Земля туманов - Андрей Ивасенко

«Больше я ее не увижу. Никогда…»

Да, он помнил, слишком хорошо помнил все, чтобы перечеркнуть крест-накрест.

Глава четвертая

Буря

Сон Джека прервал рык собаки и последовавший за ним короткий, осторожный стук в дверь. Он приоткрыл глаза, посмотрел в окно, на фоне которого круглой тенью виднелся глобус и спартанский строй пивных бутылок на столе. На улице все еще царила темнота. Ветер снаружи выл, кашлял и визжал, но в комнате было относительно тепло и безопасно. Изюминка сна – обнаженная Цирцея – улетучилась.

Джек перевел взгляд на пса – тот занял оборону у входа и навострил уши.

Под дверью виднелась полоска света от фонарика.

Стук повторился.

Снова раздалось низкое, горловое рычание ротвейлера.

– Румб, ко мне, – поморщившись, тихо произнес Джек, а для тех, кто находился за дверью, добавил громче: – Кому там приспичило?

Румб глухо рыкнул и подошел к Джеку, продолжая коситься то на дверь, то на хозяина.

– Джек, это я, – послышался голос Клима, робко дрогнувший. – Со мной Проныра. Придержи Румба.

– Чего вам надо?

– Есть одна тема. По пустяку мы бы тебя не тревожили, – тут же отозвался Проныра и на всякий случай глупо поинтересовался: – Ты ничем не занят?

– Нет. – Джек разминал пальцами затекшую шею. – Просто стою на голове и гоняю шкурку, ожидая твоего «тук-тук-тук». Слов нет – одни буквы, как я тебе рад, Проныра.

За дверью раздался смешок Клима.

– Заходите. – Джек протер глаза, набрал полные легкие воздуха и, громко выдохнув, поднялся с дивана. – Румб, сидеть!

Пес послушно выполнил команду.

Разбудить дело не хитрое, решил Джек, но если они сделали это без веской причины, пустив мой чудесный сон коту под хвост, и решили мне поморочить голову пустяком, то получат по-полной. Он подошел к столу, вытряхнул из помятой пачки сигарету, прикурил от спички и зажег лампу.

В комнату вошли Проныра и Клим, тут же отыскав взглядом собаку. Румб не сводил с них глаз, порыкивая. И они замерли, как два вымуштрованных телефонных столба.

– Извини, Джек, что потревожили, – начал Клим, его очки в стальной оправе сверкнули в свете лампы. И толкнул приятеля локтем в бок. – Проныра кое-что хочет тебе сказать.

Джек выдержал паузу, выпустил изо рта струю табачного дыма.

– Ничего, – недовольно буркнул он. – Считайте, что я не с той ноги встал и вы тому виной. Говори, Проныра, раз уж невтерпеж подождать до утра.

Тот вышел вперед и все быстро растолковал, спеша объяснить суть их визита, пока дело не приняло дурной оборот. Джек был явно не в настроении, но слушал его, не перебивая.

– Понятно, понятно, – повторял Джек и кивал, приняв вид человека, у которого хватает шариков в голове для того, чтобы держать дальнейший ход своих мыслей про себя. Когда Проныра закончил словами «вот такой у нас расклад», Джек подошел к окну и с минуту внимательно разглядывал то, что там происходило.

Буря взрезала горло небу, и, озаряя его, с грохотом скрещивались мечи молний.

Главарь шайки докурил сигарету до крохотного остатка, растер пальцами светящийся пепел и бросил окурок в кофейную банку, на которой был нарисован бородатый турок.

Джек отошел от окна и в нескольких, довольно грубых словах обрисовал создавшееся положение и выход из него.

– И что будем делать? – с непонятным чувством облегчения произнес Проныра.

– Трудно сказать, – ответил Джек и заметил, что ему захотелось облизать губы. Новость тревожила его. – Будем искать наших товарищей.

– А буря? – вставил вопрос Клим.

– А что – буря… – Взгляд Джека естественным образом пропутешествовал к окну: анализировать погоду было не нужно, там намечался целый ураган. – В первый раз, что ли… Пройдемся, кровь разгоним, а заодно, может, и амфибию завалим. Румбу мясо и кости организуем, а то ему уже жрать нечего. Давненько уже сафари на пришельцев не устраивали. Нужно разыскать Тихоню, он в тумане ориентируется лучше любой собаки…

Тихоню – тощего недомерка с крысиным лицом – обнаружили в туалете номера «люкс», носившего следы былой роскошной отделки, но загаженного до предела. Там воняло прокисшей мочой и каким-то не менее противным, прогорклым запахом, сочившимся отовсюду почти видимыми миазмами. Парень сидел возле писсуара, подпирая спиной грязную, вздутую кафельную стену, готовую вот-вот на него обвалиться. Рот раззявлен, на подбородке застыла слюна. Кожа нездорового белого цвета, губы синюшные, под глазами – глубокие тени.

С первого взгляда становилось ясно, что мысли в его голове застопорились, как арматура, закрепленная намертво цементом, и лишь подсознание обдирало кожу о занозы наркотических видений. Глаза Тихони, ненормально большие, как блюдца, были холодными и опустошенными, начисто лишены какого-либо налета реального восприятия окружающего мира. Стеклянные глаза куклы.

– В полной отключке, – сделал вывод Клим, с неприязнью покосившись на Тихоню. – Интересно, чем на этот раз он так себя забальзамировал? Похож на того, кто вот-вот воскреснет из мертвых. А начиналось все с невинного пива и клея, как он утверждал. Что будем делать? Дикий ему голову открутит за это. Да и нам перепадет…

Проныра шмыгнул носом, втянув сопли.

Глаза Тихони вперились в какую-то точку далеко позади них и абсолютно не реагировали на свет фонаря, плясавшего в руке Клима. Глубокая прострация.

– Передоз? Слушай, может, он умер? – поинтересовался Проныра.

Клим пожал плечами. Затем нагнулся, похлопал Тихоню по щеке – реакции никакой, после чего взял за руку, подержал. Ощутил слабый пульс. Заглянул в зрачки Тихони, расширенные, словно их показывали через телескоп.

– Нет, – выпрямившись, пробормотал он. – Не умер. Хотя реально похож на просроченного эмбриона, вынутого из банки со спиртом. Сам себе могилу копает.

– Н-да-а, ты прав, кореш… – промычал Проныра, мрачно приглядываясь к Тихоне, и почесал у себя за ухом. – На приболевшего этот катальщик косяков не смахивает. Чувак давно уже сломался. Не рожа, а прямо маска для Хэллоуина. И как теперь этот кусок застывшего говна в чувство приводить? Чем же тут так воняет-то? То ли дерьмо, то ли химикаты какие-то, не пойму…

– Скорее и то, и другое, и третье… – Клим снял очки и провел рукой по лицу. Меж его бровей легла складка. Горло его сжималось, как лапа панды вокруг земляного ореха. Он судорожно соображал, что дальше делать.

– Ага, – согласился Проныра. – Словно кто-то выстриг клок шерсти с немытой, волосатой задницы древесного кенгуру [23], забил все это убойное дерьмо в косяк и славно покурил. Точь-в-точь.