Между людьми и кначетами - Шана Огней
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь я могу сказать о том, что было?
– Нет. Теперь ты должен объяснить, почему ты самовольно покинул рабочее место, никому ничего не сказав.
– Я сказал Веронии.
– Никому из нас.
– Я же объяснил, это бессмысленно…
– Бессмысленно, по твоему мнению, было искать кначета, которого нет. Но не сообщить об уходе – нарушение субординации. Ты уже не первый раз так делаешь. Хочу напомнить, что ты в команде и находишься под моим началом. Ты должен следовать моим приказам, а если не хочешь им следовать, ты должен поговорить со мной об этом.
– Мне не нравятся эти пререкания. Они бы, конечно же, последовали, если бы я попросил вас отпустить меня. И вы бы все равно просто заставили меня работать бы дальше.
– Да, я бы так сделал. Однако таковы правила. Ты стажер, и ты обязан мне подчиняться.
– …и если я не буду, вы напишете на меня донос, и меня могут уволить, – мрачно сказал я. – Я понял. Постараюсь так больше не делать без веской причины.
– Меня не устраивает такая формулировка. Твоя веская причина может не быть веской для меня.
– Хорошо, – я скрипнул зубами. – Я так не буду делать, пока у меня есть лишние десять минут на пререкания с вами.
– Пока – он подчеркнул это слово, – меня такая формулировка устраивает. Теперь можешь рассказывать, что случилось.
Венэн, кажется, был разочарован тем, что выговор так быстро закончился. Я же испытывал облегчение.
Выслушав пересказ, Крой заговорил бесцветным голосом:
– То есть ты решил, что это Кантэзо, потому что он мог говорить, не имея физического обличия?
Ни упрека, ни намека, но становилось ясно, что он ничуть не убежден. Я переоценил собственное красноречие. Это может кончиться плохо для Жедара…
– Ты не чувствовал влияния на себе? – Теперь взгляд Венэна был похож на тот, который я видел в самом начале. Он ловил любые микровыражения на моем лице, готов был прочитать меня насквозь.
– Я чувствовал нечто вроде трепета, – так же бесцветно ответил я.
Плевать, какие выводы сделает эта ящерица.
– Это может быть морок, – неуверенно сказал Верло. – Особенный морок. Очень прошаренный и очень сильный.
– Жедар несчастен. Морок делает человека счастливым.
– Пагриб внушает скорее страх… Может, это был страх, а не трепет? – Напарник опустил взгляд, избегая смотреть мне в глаза. Он не хотел подвергать сомнению мои чувства, но предполагал, видимо, что я стремаюсь признаться, что боялся.
– Я не знаю, что это было. Больше похоже на то, как будто я попал в магическое грозовое поле.
– Мурашки, – кивнул Венэн. – Похоже на Кантэзо.
Крой взглянул на него, чуть приподняв бровь, но ничего не сказал. Вот уж поддержка пришла, откуда не ждали!
– Елей мог внушить чувство, похожее на трепет.
У елеев совсем другая аура – легкая, воздушная, похожая на вдохновение… Это совсем другой трепет. Я сжал губы. Я не могу сказать, что «я так чувствую». Хотя, если чувствует Крой, почему бы и мне тоже не чувствовать?.. Другое дело, он, наверное, свое чутье выработал годами практики. Если я так скажу, мне или не поверят, или это будет подозрительно.
– Хорошо, какой план?
– Здесь его нет, – вынужден был констатировать Венэн, – и, видимо, его нет в кабинете. Нам придется обыскать Жедара на предмет влияющих предметов. Он точно ничего не заподозрил после вашего конфликта?
– Кантэзо говорил со мной. Он мог сказать об этом Жедару. Тогда он не подозревает, он знает, что мы здесь и охотимся за ним.
– Мы не можем арестовать начальника полиции, – сказал Верло, – нам нужно обратиться выше.
– Сделаю, – улыбнулся Венэн, а голос сочился елеем, – и, если Кантэзо с кем-то еще заговорит… Помните – все кначеты лгут.
– Вы ошибаетесь. – Я был слишком раздражен, понимал, что не нужно это говорить, но меня уже несло. – Этот миф сложился из-за тех, кто составлял контракт с кначетами против их воли. Естественно, в такой ситуации и люди бы попытались вывернуть ситуацию в свою пользу. Также не врут и влияющие. Эти искренне верят в то, что говорят. Люди ведь и сами могут дойти до таких же идей, как у Жедара, – что закон плохо работает, и ему на месте виднее, кого казнить, а кого миловать. В целом кначеты точно такие же, как люди. Все люди время от времени лгут. Большинство лгут тогда, когда им это выгодно. Действительно, куда проще взять себе «кначеты всегда лгут» за установку, чем поступать исходя из логики, из ситуации.
Верло и Венэн смотрели на меня с немым изумлением, граничащим с презрением. В глазах Кэллита мелькнула непонятная эмоция. Червь неприятно рассмеялся:
– Детская песня. Ты чем слушал на уроках, Силь?
– Ушами. И прекрасно видел все манипуляции преподавателей. – Я вперил в него злой взгляд. – Меня не купишь этой демагогией. Игра словами, красивые формулировки, за которыми ничего не стоит. Жонглирование фактами, местами умалчивание, местами прямая ложь. Кантэзо по сравнению с ними просто священник. Он хотя бы обманывает, говоря только чистую правду. Вы, люди, элиторы или нет – вы все такие же, как кначеты. Точно такие же.
Верло побледнел, потом покраснел, шагнул вперед, сжал кулак, замахнулся… Руку перехватил Крой, крепко сжал, не давая напасть на меня. Мгновенье мы с напарником глядели друг другу в глаза. Его голос зазвучал как натянутая струна:
– Не смей! Сравнивать! Меня! С этими! Тварями!
Отшагнул назад – командир разжал пальцы, выпуская – выскочил из комнаты, как ошпаренный.
Венэн хмыкнул, с удовольствием разглядывая меня:
– А ты умный парень. Я бы взял тебя в ученики.
Почувствовав позыв тошноты от мысли о том, чтобы провести в обществе этого человека много времени, я буркнул:
– Скажите, как нам дадут добро на арест. А я пока еще погуляю.
Командир так ничего и не произнес. Был ли он согласен со мной, раз не спорил?.. Или его молчание не значит ровным счетом ничего?..
Наверно, надо было его поблагодарить за то, что он спас меня от удара. Ну да ладно. В конце концов, это его работа.
Внутри вина со стыдом. Я не хотел обижать Верло. К чувствам добавляется злость – почему его вообще это обижает?! Кначеты – это не нечто плохое, не то, сравнение с чем должно задевать. Так не должно быть…
Верло обычно легко отходит, если вспылит, но в такой ярости я его еще не видел. Если он меня не простит, стажировка может превратиться в кошмар.
Рядом раздался мурлыкающий знакомый голос, вызывающий трепет:
– Спасибо, что защищаешь нашу честь.
Он больше не
