Мертвое ущелье - Александр Тамоников

Комбат махнул рукой:

— Ладно, ладно. Говорить мы все мастера.

Подполковник передал рапорт Жарова начальнику штаба:

— Значит так, Жаров, прямо сейчас начинаешь перегруппировку взвода на позициях блокпоста. Конкретно, выделяешь из каждого отделения по штатному снайперу и лучшему стрелку, дабы создать отдельную снайперскую группу, задачей которой станет наблюдение за Катаванским перевалом. Мы не должны допустить, чтобы вражеский стрелок продолжил обстрел поста!

Старший лейтенант спросил:

— Значит ли ваше указание, что группа при обнаружении снайпера на сопредельной территории может открыть огонь на уничтожение этого стрелка?

Комбат подтвердил:

— Да, старший лейтенант, считайте полученное указание за приказ при появлении агрессии с сопредельной стороны открывать ответный огонь на полное поражение как отдельных стрелков, так и вероятных групп противника!

— Но… мне нужно письменное распоряжение, товарищ подполковник, все же стрелять, если что, придется по чужой территории?!

Белянин повернулся к начальнику штаба:

— Николай Вячеславович, нарисуй быстренько приказ на открытие ответного огня. От руки напиши, я подпишу. В части оформишь все как положено!

Подполковник Варихин присел за столик рядом с Губочкиной, быстро набросал приказ, комбат подписал его и передал Жарову:

— Держи! Этого, надеюсь, достаточно?

Старший лейтенант ответил:

— Так точно!

Комбат взглянул на заместителей:

— Кажется, здесь все! Главное решим в части! Следуйте к вертолету!

Вновь обратился к Жарову:

— Организуйте загрузку тело погибшего солдата и дополнительно из состава третьего отделения, которое на блокпосту выполняет, по сути, пассивную роль оперативного резерва, отдельный, сменный дозор по контролю над вертолетными площадками, а заодно и для раннего обнаружения вероятного противника, если таковой решит объявиться с тыла!

Старший лейтенант козырнул:

— Есть, товарищ подполковник, разрешите выполнять?

— Выполняй, Жаров, выполняй.

Комбат вышел из блиндажа. Еще раз осмотрев через оптику Катаванский перевал, направился через запасные позиции третьего отделения к вертолетным площадкам.

Валентина от двери блиндажа проводила его взглядом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

Гарнизон у станицы Разгульной. Четверг, 23 сентября. 9–00.

Юрий Бекетов и Кристина проснулись одновременно в спальне, густо залитой ярким солнечным светом. Настроение у влюбленных было прекрасным.

Юрий, нежно гладя упругую грудь любимой, спросил:

— Ну как, милая, я не разочаровал тебя?

— Что ты, Юра? Все было просто замечательно, и, заметь, без всякого спиртного.

— Так и знал, ты отметишь сей факт.

— Но ведь это же правда!

— Правда, не спорю!

Женщина потянулась:

— Как же хорошо иметь свое отдельное жилье. Маленькую такую уютную квартирку, где никто и ничто не может помешать делать то, что захочется, правда?

— Правда! Но чтобы заиметь то, что ты с восторгом описала, надо сделать самую малость — стать мужем и женой!

— Всего-то?

— Разве этого мало?

— Это очень много, Юра! Не забывай, у меня…

Капитан закрыл рот женщины ладонью:

— Не продолжай. Я прекрасно знаю, что у тебя дочь, и мы, как мне кажется, уже данную тему и обсудили, и закрыли!

Кристина поцеловала Юрия, спросила:

— Что будем делать днем?

Капитан пожал плечами:

— Да что угодно! По мне, я предпочел бы весь день провести в постели.

Кристина возразила:

— Нет, так не пойдет! Можно пресытиться, и в результате надоесть друг другу, а я не хочу этого!

— Ну… тогда поедем в станицу! Все какое-никакое разнообразие!

Женщина усмехнулась:

— Да, разнообразия там много!

— Предложи что-нибудь сама.

— Сама? Хорошо, попробую…

Речь Кристины оборвал сигнал вызова на мобильном телефоне Бекетова. Капитан взял с тумбочки мобильник, взглянув на дисплей, сказал:

— Крабов! И чего ему надо, ведь знает, что мы вместе?

Ответил:

— Привет, Краб! Тебе что, больше делать нечего, как звонить мне тогда, когда не надо?

— Привет, Бекет! Извини, конечно, но в части чрезвычайное происшествие!

— Что? Еще одна рота сгорела?

Капитан Крабов не принял шутливого тона друга:

— Да, нет, Юра, хуже. Ночью снайпером со стороны Катавана обстрелян блокпост, убит рядовой Казанцев.

— Вот оно что. Дальше?

— Комбат с замами вылетел на пост, предварительно объявив с четырех утра в батальоне общий сбор. Тебя ротный решил не беспокоить, но сейчас обстановка изменилась. Белянин связался с батальоном и приказал по прилету своему собрать всех офицеров нашей роты. К тому же в штабе вертится представитель управления разведки округа. Чувствую, ждут нас времена сложные. Ротный попросил вызвать тебя. Посыльный, понятное дело, в общагу вхолостую слетал, поэтому звоню сам.

— Когда должен прилететь комбат?

— Где-то через полчаса. Нас собирают в его кабинете в 9–40.

— Понял, Кирилл, буду.

— Так и передам Фирсову.

— Отбой!

— Давай!

Кристина, увидев, что настроение Бекетова ухудшилось, тревожно спросила:

— Что, замполит за вчерашнее начал расследование?

— Нет, Кристя. Ночью обстреляли блокпост, убит солдат!

— Да ты что?

— Вот и что! Комбат собирает офицеров нашей роты. Так что все наши планы летят, похоже, к чертям! Но, может, еще не все так плохо. После совещания обстановка прояснится. Я пойду в часть, а ты, пожалуйста, дождись меня здесь, хорошо?

Родимцева согласилась:

— Хорошо. Только в магазин схожу, надо продукты купить. Одной любовью мы долго не протянем.

— Купи.

Капитан встал, достал из накладного кармана 2000 рублей, положил их на тумбочку:

— Вот то, что у меня с собой.

— Не надо, у меня есть.

— Что значит, у меня, у тебя?

— Все, все, молчу!

— Вот так-то лучше!

Кристина неожиданно спросила:

— А как ты себя чувствуешь?

— Не понял?

— Я об отравлении. Голова не болит?

— Нет! Ничего не болит!

— И все же лекарства, что прописал наш капитан, выпей. Они на кухне, на столе. Ровно столько, сколько надо принять утром. Перед обедом я еще приготовлю.

Капитан поморщился:

— Кристя, кто же с утра пьет таблетки?

— А что, с утра пьют только воду или водку?

— Опять за свое?

— Сам провоцируешь! А лекарства, прошу, прими!

— Ну, раз просишь, приму!

Бекетов прошел в ванную комнату. Чтобы принять душ, пришлось устраиваться в сидячей ванне. Неудобно, но терпимо. После душа быстро побрился, освежился импортным, мягким по запаху одеколоном, вышел в кухню, проглотил стопку лежащих на столе разнокалиберных и разноцветных таблеток, запив водой из чайника. В гостиной облачился в повседневную форму. Подумал: надо получить новый камуфляж, а то как-то непривычно в туфельках, брюках «на выхлоп» да рубашке с фуражкой. Вид не боевой, а штатский какой-то!

К нему вышла Кристина.

— Я провожу тебя.

— Проводи.

Женщина вышла вместе с капитаном в прихожую, поцеловала его, пожелав:

— Удачи, Юр, и… скорого возвращения!

— Конечно. До встречи!

Бекетов покинул квартиру, направившись в часть.

Вошел в командирскую палатку первой роты, где собрались все офицеры подразделения, за исключением, естественно, старшего лейтенанта Жарова.

Юрий поздоровался, присел на лавку за столом совещаний.

— И когда это произошло?

— Обстрел или объявление общего сбора?

— Обстрел.

— Около четырех часов.

— Странное время. Днем вражеский снайпер мог спокойно положить человек пять. Но он стреляет ночью. В наблюдателя!

Фирсов поправил подчиненного:

— Казанцев не стоял на посту. Он случайно оказался в траншее.

Капитан удивился:

— Как это — случайно? Случайно ночью на блокпосту ничего не происходит.

Он обвел глазами взводных:

— Каждый из нас дежурил там и знает это.

Ротный проговорил:

— На этот раз произошло.

И объяснил Бекетову отдельно, что и как случилось на блокпосту, так как остальные офицеры уже знали ситуацию.

Бекетов удивился еще больше:

— Но тогда что получается? Снайпер, вышедший на позицию, бьет первую попавшую в прицел цель? Причем солдата валит, а Мансура, который находится рядом, щадит? Но ладно, допустим, Мансур юркнул в ячейку и скрылся из сектора ведения огня снайпера. Но на хрена тот стрелял по солдату, обнаруживая свое присутствие? Ради одной жертвы он не пошел бы на позицию. И вообще, откуда он взялся, этот снайпер?

Фирсов подошел к Бекетову: