Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага. Оркестр восторженно играет марш Буланже. Батальон торжественно входит в училищный плац и выстраивается поротно в две шеренги».
Звучат команды
– Смирно. Под знамя. Слушай на караул.
Генерал здоровается с юнкерами. Радостно и громко звучит их ответ его превосходительству. Затем зачитывается указ императора и его поздравления. Оглушительно кричат «Ура!» юнкера. И только затем бегут получать новое офицерское обмундирование.
Форма одежды визитная: «Суконная, еще не размякшая, не разносившаяся материя давит на жестких углах, трет ворсом шею и жмет при каждом движении. Но зато какой внушительный, победоносный воинский вид!» Наконец, выпускной бал с рукопожатиями и поцелуями. До утра Михаил Николаевич исполнял и вальс, и полонез, и мазурку.
Он и его однокашники прекрасно понимали, что это веселье может для кого-то стать последним в их жизни. Выпуск был произведен на три недели раньше из-за объявления мобилизации. Попрощавшись с училищем и друзьями, все сразу же разъехались по полкам. Спустя годы, вспоминая училище, Тухачевский скажет, подчеркнуто кратко: там «совсем неплохо готовили офицеров».
Сестры маршала вспоминали:
«Брат сразу же уехал в свой полк. От него стали поступать письма с фронта. Только осенью 1914 года он на день или на два вырвался в отпуск. Приезд этот был обусловлен смертью отца. Мы не сообщали Мише о постигшем нашу семью горе, но он сам почувствовал неладное и при первой же возможности приехал в Москву».
Для этой поездки Тухачевскому пришлось пойти на хитрость. Отпроситься в Варшаву, якобы для лечения зубов, а самому приехать в столицу к родным.
Когда его провожали, то на вокзале он держал себя непринужденно, пытался острить, успокаивал мать и вытирал ей слезы. Но было заметно, что он изредка поглядывает вдоль перрона, будто кого-то ждет. С минуты на минуту отправление поезда. Подпоручик прощается, целует мать и вскакивает на подножку. Поезд трогается. Но вот со стороны вокзала появляется девушка, и он резко спрыгивает на платформу, бросается к ней на встречу, обнимает, целует руку, что-то говорит и, развернувшись, догоняет поезд. А неизвестная училищная подруга машет ему вслед рукой.
С 19 августа по 3 сентября 1914 года Семеновский полк принимает участие в Люблинской операции. Следом взятие города Кржешова, после чего о юном офицере заговорили. Австрийцы тогда не успели взорвать приготовленный к взрыву деревянный высоководный мост через реку Сан. Неожиданно с правого фланга появился второй батальон, 6-я рота которого, преследуя отходящего противника, успела перебежать на противоположный берег. Горящий мост потушили, перерезали провода, закрепили переправу, взяв трофеи и пленных. Ротой командовали капитан Веселаго и подпоручик Тухачевский. За эту победу его наградят орденом Владимира 4-й степени с мечами.
«Дальнейшая боевая судьба была благосклонна к изобретательному и в открытом бою, и в разведке молодому гвардейцу, – пишет Юлия Кантор в своей книге «Война и мир Михаила Тухачевского». – Что ни бой, то успех, что ни операция, – придуманная и осуществленная, – то орден. В послужном списке Тухачевского великолепный перечень наград за боевые отличия: уже упомянутый орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 2-й степени с мечами, Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. (В Российском государственном военно-историческом архиве сохранился лист-представление к шестому ордену – Св. Станислава 2-й степени. Однако наградного листа в архиве нет, как нет этого ордена и в послужном списке Тухачевского, датированном 1 ноября 1917 года.)
Даже лаконичное описание в штабных документах подвигов Михаила Тухачевского читается как панегирик. Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом – за то, что «переправившись 26 сентября 1914 года на противоположный берег реки Вислы, нашел и сообщил место батареи неприятеля у костела и определил их окопы. На основании этих сведений наша артиллерия привела к молчанию неприятельскую батарею».
С 4 по 15 октября полк воевал в Ивангородской области: за бои 10–13 октября под Ивангородом Тухаевский удостоен ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. С 16 октября по 30 ноября – семеновцы брошены в бои под Краковом, и подпоручик Тухачевский «зарабатывает» орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» – за бой 3–5 ноября под Посадом «Скала». Таким образом, график боев точно совпадает с перечнем боевых заслуг.
Упоминание еще об одной награде – ордене Св. Анны 2-й степени с мечами содержится в «списке офицеров лейб-гвардии Семеновского полка по старшинству в чинах» за 1917 год. В этом документе получение награды датировано 1915 годом. Наградной лист свидетельствует «о высочайшем утверждении пожалования командующим 9-й армии… ордена Анны 2-й степени… за боевые отличия, отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий». Для подпоручика получить такой орден – событие почти невозможное. По существовавшей тогда практике на него могли рассчитывать чины не ниже капитана. Тухачевский и здесь стал исключением.
Судя по архивным материалам, ордена Тухачевский получал раз в три недели. Даже обладая гипертрофированной скромностью, трудно не испытать головокружение от таких, действительно ярких, успехов. Тухачевский особой скромностью не отличался, но тем не менее позднее, уже в 1920-е годы, даже в узком кругу никогда не бравировал этими наградами».
Однако фронтовая удача впервые изменила ему под Ломжей 19 февраля 1915 года, где был похоронен убитый при штурме Варшавы его прадед, полковник-семеновец, герой войны 1812 года. В бою будущий маршал получил удар прикладом по голове и в бессознательном состоянии попал в плен. А буквально через неделю газета Военного министерства «Русский инвалид» поместила его фамилию в списках погибших. Его мать едва перенесла эту смерть, третью после кончины мужа, Николая Николаевича, и смерти дочери, 23-летней Надежды, художницы, выпускницы Строгановского училища.
Как вспоминали сестры маршала, они были потрясены гибелью брата. «Но, к счастью, это оказалось ошибкой. Недели через две выяснилось, что Михаил находится в плену. Его письма из плена неизменно начинались фразой: “Жив-здоров, все