Разрешаю любить или все еще будет - Петр Сосновский

— Мам, побудь с гостями я сейчас! — пошла за мной.

Ната часто теряла равновесие и заваливалась на меня. Такого раньше не было. Фоков, как только увидел, что я ухожу, тут же последовал за нами. У лифта Ната прижалась ко мне и поцеловала на прощанье. Фоков сам ее поцеловал. Просто так уйти он не мог.

Уже на улице я принялся у него расспрашивать об аспирантуре.

— Зря я с тобой пошел, — перебил меня Евгений. — Ната такая тепленькая. Одно удовольствие.

Я его осек:

— Ты меня раззадорил мыслью о продолжении учебы. Так что я хотел бы знать от тебя подробности. Не тяни, выкладывай все как есть.

Я не часто встречался с Фоковым. В доме Наты у меня не было возможности его расспросить. Теперь мы были одни. Нам никто не мог помешать. Однако мой товарищ только и делал, что говорил о Наталье Михайловне. Я с трудом прервал его и, глядя Фокову прямо в глаза, спросил:

— Евгений, помнишь наш разговор об аспирантуре у меня дома? Скажи, ты тогда пошутил или все же решил серьезно пойти учиться?

— Я, до того, как встретиться с тобой, — сказал Евгений, — разговаривал со Светланой. Так вот Светлана мне похвасталась о том, что она поступила в аспирантуру. Вот я и брякнул. Ну, чтобы твои родители не приставали к нам. А ты сам думай. Ко мне мать пристает, но я отбиваюсь. Однажды я ей сказал: «Мам на кого я тебя оставлю. Ты жить с чужой женщиной не сможешь. Она для тебя будет соперницей. Ты даже по прошествии многих лет не можешь терпеть вторую жену отца, хотя он пытался сделать вас подругами! Поэтому не напоминай мне о женитьбе. Хорошо!». И она не напоминает, почти не напоминает. А для тебя аспирантура это выход. Я хотел тебе помочь. А потом, ты думаешь, раз я во всем отличник, то значит должен обязательно быть ученым? Умение легко заучивать материал — это оценки — пятерки, а главное другое — склад ума. Я, например, не могу легко, как ты расписать последовательность действий — найти алгоритм для решения задачи, даже простой. У меня все происходить спонтанно само по себе. И еще кропотливый труд не для меня. А у тебя этого не отнять. Есть. К тому же ты — заводной, увлекающийся. Так что вперед!

Я внимательно выслушал Фокова и задумался. Мой друг был прав. Мне при поступлении в аспирантуру можно было на несколько лет освободиться от притязаний родителей по поводу женитьбы, к тому же учеба могла повысить мой статус, положение на заводе. Еще что? Я в заводской лаборатории обрел интерес к исследовательской работе. Мне нравилось анализировать результаты, полученные при испытании образцов. Порой я даже задерживался после работы. Коллеги это замечали и советовали мне идти учиться дальше.

О том, чтобы обзавестись семьей я и не помышлял, не было даже в мыслях. Ната или никто. Вот был тогда мой девиз. Поэтому не могла моя бабушка Вера Борисовна дожить до моей свадьбы. Дедушка Иван Павлович тот не напирал. Умер тихо без желаний. Его, моя жизнь не касалась. А вот мой отец, наверное, был весь в свою мать Веру Борисовну. Он задыхался от астмы и, наверное, оттого боялся, что не доживет до тех счастливых дней, когда вокруг него будут сновать внуки и внучки, и поэтому, во что бы то ни стало, толкал меня к женитьбе. Мать от отца также не отставала. Порой я даже хотел убежать из дома, перебраться в общежитие.

Я с нетерпением ждал того дня, когда село прекратит свое существование, и нам дадут квартиру в городском доме. Там мои родители, занявшись обустройством «апартаментов», меня, возможно, оставят в покое. Но о нашем селе, вернее его остатке — «оазисе» словно забыли.

— Давай, хорошенько и не торопясь, обсудим, — сказал я Евгению. — Необходимо взвесить все «за» и «против». Ты, напрасно себя недооцениваешь! Я понимаю, мне проще, я не так давно окончил институт, еще не успел разлениться и могу снова взяться за учебу, но и ты ведь можешь? Ты сильный!

— Ну и что, у меня другие планы, — тут же выдал мне друг. — Понимаешь, другие!

Мы долго говорили. На улице стало темнеть. Я отыскал руку Фокова и принялся жать ее. Я хотел тут же пожелать другу спокойной ночи, проститься и отправиться на вокзал. Но, не тут-то было, Евгений вызвался меня проводить.

Порой я нехотя задумывался над тем, что нас двоих могло соединять. Ведь нам проще быть врагами. Это помогло бы нам, гораздо быстрее разобраться с Натальей Михайловной, а не ходить вокруг и около. Она уже давно была бы моей женой или же женой Фокова. Наше топтание на месте не позволяло ей смотреть на нас как на мужчин. Мы для нее все еще были пацаны — школьные товарищи. Нужно взрослеть думал я. Пора. До каких пор нам быть детьми.

Мы прибыли на вокзал. Я взглянул на табло. У меня еще было время. До отправления электрички оставалось минут пятнадцать, и я решился:

— Послушай, Женя давай бросим Нату. Я тебе не враг. И ты мне. Мы с тобой друзья. Лучший выход сказать друг другу: «Она нам не пара». — Мой друг задумался. Город жил своей ночной жизнью. Был выходной день. Народ на улицах гулял. Наши голоса звучали не громко и никого не привлекали.

— Юрий, я долгое время жил в селе, — сказал Фоков, — а теперь вот живу в городе и чувствую разницу. Я уверен, о чем бы мы с тобой не говорили, здесь в городе до нас никому нет дела. Мы здесь все равно, что в лесу. И Ната в лесу, — ей необходим, близкий товарищ…

— Не то ты говоришь, — перебил я Женю. — Я согласен с тобой. Здесь, даже в толпе мы одиноки, а в селе не скроешься, каждый на тебя смотрит, определяет, чем ты дышишь. Им все о тебе известно. До мельчайших подробностей. Ты как на ладони. А это значит, что я от тебя хочу услышать правду. Будь мужчиной скажи: «Ната для нас школьная подруга и не более.

— Что говорить? — ответил Евгений. — Я знаю, Наташа будет со мной, иначе бы не бегал за ней. Ты, мне друг, поэтому поверь, вот здесь и Фоков постучал себя по голове, голос мне все время нашептывает: «Женя подожди, подожди — придет время и все решиться». Владимир он городской.