Сломанный образ - Александр Константинович Эганян

– Как вы себя чувствуете, мистер Филиппс? – спросила девушка.

– Да нормально. Только голова раскалывается. Долго я тут лежал?

– Ровно трое суток, мистер Филиппс. Я сейчас позову главного врача, и он вам всё объяснит.

– Спасибо.

Наряду с сильной головной болью меня тревожило левое плечо. Именно туда попал араб канцелярским ножом в этом жутком сне. Я не без труда снимаю футболку и вижу этот порез. Очень странно, как у меня могла оказаться рана, если это был всего-навсего сон. Наверное, доктор мне всё подробно объяснит, и только вспомнил его, он тут же заходит ко мне в палату.

– Ну, здравствуйте. Я ваш лечащий врач – доктор Лоуренс. У вас должно быть очень много ангелов-хранителей, так как после таких случаев выживают лишь единицы, – с задорной интонацией произнёс врач.

– А что конкретно случилось, объясните, пожалуйста. Я помню лишь фрагмент с тем, как я поспешил в машину, но, кажется, не успел из-за удара молнии.

– Именно так. Вам повезло, что буквально через пару минут по той дороге проезжала машина. Водитель быстро положил вас в машину и отвёз в близлежащую больницу, – немного подумав, он продолжил. – На самом деле это и вправду огромное чудо, что вы выжили. А в дальнейшем, если будете следовать моим рекомендациям, вы и забудете об этом случае.

– Спасибо вам, доктор. Я как поправлюсь, обязательно отблагодарю того мужчину, спасшего меня. А вы не знаете, не приходила ли ко мне моя жена, женщина с русыми волосами?

– Миссис Филиппс? Да, конечно. Она приходит сюда абсолютно каждый день. Порой она оставалась спать прямо в вашей палате. Но буквально пару часов назад ей надо было уехать по каким-то делам.

– Очень мило с её стороны. Еще раз спасибо вам большое.

– Да не мне спасибо говорите, а ангелу вашему, который сумел уберечь вас, – произнёс доктор, направляясь к двери.

– Извините, – крикнул я ему, пока он не успел уйти. – А что за ссадина у меня на плече? Жутко болит.

– Даже не знаю. Я и не замечал её раньше, – сказал с удивлённым выражением лица доктор, – сейчас позову вашу медсестру, и она поможет вам избавиться от боли. Всего хорошего.

Как только он вышел, мои мысли не давали мне покоя. Как он не заметил эту огромную рану, которая по виду, перестала кровоточить совсем недавно. Это был всё-таки сон или реальность? Но я не понимал, как такое могло произойти, я же не мог вернуться в прошлое. Но, с другой стороны, откуда у меня этот порез, который я получил на борту самолёта. Всё это было очень странно и сложно для меня. Плюс ко всему этому, головная боль ещё не отошла. Мои глаза стали медленно закрываться, и я погрузился в сон.

Проснувшись, я увидел перед собой Меган, которая пристально вглядывалась в меня.

– Доброе утро, милый. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, даже голова перестала болеть. Ты не представляешь, насколько сильно она гудела.

– Ну ничего, врачи мне сказали, что ты идешь на поправку. Я так счастлива. Каждый день приходила к тебе, чтобы просто быть с тобой. Я была уверена на все сто процентов, что ты рано или поздно очнешься. Многие врачи сомневались в этом и думали, что даже если ты откроешь глаза, то у тебя будут какие-либо проблемы со здоровьем. Но сейчас я вижу, что всё хорошо, и мы вместе будем идти на поправку, – сказав это, Меган тут же заплакала, и я приобнял её к себе.

– Всё хорошо. Конечно, все будет, как прежде. Спасибо тебе огромное за терпение. Я даже не представляю, что ты пережила за эти дни, – сказал я. – Как Мия с Чарли?

– Отлично. Всё это время они были у мамы. Я им сказала, что ты просто заболел, чтобы они так сильно не волновались. Тем более Мие, которая порой бывает слишком чувствительной и ранимой.

В этот момент заходит Лоуренс.

– Как поживаете, мистер Филиппс. Я уже вижу, что вам намного лучше, чем вчера.

– Да, доктор. Благодарю вас.

– Не за что. Сейчас я должен переговорить с вашей женой в коридоре. Позволите?

– Да, конечно.

***

Прошла ровно неделя, и меня выписывают из больницы. Было непривычно, когда Меган села за руль автомобиля. Я предложил ей самому повести машину, на что она ответила, что сама отвезёт нас домой. По дороге никто из нас не произнёс ни слова. Была середина дня. Асфальт словно раскалялся от невыносимой жары. Такое редко бывает на Британских островах. Мы подъехали к дому, и Меган предложила помочь, но я ей ответил, что всё хорошо и сам вполне смогу дойти до дома. Дом был пустой.

– Где дети, Меган? – спрашиваю я.

– Я их отвезла к маме. Доктор сказал, что тебе нужен полный покой, – ответила спокойным тоном Меган.

– Со мной всё нормально, я ведь говорил. Уже на следующей неделе выйду на работу.

– Никакой работы! Доктор Лоуренс сказал, что тебе как минимум месяц находиться дома и не меньше.

– Что? Какой месяц, я ведь в полном порядке. Послушай, дорогая. Ты же знаешь, что я не смогу протянуть целый месяц в четырех стенах. Я уже сам могу ходить, бегать, прыгать, даже летать.

– Оливер, это не смешно. Не я так говорю тебе, а врач. Ты вообще слышал, что он говорил про последствия от удара молнии? Кровоизлияние в мозг, потеря слуха, галлюцинации. Я очень переживаю за тебя. И мы вместе будем бороться, как делали всегда. Сделай это ради меня, милый.

– Извини, я погорячился. Всё наладится, ты это прекрасно знаешь, – я приобнял Меган и поцеловал.

После обеда Меган пошла спать, а я пошёл в библиотеку. Может, доктор и действительно прав? Может, это была всего лишь галлюцинация? Возможно, это и так, но откуда тогда у меня шрам на левом плече. Этого я так и не понял. Передо мной мелькали несчастные пассажиры, которые не представляли, что с ними произойдёт во время полёта. Дети, женщины, старики. Все они стали жертвами террористов. Захватчики делали это всё так непринуждённо, будто эта схема угона самолёта была отрепетирована множество раз. Почему галлюцинации вызвали у меня именно эти события одиннадцатого сентября? Я никак это не мог понять.

Наступил вечер. Я предложил посмотреть Меган какой-нибудь фильм. Она согласилась при условии того, что сама выберет его. В гостиной на первом этаже у нас висит огромный телевизор, которому могли бы позавидовать владельцы домашних кинотеатров. Меган выбрала как обычно мелодраму. Но я не стал ей противиться, так как знаю, как она может обидеться.