Приключения Фаната, или «Welcome!» - Дмитрий Викторович Алпатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приняв большинством изменения плана, мы отправились с футболками сборной России в американском рюкзаке Виктора, привезенного им из командировки в штаты с наименование какого-то силового подразделения USA. Под тем самым мостом мы встретили двух молодых ребят из Перми, которые несмотря на финалы под глазами были одеты в футболки сборной России и солдатские пилотки, вызывавшие у граждан Речи Посполитой наибольшее отторжение, порой доходящее до ярости. Обменявшись приветствиями мы тут же устыдившись натянули свои майки, что было встречено всеобщими возгласами одобрения. Российский народ тянулся к главному стадиону на решающий матч.
Пацаны рассказали, что билетов на матч с хозяевами достать было невозможно и они смотрели матч, сгруппировавшись с парой десятков таких же отчаянных парней и девушек, в фан-зоне, откуда незадолго до окончания матча у них хватило ума скрыться в близлежащем большом фешенебельном отеле. Потерю одной пилотки и приобретение пары синяков они считали мелочью, заслуженно полученной в оплату своей дерзости. На стадионе мы теперь уже разместились в нашем фанатском секторе и первым, кого встретили, оказался тот самый парень с буквами «Оттава» на раскрашенной в цвета российского флага шапке с рожками. Он вовсе не выглядел уже добрым и благодушным, рассказал о своем участии в «Русском матче» и уточнил с гордостью: «Я тоже бился. Дрался!» Поразившись происшедшим с ним переменам мы разместились на своих местах и матч начался.
Довольно быстро мы переместились ближе к центру, сидеть среди наших болельщиков оказалось менее приятно, чем ожидалось, по причине бесконечного курения. Греков поддерживала могучая кучка не более пятисот бойцов, но с красивыми гладиаторскими одеждами, шлемами, щитами и мечами. Матч был продолжением вялой игры в концовке игры с поляками, в результате наш лучший защитник сам отдал передачу на ход греческого форварда и тот забил.
Греки могли забивать еще дважды, но удар со штрафного попал в штангу, а вместо назначения стопроцентного пенальти судья вдруг показал желтую карточку капитану эллинов Г. Карагунису, лишив того возможности выйти на поле в четвертьфинале. Во втором тайме объявили о забитом чехами сборной Польши мяче в параллельном матче, я принял это известие с радостью, но после подсчитал, что ничья в том матче выводит нас из группы и неожиданно для себя, скрепя сердце, начал болеть за Польщу.
Поляки счет не сравняли, наши тоже загубили единственный шанс на исходе игры, его упустил А. Дзагоев, матч закончился. Греки всей командой с тренером и массажистами обезумев от победы мчались к своим болельщикам праздновать несомненный успех, а наши горе-игроки, за редким исключением, не нашли в себе совести даже поаплодировать болельщикам, в огромном количестве поддерживавших их до самого конца. Подошел к трибунам единственный игрок и мной та его признательность ценится куда выше, чем необдуманный ответ нагловатому «бонзе», растиражированный в СМИ.
Можно было бы на этом и закончить, но и второй исход с варшавского стадиона не прошел гладко, несмотря на наши приготовления. Все случилось из-за того, что мы неверно сориентировались и направились в другую сторону. Дойти до квартиры вполне можно было пешком, но не в тот момент, когда мы поняли свою ошибку. Возвращаться было поздно, толпа рассасывалась, а нам периодически кричали что-то группы молодежи во сторонам, награждая метанием бутылок в ответ на молчание.
Мы шли по средней части какого-то перекрытого проспекта, по трамвайным путям, не рискуя приближаться к домам, тротуарам и деревья и по сторонам. Однако перекрытый участок закончился и мы очутились на какой-то площади среди толп раздосадованных поляков, настроение которых не предвещало ничего хорошего для нас. В этот момент я по очередному наитию проголосовал и почти сразу же остановилось «такси» с мужчиной лет пятидесяти за рулем по имени Славко, так же звали и польского футболистика – талисман Чемпионата Евро!
Это был реверанс в нашу стороны со стороны Польши и благодарность за участие в футбольном празднике. Славко хорошо говорил по-русски, он работал у нас в стране, футбол его мало интересовал, но про беспорядки он слышал и относился к ним отрицательно, хотя и спокойно. Мы с ним договорились, что заедем на квартиру, а потом от отвезет меня на вокзал «Всходня» и даже проводит до перрона, сил на какие-то еще противостояния у нас не оставалось. Наш спаситель отключил счетчик, мы заехали в квартиру за вещами, я распрощался с тетей Валей и Виктором, оставив его не попечение пани старушки и быстро домчал до станции. Отдав Славко все оставшиеся «злотые», вроде вполне достаточно, хотя мы так и не привыкли к польским низким ценам, я его сердечно поблагодарил и он оставил меня, доставив целым и невредимым до самого зала ожидания. Именно появление Славко примирило меня со всеми событиями и я оставил за поляками право определять условия жизни в собственном государстве, чего они несомненно заслуживают.
Зал ожидания был полон расстроенных, усталых и тихих россиян. Основная часть ожидала поездов на Москву, которые задерживались. Мой «Берлинский экспресс» тоже не появлялся и я несколько раз спрашивал о его судьбе в кассе и справочном бюро. Меня уверили, что мимо он точно не пройдет. Народ потихоньку дремал, не обращая никакого внимания на нас возвращались домой через тайные тропы подземных переходов такие же усталые и опустошенные крепкие ребята в шортах и кедах. Чемпионат бесславно завершился и для сборной хозяев.
Наконец, через пару часов после заявленного времени, поздней ночью к перрону подкатил поезд с задраенными шторами светомаскировки окнами с отдельным вмятинами на боках и даже парой разбитых стекол, правда не полностью, а только в виде трещин. Из вагонов не сразу появились перепуганные проводницы, по отрывочным фразам которых мы поняли, что все это время они стояли на «Варшава-Центральна», подвергаясь нападениям польских фанов. Я подивился не утраченной мной прозорливости и загрузился в вагон с намерением залечь и выспаться, постепенно переваривая пережитые впечатления.
Во время возвращения со стадиона у меня боролась грустная мысль о вылете с ощущением закономерности происшедшего, помноженного на факт нашего отъезда с чемпионата. Определенно, если бы