История династии Романовых (сборник) - Эдвард Радзинский

Наступило молчание.

– Иногда вы мне кажетесь болтушкой двадцати лет. Но через мгновение я вижу перед собой зрелую женщину, мудрую и осведомленную.

– Но прежде чем мы перейдем к столу, я хочу вас попросить сообщить Его высокопреосвященству, что мне решительно не хочется брать деньги у англичанина.

Она вопросительно, почти с мольбой глядела на аббата. Но аббат только опустил глаза и промолчал.

«Браво! Это конец!..»

– К столу, господа, – сказала глухо принцесса.

Она была в ярости.

В этот момент в залу вошел худой старик в черном камзоле.

– Разрешите представить, господа: врач Ее высочества господин Салицети, – объявил молчаливый Доманский.

Рибас понял, что пришла и его пора вступить в разговор.

– Счастлив познакомиться, господин Салицети. Мой патрон князь Лимбург заклинал меня найти вас и разведать о здоровье Ее высочества.

– Если считать, что постоянное отсутствие сна, работа после полуночи за письменным столом, а потом кошмары во сне, частые горячки, упадок сил, кашель и боли в груди должны свидетельствовать о здоровье этой молодой красавицы, то она здорова. Передайте ее супругу…

– Послушайте! – закричала в бешенстве принцесса. – Я вам плачу не за то, чтобы к ужасным сплетням обо мне прибавлять новые!

И она бессильно разрыдалась. Вся ее неудача была в этих слезах. Но в следующее мгновение она уже взяла себя в руки и, засмеявшись, сказала светски:

– Уж эти доктора! К столу, господа.

Аббат и Рибас возвращались в карете аббата.

– Очаровательное лицо… Восхитительная фигура… и этот румянец! – восторженно восклицал аббат.

– Это лихорадочный румянец. Я думаю, у княжны чахотка, – сухо сказал Рибас.

– Не знаю, не знаю, – продолжал шутливо аббат. – С ней надо держать ухо востро. Вот-вот закружит голову.

– А вам не кажется, святой отец, что все это представление было затеяно, чтобы попросту занять деньги у кардинала? Я слышал, княжна в больших долгах, и думаю, что никакого щедрого англичанина не существует.

– Ах, мой друг, она так прекрасна, что я с удовольствием исполнил бы ее желание. Но к сожалению, кардинал совсем не щедр. К тому же он слишком трезво мыслит. И все, что я доложу ему об этой встрече, покажется ему фантастичным и небезопасным, могущим быть источником больших несчастий и для нас, и для этой женщины.

– По-моему, она сама это чувствует, – сказал Рибас. – Когда она зарыдала, мне показалось, что я уже присутствую при конце третьего акта.

Всю эту сцену аббат описал в своем докладе кардиналу Альбани от 18 декабря 1774 года.

Была уже ночь. В доме на Марсовом поле у окна по-прежнему сидел Христенек, когда дверь отворилась и вошел Рибас.

– Итак, моя миссия окончена, – усмехнулся Рибас. – Ваш выход на сцену!

Он уселся в кресло, налил себе вина из бутылки. Христенек хранил молчание.

– Кардинал не дал ей денег, и завтра на ее карету нападут кредиторы.

Христенек внимательно слушал.

– Это организовал по моей просьбе некто Дик, – продолжал Рибас, – английский консул в Ливорно. У него связи с банкирским домом Беллони. И он им это присоветовал. Нападение произойдет у ее дома, когда она будет возвращаться с утренней мессы. Вы должны…

– Я все понял, сударь. Это действительно лучший способ выйти на сцену. Не перестаю вами восхищаться, – сказал Христенек.

Был рассвет, когда Рибас вышел из дома. У дома его уже ждал слуга с двумя лошадьми. Рибас вскочил в седло. И они отправились в обратный путь в Пизу.

Днем Христенек занял свое место у окна. Около дома принцессы он увидел кучку людей в широкополых шляпах. Они ждали. Наконец раздался стук копыт и шум подъезжающего экипажа.

Христенек взял шпагу…

Карета принцессы подъехала к дому. Один из кредиторов схватил под уздцы лошадь, остальные окружили экипаж. Занавески раздвинулись, и в окне показалась головка принцессы.

– В чем дело, господа?

– Вы должны заплатить долги, Ваше высочество или как вас там называть. Директор почт запретил подавать вам лошадей, пока вы не заплатите.

– Послушайте, синьор, – спокойно сказала принцесса, – вам все будет уплачено. На днях я должна получить большие деньги…

– Это нас очень радует, – ответили в толпе. – Но вы должны заплатить нам сейчас маленькие деньги, иначе вас не выпустим.

Из дома к карете уже бежали Доманский и Черномский с обнаженными шпагами. Но нападавшие выхватили свои шпаги, и вокруг кареты завязалось сражение…

Христенек со шпагой бросился в толпу сражавшихся, когда занавески кареты вновь раздвинулись и два револьвера уставились на нападавших.

– Шпаги в ножны, – спокойно сказала принцесса. – Иначе я пристрелю вас, банкир Беллони. – Она направила оба дула на высокого человека в маске. – Да, да… даже под маской я узнаю вас по препротивному голосу! Я не шучу… Обычно считают до трех, у меня привычка считать до двух, далее мне становится скучно.

Она разрядила пистолет.

– Не надо! – в ужасе закричал человек в маске.

– Я пробила вашу шляпу ровно на дюйм выше головы. Это последнее мое предупреждение.

– Уберите шпаги, – проворчал человек в маске. – Но учтите, вы считаете до двух, и я тоже… На третий день вы, а также господа Доманский и Черномский, подписавшие ваши векселя, будете препровождены в тюрьму. И не пытайтесь бежать: Рим не Париж, за каждым вашим шагом будут следить.

Беллони и его люди уходили по узкой римской улице. Иногда они оборачивались и грозили кулаками…

У кареты остались Доманский, Черномский и Христенек. Лейтенант вложил шпагу в ножны и учтиво поклонился принцессе.

– Кто вы, прекрасный юноша? – усмехаясь, спросила принцесса из окна кареты.

– Я посланный, Ваше высочество.

Лицо принцессы тотчас стало недоверчивым.

– От кого, сударь?

– От того, кому вы писали. От командующего Российским флотом Его сиятельства графа Алексея Григорьевича Орлова.

– Вы русский? – хмуро спросила принцесса.

– Я славянин из Рагузы, но состою на русской службе. Мне пришлось оставить службу, чтобы прибыть сюда, не вызывая подозрений.

Принцесса обратилась к Доманскому:

– Пригласите господина… – Она вопросительно посмотрела на лейтенанта.

– Лейтенант Христенек. Иван Христенек.

– …синьора лейтенанта зайти к нам в ближайшие дни.

Она вышла из кареты.

– Послезавтра в час дня Ее высочество будет ждать вас, – сказал Доманский Христенеку.

– Через день ровно в час дня я стоял у дома принцессы…

Христенек постучал в дверь. Открыл слуга.

– Как доложить?

– Иван Христенек, бывший лейтенант Российского флота.

– Не велено принимать, – сказал слуга.

– Ты в своем уме, братец? Мне назначено.

– Принимать не велено.

В прихожей появился Доманский.

– Ее императорское высочество… – начал Доманский и уставился на Христенека, будто желая понять, какое впечатление произвел на него титул. Лицо лейтенанта выразило почтение. – Ее императорское высочество не принимает по случаю нездоровья.

– Когда разрешите наведаться?

– Зайдите послезавтра в час дня, – откровенно издеваясь, сказал Доманский.

В своем доме Христенек принимал английского банкира Дженнингса.

– Вы предложите ей две тысячи червонцев от имени графа и уплату всех ее долгов банкирским домам Беллони и Морелли.

– Я хочу предупредить… – начал Дженнингс. – Для нормального человека это огромная сумма, на нее можно жить всю жизнь. Но она все просадит за неделю.

– Господин Дженнингс, вам все будет уплачено.

– Я знаю, но мне попросту жалко денег. Свои они или чужие, но это деньги. Я предупреждаю: эта женщина их проглотит и не почувствует.

– Итак, вы предложите ей от имени графа две… нет, три тысячи червонцев. И я жду вас с нетерпением, мистер Дженнингс.

Поздним вечером банкир Дженнингс вернулся в дом Христенека.

– Вы не поверите… – сказал банкир, опускаясь в кресло.

– Не взяла?! – в восхищении спросил Христенек.

– Сначала схватила… думала, что это от меня, что я поверил наконец в ее сказки. Но когда узнала про графа, сказала, что весьма благодарна, но в деньгах не нуждается, ибо ждет большую сумму из Персии со дня на день. Ну, дальше пошли султаны, принцы, короли…

– Вы должны предупредить всех римских банкиров, – начал Христенек.

– Можете не беспокоиться, никто в Риме не ссудит ей ни гроша. Так что можете спокойно ждать. Послезавтра к ней придет полиция и уведет поляков. Это она бы еще пережила. Но жить, не швыряя деньгами… Нет, это совершенно для нее невозможно. Так что ждите спокойно: я уверен – все случится завтра утром.

– На следующее утро я был у дома принцессы…

Христенек стоит у дома принцессы. Он хотел было постучать, но дверь дома открылась, и оттуда выпорхнула принцесса.

– А я как раз собираюсь на прогулку, – сказала она, сияя улыбкой. – Как здесь тепло в декабре! А у нас на родине сейчас, должно быть, морозы. В Петербурге в декабре такие холода…