Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Николай Коротеев

Пристроившись на груде старых досок, Юрка колдовал над своим деревянным ящиком, регулировал латунные пластины, крутил рукоятки настройки. Антенна-еж поблескивала в лучах солнца, падавших сквозь пролом в крыше. Затем Юрка свернул самокрутку, закурил, положил руку мне на плечо. Его пальцы с силой сжались, но я не почувствовал боли. Я как завороженный глядел на небо. «Рама» вдруг качнулась, гул моторов оборвался. Самолет скользнул на крыло и стал падать. Он, как бы играя, переворачивался в воздухе и оставлял за собой ослепительно яркие хлопья серебристого марева, которые, отрываясь от машины, сливались в хрустальные облачка. Падение «рамы» показалось мне бесконечно долгим, как в замедленной съемке. На самом же деле все было кончено меньше чем за минуту. За рекой, в зеленых плавнях, раскатился взрыв. Черный султан дыма и огня взметнулся над бархатом далеких верб.

Юрка застыл как статуя. Я тоже боялся пошевелиться, пораженный и простотой и невероятностью только что увиденного. Все казалось мне сном. Но рядом поскрипывали обломанные крылья ветряка, а Юрка-Ленинградец спокойно чадил цигаркой. Нет, все было наяву. И в тот же миг отчетливо вспыхнула в мозгу картина: десятки самолетов с крестами без единого выстрела с земли разваливаются в воздухе...

Я заглянул в серые глаза Юрки, и мне показалось, что он видел то же, что я...

Вечером мы ликвидировали «мастерскую» в хате пасечника. Все, что собрал Юрка-Ленинградец в каморке, вынесли на берег и пошвыряли в воду. Вернувшись с Юркой в дом, в сумерках неосвещенной комнаты я узнал нашего учителя физики Федора Ивановича. Он сидел на скамье у окна, зажав между коленями костыли. Минувшей осенью Федор Иванович с трудом приковылял домой: в бою под Черкассами ему оторвало осколком мины ступню.

Дядька Данила ходил по комнате из угла в угол. За окнами шумел ветер, тучи обволакивали небо чернильной синью. Полыхали далекие молнии.

— В селе появились подозрительные люди, среди них — двое немцев, переодетых в гражданское платье, — сказал Федор Иванович. — Не сомневаюсь, они из гестапо или из армейской контрразведки. Мне кажется, Юрий Павлович, вы были неосмотрительны. Не следовало создавать на одном участке целое кладбище немецкой техники. К тому же, охотясь за машинами, вы ежедневно подвергали себя большой опасности. А ваша голова, между прочим, дороже нескольких десятков немецких грузовиков и даже танков! Жаль, но мы тоже виноваты. Не остановили вас...

Юрка-Ленинградец недолго помолчал, а потом заговорил, как бы оправдываясь:

— Мне самому не верилось, что все... так произойдет... Да, вы правы. Я просто не мог остановиться. Но поймите и меня: вдруг такая удача, такой результат!.. В Ленинграде мы ломали головы над этим делом полтора года. Недоставало лишь завершающего звена, последнего штриха. Кто мог подумать, что такое нужное звено обнаружится так неожиданно и в столь далеко не лабораторной обстановке! Федор Иванович, дорогой, сама судьба позаботилась о нашей встрече. Своими рассказами про ребят из вашего радиокружка вы натолкнули меня на мысль... Мне удалось смонтировать почти игрушечную модель пульсатора, в одну сотую практически необходимой мощности. Возможности модели были ничтожны. Но главное — принцип действия. Остальное было уже не так сложно, окажись под рукой нужные материалы. И они нашлись! Тут все дело в составе синтетического бензина, изготовляемого немецкими фирмами, ну, конечно, и других видов топлива для двигателей внутреннего сгорания плюс молекулярная структура металла моторной части машин. При первом испытании моей модели возле моста у пульсатора едва хватило силенок заглушить минут на пять три немецких машины. Реакция металла на молекулярную структуру компонентов горючего быстро прекратилась. Горючее тут же обрело свои первоначальные свойства. Немцы слегка понервничали и поехали дальше своей дорогой. Но вот мы с Андрюшей натолкнулись в камышах на военную радиостанцию, сняли с нее несколько бесценных узлов и нужные детали. Благодаря этому модель-игрушка, способная причинить лишь мелкие неприятности фашистским водителям, превращалась в нечто более серьезное... Конечно, немцы привлекут специалистов, и те со временем докопаются, где зарыта собака. Но от этого им не станет легче. Изменить состав синтетического бензина они не смогут, это равносильно изобретению принципиально нового вида горючего. Если же они попытаются изменить структуру металла для моторов, мы снабдим аппарат соответствующим индикатором и сможем без особого труда корректировать молекулярные отклонения.

Пятая планета

— У меня за плечами всего два класса церковноприходской школы, — подал голос Данила Резниченко. — Вашей премудрости я не осилю. Знаю только одно: закончится война, наши сломают хребет фашистам и тогда тебе, Юрий, при жизни поставят памятник в Дубравке на майдане. Но это в будущем. А сейчас ты должен как можно быстрее пробиваться к нашим. Нельзя тянуть, каждый день дорог. Ты такую силищу в руках держишь, что подумать и то страшно... Люди говорят, в плавнях партизаны объявились. До них куда ближе, чем до линии фронта. Только правду ли говорят насчет партизан?

— Слухи такие неспроста, — заметил Федор Иванович. — И в наших краях партизанам дело найдется. Плавни мы сможем разведать. Допустим, выйдем на партизанский отряд. Может статься, партизаны имеются, а связи у них нету. Что тогда?

— Тогда — все тот же путь, к линии фронта, — живо откликнулся Юрка. Только дойду ли? Речь ведь не обо мне, не о моей жизни. Нынче гибнут многие, никто не заговорен от пули. Только бы вот донести до своих, передать им то, что сделано, а потом и смерть не страшна. Только бы донести!..

— Да, закавыка... — послышался в темноте голос пасечника. — Ежели по совести, то тебя, Юрий, в такую опасную дорогу посылать никак не следует. Не себе ты теперь принадлежишь, хлопче, не себе... Беречь тебя надобно. Да вот беда — компания у тебя подобралась нестроевая. Один костыли таскает, другой шагу ступить без одышки не может, а третий дитя еще, сосунок...

Меня как пружиной подбросило.

— Это кто сосунок? Я, что ли? Да поручите мне, я хоть сейчас, прямо из этой хаты, пойду, куда надо. И до самой Москвы идти буду. На животе поползу, если потребуется...

Яркий свет автомобильных фар ударил в окна хатенки и высветил комнату, печь, лежанку, вышитые рушники, фотографию Варьки на стене. В желтом отблеске лучей хорошо стало видно бородатое лицо пасечника, сгорбленные плечи Федора Ивановича, стоящего недалеко от окна Юрку.

— Это немцы! — приглушенно сказал Федор Иванович, подхватывая костыли. Резниченко оттолкнул Юрку от окна, хрипло проговорил: