться и таким способом.

Я опять взглянула на фотографию. Итак, убитый был юношей?

А у Тани был странный брат, о котором предпочитают помалкивать. Причем и сама Таня нам о нем ничего не сказала. И почему-то мне кажется…

А если от Тани добивались совсем другого? Предположим, что этой фотографией ей хотели намекнуть совсем не на нее?

Я закусила нижнюю губу, пытаясь сама оценить здравость моих рассуждений. Что-то у меня не связывалось. Пока я еще не могла определить, так ли уж они абсурдны, как кажутся изначально.

Резко встав, я чуть не опрокинула стул.

— Ты куда? — поднял на меня изумленные глаза Ларчик.

— А к нашей добровольной «пленнице», — усмехнулась я. — Напою ее кофе и попробую выяснить, что там у нас за братишка.

— Твое решение не лишено здравого смысла, — заметил этот нахал.

— В отличие от твоих скоропалительных, хотя и эффектных, задумок, мои решения вполне рациональны всегда, — отпарировала я.

Она скорее всего прекрасно слышала все, о чем мы говорили. Сейчас она сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на меня. В ее взгляде теперь появились льдинки.

— Кофе будешь? — спросила я.

— Наверное, — ответила она.

— Определенный ответ, — хмыкнула я. — А поточнее нельзя?

— Буду.

Я вышла на кухню и вернулась с двумя чашками.

— Итак, — начала я, — тебе все-таки стоит наконец быть с нами откровеннее.

Она едва заметно поморщилась, как будто я подмешала ей в кофе неимоверную гадость, и промолчала.

— Таня! — окликнула я ее.

— Что?

Она смотрела на меня глазами побитой собаки.

— Ну, и что в этом мире изменилось, что ты вдруг начала думать, что я тебе враг?

— Я так не думаю, — сказала она, обращаясь скорее к стене. — Просто теперь вы мне не верите.

— Естественно, — согласилась я. — Если бы ты нам сразу все рассказала о своем братце. И Пенс мог бы быть со мной откровеннее. Разве он не знал?

— Почему? Они друзья. Это я его просила… Мой брат, Саша, тут ни при чем, — горячо возразила она. — К этой кретинской истории он никакого отношения не имеет. В остальном же…

Она отпила маленький глоточек из чашки и подняла на меня свои ясные глаза.

— Эта старая корова совершенно права. Да, я выхожу замуж за Никитича не по любви. Мне нужна его помощь. И не только она… Знаешь, сколько стоит материал, чтобы сделать мою коллекцию? Коллекцию, которую я назвала «Виконтесса»?

— Представляю, — кивнула я. — Название обязывает ко многому.

— А я очень хочу ее сделать, — хрипло проговорила она. В ее глазах зажглись огоньки азарта. — Представь себе шифон, бархат — маленькие россыпи жемчуга! И все это похоже на полет облаков или ночные звезды… И совершенно наплевать, что никто это не сможет носить, — потому что я, черт возьми, хочу создавать красоту, а не повседневную серость, от которой меня мутит! На такие вот коллекции нужны деньги. У меня, конечно, есть эти гадкие деньги, но не столько, чтобы их хватило на мой замысел! И что мне делать? Разорять Витьку? А у Никитича этих поганых баксов немерено. Сама видела, в каком особняке он проживает. Поэтому у меня был единственный выход — выйти за него замуж. А так как он женится только в случае страстной, неземной любви — я и разыгрываю ее по мере моего слабенького актерского дарования! Чтобы никто не подумал, какая Танечка сука, вот вы, например… Хотя, может быть, это и правда. Что я очень подлая тварь… Ну и что? Почему же ты не говоришь мне, что я отъявленная негодяйка? Ведь думаешь-то ты именно так!