Тропами северного оленя - Мариуш Вильк

Одним из них, причем, вне всяких сомнений, наиболее известным, был Валерий Демин. В 1997 году, то есть в семьдесят пятую годовщину экспедиции Александра Васильевича Барченко на Кольский полуостров, в апрельском номере популярного журнала «Наука и религия» появилась статья Демина о предприятии Барченко — этот текст и открыл «новую эру» в истории исследования Ловозерских тундр.[105] Валерий Никитич утверждал — ни больше ни меньше, — что массив Луяврурт — это руины храма Солнца мифической Гипербореи (описанной древними греками), северной колыбели человечества, из которой наших предков изгнал изменившийся вследствие искривления земной оси климат. Александр Барченко — согласно Демину — обнаружил следы этого храма, но НКВД ловко их упрятало. Поэтому следует организовать очередную поисковую экспедицию. Она проходила под патронатом журнала «Наука и религия» и получила громкое имя «Гиперборея».

С каждым годом масштабы мероприятия росли: летом 1997 года работало лишь четверо энтузиастов, а в 2000-м Ловозерские тундры уже прочесывали огромные отряды из разных уголков России (из Москвы и Петербурга, Мурманска, Петрозаводска и Тулы) — с помощью хитроумных приборов (например, геозондов), при поддержке вертолетов и группы аквалангистов. Со временем к поискам присоединились самые разные специалисты — археологи, геологи, кибернетики и астрофизики, знатоки веданты,[106] шаманизма, рунического письма и обрядов друидов, а также мурманский телевизионный канал, клуб вологодских лозоискателей и несколько независимых фотографов, например, мой знакомец Игорь Георгиевский и его жена Светлана, иллюстратор «Калевалы» (я писал о них в «Волоке»). Журнал «Наука и религия» регулярно публиковал плоды этих поисков.

Если верить Валерию Никитичу и его коллегам, успехи «Гипербореи» не могут не восхищать. Каждый очередной сезон приносил новые ошеломляющие результаты. К важнейшим — по мнению Демина — следует отнести открытие природного амфитеатра храма Великой богини на одном из склонов горы Карнасурт и остатков древней астрологической обсерватории на горе Нинчурт, обнаружение на дне Сейдъявра огромного (размером сто метров на двести) символа трех вагин на Древе Жизни (потрудились аквалангисты из московского отделения Международной школы выживания «Виталис»), а также прочтение Евгением Лазаревым, знатоком рун, молитвы гиперборейцев, высеченной на скале Нинчурт:

Дали дэлавабаТана манабаТуле дэлавега![107]

Естественно, можно махнуть на эти сенсации рукой, назвав их псевдонаучным бредом, можно с маниакальным упорством (как некоторые и поступают) доказывать, что Демин — мошенник, притягивающий факты за уши, а то и вовсе выдумывающий… Но нельзя не поразиться, насколько схоже ведут себя люди, когда у них отнимают веру — православную ли, как после Октябрьской революции, или коммунистическую, как после крушения Советского Союза.

Что касается споров, они вовсе не новы. Достаточно вспомнить полемику Ферсмана с гипотезой Барченко, согласно которой пирамиды на Нинчурте — произведение человеческих рук. Ферсман доказывал, что это результат коррозии. Валерий Демин опубликовал в своей книге «Загадки русского Севера» сделанную Игорем Георгиевским фотографию этих пирамид с вопросом: разве слепая сила природы может создать столь идеальные геометрические формы? Меня смущает другое: зачем на фоне этих пирамид Игорь запечатлел голую Свету?

В декабре 2006 года я приехал в Москву на книжную ярмарку Non/fiction, в рамках которой был устроен мой авторский вечер. Позвонил Демину в надежде познакомиться с энтузиастом. Увы, женский голос сообщил, что сегодня Валерия Никитича похоронили.

Наконец несколько личных откровений, связанных с этим удивительным уголком Севера. Откровений — потому что, во-первых, мне кажется, будто я открываюсь из молчания, во-вторых — это своего рода исповедь. Прощупывание словами того, что остается вне слова. Невысказанным.

Итак, бабье лето в Луяврурте. Мы только что покинули территорию шахты «Карнасурт» и, унося на губах привкус химии, карабкаемся по камням к перевалу Эльмарайок. Из седла между Карнасуртом и цирком Раслава нас заливает солнечным светом и, несмотря на темные очки, у меня перед глазами бегут золотые полосы. Слева, почти на самой вершине Карнасурта поблескивает что-то белое, словно кто-то пускает солнечных зайчиков. Это полоска ручья (как я понял, зайдя в тень и переведя дух…), но откуда ему взяться на верхушке горы? Справа стена котловины Раслака — языки вечного снега среди скальных уступов, у подножья осыпей. А на тропе — ни души, если не считать тишины. Такой ощутимой, что чувствуешь ее присутствие!

Перевал Эльмарайок. От красоты, открывшейся по ту сторону, захватывало дух. Какой-то нечеловеческий пейзаж — мы словно заглянули в мир, еще не населенный людьми. Сонный ритм горных хребтов, синкопированный долинами среди потрескавшихся скал, скупая палитра цветов — от бледного ягеля и скальной серости наверху до золотистых берез и бордовой ольхи внизу. Ни одного слишком яркого тона, ни одного колористического диссонанса. Ландшафт равномерно покрыт блестящим туманом, словно лаком. Во славу местных духов мы выпили по глотку красного вина и стали спускаться.

По сей день не знаю — то ли вина было слишком мало и духи обиделись, то ли наоборот, те из благодарности переплели тропинки, даровав нам мощный выброс адреналина? Как бы там ни было, вместо того, чтобы спуститься по левой гряде, мы полезли напрямик по каменному водостоку, который вскоре оказался руслом потока Эльмарайок. Сначала идти по пологому склону было легко. Потом начались проблемы — скользкие двух-трехметровые скалы и кручи — один неверный шаг и кубарем полетишь вниз. Канат бы, запоздало подумал я, страхуя Наташу собственным телом (то есть попросту вставал ниже и надеялся, что сумею ее удержать, если она сорвется). К счастью, все обошлось!

Хотите верьте, хотите нет, внизу, возблагодарив духов очередным глотком вина, мы посмотрели на пройденный путь, чтобы оценить свой подвиг: высоко в небе, у нас над головой, бесшумными тенями кружила пара воронов. Птицы покружили и улетели в сторону Карнасурта.

Теперь, немного придя в себя после этого головоломного приключения, можно было оглядеться. Такое ощущение, что мы спустились в палеозойскую эру. Насколько хватало глаз — лишь окаменевшие следы бурной деятельности Земли. Причем такое ощущение, будто стихия улеглась только что. Морена еще теплая, а под скальными плитами не ручей булькает, а лава остывает. Что за мощная сила разбросала скалы, какой циклоп поставил стоймя эти каменные блоки, кто насыпал эти груды?

— Не так ли будет выглядеть наша планета, когда ей наскучит человечество и она стряхнет его вместе со всеми плодами людской деятельности — как олени стряхивают паразитов?

— Я не против, при условии, что смогу это увидеть.

Дальше тропа наша вела вдоль Эльмарайока — то плутая в ягодниках, то теряясь на осыпях. Порой направление указывали кучки камней, сложенные чьей-то заботливой рукой, порой помогал след ботинка в застывшей грязи. Несколько раз мы сбивались, топтались в ивовых зарослях, иногда присаживались отдохнуть. Тем временем из ущелья Чинглусуай выползали дождевые тучи, словно стекая со склонов Кедыквырпахка и Ангвундасчорра, и не успели мы оглянуться, полило как из ведра. Хорошо хоть, Сейдъявр выглянул из-за скалы Куйвы, словно подбадривая: уже недалеко. К сожалению, мы проглядели ольшанник, у которого, согласно инструкциям Вдовина, следовало свернуть направо, да еще GPS сдох. Может, Куйвины проделки? Короче говоря, вместо того, чтобы обходить озеро по сухому подножью гор, мы забрели в болота Эльмарайока.

— Кстати, написать «короче говоря» легко, а на самом-то деле, это долгая канитель.

— Протаптывать тропу в словах тоже нелегко, поверь. Порой я предпочитаю писательству путешествие. Но обычно выходит примерно одно и то же. Вот как сейчас.

Двигаясь в обманчивой жиже, местами по пояс, в быстро надвигающихся сумерках, мы молили послать нам относительно сухой шматок земли, чтобы разбить палатку и разжечь костер. А то впотьмах можно попасть в такое место, где нас еще сто лет никто не отыщет. Наконец Куйва сжалился, почва под ногами начала твердеть, и мы вышли на маленький мыс, врезающийся в Сейдъявр с запада. Потом я понял, что нам удалось пройти Черную Вараку, летом практически недоступную.

Именно здесь, по мнению Демина и его экспертов, находился когда-то главный город гиперборейцев — пока под влиянием глобального (модное словечко) катаклизма — то ли метеорита, то ли бомбы — его не поглотили болота. В саамских сказках Черная Варака — обиталище Оадзи и прочих отвратительных тварей. Злая слава Черной Вараки, возможно, объясняется болотными газами, которые не только могут принимать весьма причудливые формы, но также влияют на человеческую психику — подобно мухоморам. Подтверждение тому — густые испарения наших снов той ночью.