Газета "Своими Именами" №30 от 24.07.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Лысенький, заросший сальцем «киргиз» М. Швыдкой влез в историю русского народа как мерзопакостнейшее Ничто паразитарного происхождения. Но ведь до чего обнаглел, когда в телепередаче «Культурная революция» посмел выблевать: «Здравствуйте, дорогие друзья. Тема сегодняшней телепрограммы достаточно далека от, казалось бы, культуры. Мы утверждаем, что «Русский фашизм страшнее немецкого». И если до сих пор этот пигмей по разуму, этот нравственный уродец «украшает» телеэкран, — значит, он и нынешний Верхотуре люб и полезен — «своя же вша ближе к телу»?

Такой же наглой, единокровной «вше», нынешнему как бы оппозиционеру Б. Немцову дал М. Швыдкой тоже блевануть по полной, и русский народ по достоинству, навек оценил любимчика «кровавого Бориса», проныру-кудряша, услыхав от него: «Любой фашизм, безусловно, смертельно опасен. Но для нас с вами — а мы россияне — более актуальна проблема русского фашизма… Кто же такие фашисты? Это те, которые ненавидят у людей цвет глаз, волос и кожи, которые отличаются от их собственных. Фашисты — это те, которые ненавидят свободу и демократию».

А чего стоят первые «приветы» от швыдковско-немцовской родни с Брайтон-Бич в адрес патриотической газеты «День»: «Я ненавижу вас и всю вашу родню. Будь моя воля, я бы развалил вашу страну и раздал бы куски другим государствам. Вы самые большие ублюдки в мире. Хуже вас только арабы и черномазые мусульмане. Ваш русский шовинизм стоит поперёк горла всему миру. Но и у нас терпение не железное. Скоро мы начнём священную войну против России. Пощады вам не будет. Все вы будете на свалке истории. Как и ваша страна. Ваше место на помойке.

Запомните, русские гады, ещё не раз вы будете стоять на четвереньках в позе буквы «зю». Вам мы напомним о том, что Россия имела Цусиму и Порт-Артур, Севастополь и Моздок. Мы, живя здесь, в Нью-Йорке, сделаем всё, чтобы ваша страна перестала существовать. Наша иммиграция ненавидит вас. И все враги России — наши друзья. Русские изжили себя. Мы вам дадим ещё водки, и вы сопьётесь.

Запомните: никто не остановит НАТО. Завтра натовские войска будут размещены в Прибалтике и на Украине. И если вы брыкнете, то войска НАТО будут размещены на Красной площади в Москве. Это будет сделано рано или поздно. Ваша роль уже предрешена. Вы будете сырьевым придатком Запада. Ваша страна — дикая азиатская орда. Вы ничем не лучше татаро-монголов. Такое же дерьмо.

Но Европа и Америка возьмут вас на горло. Мы все, прибалты, евреи, украинцы, белорусы, поляки, чехи и все остальные — выступаем единым фронтом против России. Мы вас уничтожим. Дрожите и трепещите, проклятые москали. Приходит ваш конец. Смерть России! С неуважением и презрением, Борис Файнберг».

Эти «толерантные» письмена сохранил писатель-публицист Николай Кузьмин в своей последней книге-реквиеме «Чёрные тюльпаны перестройки». Как и горький перечень первых жертв горбачёвщины-ельцинизма среди московских писателей и поэтов, чьи особо чувствительные души не выдержали смрадного дыхания «перевёртышей»-подлецов из своей же среды. Не осилили они, интересам народа преданные, смириться с торжествующим сионо-фашизмом, уже в открытую обгаживающим даже наше, великой кровью и самоотверженностью завоёванное право на Победу в Великой Отечественной. А после расстрела Дома Советов, когда ельцинские «правильные пацаны» развернули уже катастрофическую для страны грабиловку, когда в закупленных «денежными мешками» СМИ «пели и плясали» только диссиденты, — стали добровольно уходить из жизни достойнейшие совсем иной участи. Н. Кузьмин: «Поэт Юлия Друнина всю войну отпахала фронтовой медсестрой, вытаскивая раненых с поля боя.

«Я только раз видала рукопашный.

Раз наяву и сотни раз во сне…

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне».

…Лауреат множества советских премий, депутат Верховного Совета, чьи стихи, взгляд на мир помогали жить миллионам, кончила жизнь самоубийством».

Н. Кузьмин:«За два дня до расстрела Дома Советов я в группе москвичей прорвался через оцепление мордоворотов к обречённому зданию. Там сутки напролёт дежурили патриотически настроенные жители столицы (впрочем, много было и приезжих). Я встретил Бориса Примерова. Он провёл здесь уже пять суток… Пережитый ужас убил поэта. Перед тем, как наложить на себя руки, он написал замечательное стихотворение «Молитва».

Не вынес душевных мук фронтовик Вячеслав Кондратьев, автор замечательной повести «Сашка». Он выстрелил себе в сердце из старого нагана.

Безжалостная смерть настигла писателя Акрама Шарипова в такси, когда он мчался на вокзал встречать прах своего командующего генерала армии И. Черняховского. Литовские фашисты осквернили могилу командующего Прибалтийским фронтом. Гроб с телом прославленного военачальника, погибшего от рук «лесных братьев», был выброшен из земли… Предстояло перезахоронение героя в Москве. А. Шарипов не доехал до вокзала — остановилось сердце».

Я же помню, какое губительное для сердца недоумение испытал известный литературный критик Александр Коган, с которым у меня были дружеские отношения.

— Лиля, ничего не понимаю! Что происходит? Мне позвонили из какого-то еврейского центра и предложили ежедневно обедать в спецстоловой. Как фронтовику. Я спросил: для кого этот обед предназначен? Ответили, что только для ветеранов-евреев. «Спасибо, — сказал, — я в окопах сидел и воевал вместе с русскими, белорусами, татарами. И для меня это особое еврейское питание оскорбительно».

— А. Коган был намного проще,

Чем вам порой казалось всем…

— так начал он сходу наговор мне по тому же телефону очередного экспромтного стихотворения… До дна души преданный памяти молодых поэтов, погибших на войне, вскоре он умер, не дособирав очередной сборник.

Н. Кузьмин: «А вот потрясающее сообщение о поступке старого фронтовика, тоже, как и мои знакомые, не вытерпевшего унижений, но расставшегося с жизнью необычным способом.

Рядовой Тимерзян Зинатов встретил немцев в героическом Бресте. Родился он под счастливой звездой и прошёл всю войну до Берлина. Затем строил города в Сибири. «Перестройка» быстро скрутила старого солдата в бараний рог. Больной, униженный, бесправный, он собрал последние деньжонки и приехал в Брест, город своей героической юности. В городе-герое Зинатов обошёл все памятные места, а затем бросился под поезд. В оставленной записке бывший фронтовик жаловался, что «невмоготу от собачьей жизни» и что у него не осталось сил «бороться с теми, кто нас, ветеранов, поставил на колени».

Самоубийства как способ заглушить, сокрушить неподъёмную для гордой души неистовую боль?.. Для христиан это всё равно великий грех. Как и само уныние, по-научному депрессия. Многие из моих знакомых впадали в полное отчаяние перед лицом наглеющих с часу на час антисоветчиков, уже вовсю вопящих о прелестях спекуляции, «здоровой алчности» и чистогана. К их услугам стремительно, на березовско-соросовских «милостынях» нарастали, как лишаи, газеты-журналы, схваченные диссидентами и бесстыжими оборотнями из только что «верных марксистов-ленинцев». Разрослось под покровительством тех же «новых русских», то есть березовских-гусинских, корявое древо книжных издательств, штампующих злобные измышления на Советскую власть, Ленина-Сталина и воспевающих легализованную проституцию и «свободу» для «быдла» выживать, если получится, после ельцинско-гайдаровской реформы, превратившей миллионы тружеников в нищих. Путь в людоедское капиталистическое «светлое будущее» горбатился миллионами свежевырытых могил…

И как же, за счёт чего выжил, выстоял, не сдался Владимир Бушин? Даже после того, как его выступление на VII съезде писателей России в 1990 году народный депутат СССР, Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Государственной премии, писатель «от Бога» Виктор Астафьев назвал «диким вздором»? Но в чём же заключался этот «дикий вздор»? В беспримерной смелости никем не заангажированного ума талантливого, мудрого писателя-публициста. Он в открытую объявил то, что многие разумненькие притаивали: «В сиянии наград, что сыплются на вас из-за бугра.., вы, «дорогой Михаил Сергеевич», довели страну до того, что перестройку, ваше любимое и непредсказуемое детище, называют катастройкой и даже контрреволюцией». И далее отчаянный оратор иронизирует: мол, а отчего ж ваши прежние защитники, вроде Г. Бакланова, А. Гельмана, Д. Гранина нынче молчат? Не заступаются за вас? «Молчат и обласканные вами академики: Арбатов, Аганбегян, Голданский, Заславская…»

И — «сверкнул клинок», в момент и навсегда рассекая «белые одежды» на фигуре залгавшегося катастройщика: «Впрочем, Михаил Сергеевич, обижаться на всех этих народных курощупов, не защищающих вас, вы едва ли вправе. Ведь за шесть лет своего лидерства вы и сами никого не защитили. Так, как это надлежит Генеральному секретарю, Президенту, Главнокомандующему, вы не защитили от клеветы и поношения ни партию, которая подняла вас на самую высокую вершину, ни армию, которая в 1943 году спасла вашу семью, ни сам русский народ, кровь которого течёт в ваших жилах».