Однажды ранней осенью - Игорь Парфенчук

– Так, так. Поприсутствую.

Полковник прошел к окну, отодвинул штору. Постоял с минуту, глядя во двор.

– Прапорщик: длинного из камеры сюда!

– И так, что мы имеем, – произнес полковник, устраиваясь в кресле у зашторенного окна, – двое задержанных, без документов. Личность одного установили – электрик с нашей перопуховой фабрики. Сергей Федорович Карпухин. Установленный факт. Второй молокосос, неизвестно откуда взявшийся, пойманный с поличным при попытке расплатиться новенькими купюрами сомнительного происхождения. У старшего также изъяты аналогичные купюры. Купюры серий до настоящего времени не поступившие в госбанк. Кроме того при проверке на рентгеновском аппарате в составе краски установлен изотоп, ранее не вводимый для идентификации банкнот. Возникает вопрос: что это за банкноты и откуда они?

– Длинный, как тебя там – Карпухин! Откуда они у тебя? Давай так: сейчас ты честно во всем признаешься. Где взял, какая была начальная сумма, с какой целью тебе их дали, куда успел потратить часть, и наконец самое главное – кто тебе их дал! Не советую хитрить, покрывать кого – то. Также не советую насмехаться над органами, как это делает твой дружок. Ему это еще отрыгнется. Присядь. На, закури.

– Не курю я товарищ……

– Полковник.

– Скрывать мне собственно нечего. Готов честно признаться во всем. Показания Игорька не берите во внимание. Что с него взять – юноша с фантазиями. Начитался всяких детективов и фельетонов.

– Ты, Сергей отвечай за себя. С ним мы позже разберемся. Нельзя прощать лиц, позволяющих себе оскорблять нашего генерального секретаря. В лучшем случае немного подлечим его в дурдоме, а нет – так поедет махать топориком лет так на десять в места не столь отдаленные. И так я слушаю. Лейтенант Зверев: ведите протокол! А вы капитан Харченко наблюдайте за ясностью изложения. При необходимости подбадривайте Сергея Федоровича. Но без особого рвения.

– Где – то с месяца полтора назад я зашел на территорию старой церкви выпить воды из колодца.

– Минуточку: ты что верующий!

– Нет, я не верующий, просто было очень жарко. Шел мимо, решил зайти выпить воды.

– Дальше!

– Так вот: набрал воды в ведро, поставил его на деревянную лавку и нагнулся, чтобы снять кружку, которая висела на гвозде вбитом в ножку лавки. Когда опустил голову вниз, увидал приклеенный скотчем к внутренней стороне лавки целлофановый пакет, – кэгебисты молча переглянулись, но не стали перебивать Сергея, – оторвал пакет от скамейки. Разворачивать на месте не стал – сунул в карман. Вышел на улицу. Присел на автобусной остановке. Там были люди. Молча понаблюдал: вдруг кто – то проявит беспокойство или начнет искать что – то. Не было этого. Дождался пока подъедет автобус и все войдут в него, затем вскрыл сверток. Пришлось повозиться – целлофан был плотный, по углам скреплен степлером. Еле отогнул скобки. Все пальцы поранил. Не поверил своим глазам: в нем находились 50 – ти и сто рублевые купюры.

– Что новые абсолютно, безо всяких пометок?

– Абсолютно новые. Никаких пометок маркером.

– Достаточно! Достаточно пока. Я вижу Карпухин по-хорошему никак не хотите. Вы только что прокололись. Маркер – он же фломастер, – это секретная разработка западных спецслужб, о которой мы знаем благодаря нашим агентам. Откуда вам известно о нем? Мои офицеры еще ничего не знают, а вас уже проинформировали. Кто? Я спрашиваю кто, – закричал полковник, одновременно махая головой капитану, – кто!!!

Харченко ударил Сергея кулаком под дых, а когда тот нагнулся – в нос. И сверху по шее. Сергей упал.

– Встать! – заорал полковник, – я спрашиваю: кто!!! И ты убеждаешь меня, что ты не шпион! Что такое стиплер? Какой скотч! Скотч это американские виски! Что ты городишь!

Потом Сергея били еще. Вначале капитал Харченко, потом, когда тот устал, его сменил лейтенант Зверев. Этот старался вовсю. Оправдывал значение своей фамилии. А еще врач! пусть и рентгенолог. Здоровый лоб. Под два метра роста. Ему бы еще вес добрать и капец всем допрашиваемым. Поубивает гад.

– Ковер! Ковер оттяните в сторону! Все кровякой испачкает. И не бейте больше по морде – зубы повыбиваете, а нам с ним еще долго беседовать А ты смотри пацанюра: сейчас и за тебя возьмемся.

Я и смотрел. И думал: ну черт бы меня побрал сунуться к этой Марине. Сейчас бы тихо – мирно вышли из ресторана, повдыхали бы ароматы летнего вечера, сходили бы на танцы в городском парке. Не был на них с момента женитьбы. На людей бы посмотрел, себя показал. Где еще такой в городе есть – при маечке, джинсах, в фирменных очках! Красавчик! Сергей бы кого подцепил. Может даже в кустах подразмял свою простату, а по возвращении дома жене сделал приятно. А сейчас?! Придурок! Форменный придурок! Говорила мама: – не пей много Игорек!

Зазвонил телефон. Трубку снял сидевший за столом лейтенант: – Товарищ полковник вас!

– Да слушаю! Разбираемся. Пока не признаются. Вас понял! Разработаем мероприятия. Провести сегодня? Немедленно? К чему такая спешка? Вас понял! Так точно! О результатах доложу!

Осторожно положил трубку. Задумался. Посмотрел на нас, о чем – то размышляя.

– Да, не повезло вам ребятки – управление уже в курсе. Вы наши, и может даже очень надолго. Карпухин: нет тебе веры! Любите участвовать в спектакле? На природе. И вы главные актеры! Вижу по глазам что да. От вас зависит: похлопаем ли мы вам в ладоши за реализм игры и отпустим восвояси, или похлопаем вас сжатыми ладошками, если реализма не случится. Генерал приказал срочно провести следственный эксперимент. Не позже 7.00 завтрашнего утра. Покажешь, где и как ты нашел банкноты. Так что готовьтесь! Прапорщик!: Этих в камеру. Здесь все убрать! Капитан! Мы пока к тебе. И собери всех наших там же. Нужно обговорить детали.

Нам можно сказать повезло: одно помещение для двоих. Я никогда не задерживался, не привлекался, тюремную камеру видал только в кино и по телевизору. Эта, на мой взгляд была очень пристойной. Четыре на четыре метра. Небольшое зарешетчатое окно почти у самого потолка. Не дотянуться – высоко. Окно во двор. Кирпичные стены, покрашенные темно-синей эмалью. Две деревянные откидные полки. По всей вероятности со списанных пассажирских вагонов. Матрасы, наверно оттуда же. По одну сторону двери небольшой металлический столик и два стула зацементированные в пол, по другую умывальник и унитаз. Тяжелая металлическая дверь, запиравшаяся с наружи на засов и на замок. Вполне приличное помещение. Сухое, хорошо вентилируемое. Жаль нет телевизора и колоды карт.

– С новосельем, – произнес Сергей, – черт бы меня побрал взять тебя с собой. Как я раскаиваюсь! И ведь были же сомнения! Колебался. Прислушаться бы мне к своему внутреннему советчику! Но подумал: серьезный человек, врач, бывший военный, приучен к дисциплине. А видишь оно как! Предупреждал же! Как ты мог?! Были и у меня небольшие проколы: в этом же году кэгэшник тоже проявил интерес к нашей компании. И в 1990 – ом, при Горбачеве тоже чуть не пострадал по вине конторы. Но как – то все обошлось. А все потому, что не нужно дергаться! Пей, танцуй, веселись. Но меру знай! Вот как нам теперь быть? Ты осознаешь что теперь мы можем застрять тут на вечно! И не известно быть ли тебе в будущем врачом а мне пенсионером! И хорошо если мы станем хотя бы бывшими заключенными! А можем стать и покойниками. И не увидать нам светлое олигархическое будущее. Вот такие дела! С новосельем в прошлом!

Я почти протрезвел. Хотелось спать. И угораздило ж меня попасть в эту историю! Сидел на стуле, подперев голову рукой. Слушал что говорил Сергей, но особо не расстраивался. Если рассуждать логически: сейчас мы в прошлом. Как стали говорить спустя десятилетия – в самой гущи Брежневского застоя. Хорошо – будем считать это свершившимся фактом. Это не сон, не галлюцинации. Вот они стены. Можно пощупать. Вот он я с еще недоразвитой мускулатурой. Идем дальше. Если мы в прошлом, значит есть и будущее. И я даже был в нем. Врачом. А если я был врачом, значит я должен вернуться в будущее, иначе бы его для меня небыло, и я не был бы врачом в своей любимой больнице. Придя к такому заключению, я обратился к Сергею: – Братишка, хорош кипишевать! Реально посмотри на события, расслабься, все будет ОК! Мы же существовали в будущем, значит обязательно вернемся. Не знаю каким образом: может сейчас тарелка появится у нашего окна, вытянет нас отсюда своим голубым лучом, а затем переместит в пространстве?! Или ты перекусишь железные прутья решетки своими металлическими коронками и мы окажемся на свободе. Или…

– Заткнись, – Сергей посмотрел на меня со зверским выражением лица.

– Пошутил, пошутил. Не расстраивайся! Оцениваем трезво события. Тебе во время и после побоев было не до того. А я прислушивался к разговору полковника по телефону: «разработаем мероприятия», «провести сегодня». По этому поводу никаких мыслей не возникает?