«В игре и вне игры» - Вячеслав Колосков

– Ну вот, Вячеслав Иванович, а вы говорили, что вводимые нами новшества пойдут не на пользу командам.

– Нынешние реорганизации аукнутся нам года через три, Марат Владимирович. Пока же мы пользуемся старым багажом и идем вперед по инерции.

– Давайте так и дальше идти, – засмеялся Грамов.

На европейском первенстве по футболу мы победили в полуфинале итальянцев, золотые награды разыграли с голландцами. Несколькими днями ранее сборная СССР встречалась с ними в группе и обыграла со счетом 1:0. Но финальный поединок прошел по иному сценарию. Нельзя сказать, что наши футболисты уступили по всем статьям. Они атаковали не меньше, но два гола пропустили. Один из них забил знаменитый Рейхард, ставший впоследствии известным тренером (ныне он стоит у руля испанской «Барселоны»). А второй гол, из разряда фантастических, провел Ван Бастен. Находясь спиной к нашим воротам, которые защищал Р. Дасаев, он ударил вроде бы по уходящему мячу и попал в дальнюю «девятку».

И все же второе место можно было рассматривать как безусловный успех, после того как в 1964 году мы завоевывали европейское «золото».

Международный футбольный год завершало участие наших спортсменов в Сеульской олимпиаде. Команду к ней готовили А. Бышовец, В. Сальков и Г. Гаджиев. Мы завоевали олимпийское «золото». Нередко высказывается мысль, что бразильцы, которых мы обыграли, привезли в Корею не самый сильный состав, поэтому русские их и одолели. Это неправда. В то время многие игроки олимпийской сборной Бразилии были звездами первой величины, но наш Юрий Савичев все же сумел забить в их ворота победный гол.

Олимпиада в Южной Корее запомнилась особой атмосферой. Ее хозяева постарались превратить ее в праздник. Правда, иногда их гостеприимство становилось испытанием для здоровья.

Накануне Олимпиады я приезжал в эту страну как председатель комитета ФИФА по проведению футбольных турниров Олимпийских игр. Цель поездки – инспектирование полей, на которых должны были проходить поединки. И хотя я представлял международную организацию, относились ко мне прежде всего как к посланцу СССР. На официальных мероприятиях, на пресс-конференциях все интересовались бурными событиями, происходившими в то время в нашей стране.

Прием в честь нашей делегации мэр города Пусана обставил, так сказать, в русском духе. В зале играла «Калинка», на столах стояли русские блюда и, естественно, водка. Мэр, крепкий человек, под сто килограммов, предложил провести соревнование. В преддверии Олимпиады он уже познакомил представителей многих стран с национальной забавой, и никто из гостей не выдержал испытания. Теперь настала очередь экзаменовать русских.

А экзамен этот состоял в следующем. В большой фужер ставилась маленькая, на сорок граммов, рюмка, она наполнялась виски, а сам фужер – пивом. Надо было выпить все это, не пролив ни капли. Коли пролил, значит, рука у тебя уже нетвердая и ты пьян.

Начали «забаву» одиннадцать корейцев и двое русских, я и переводчик Лев Зарохович. Нет, пьянкой это не выглядело: мы говорили тосты, обсуждали деловые вопросы, делали друг другу комплименты, но при этом употребляли пиво с виски.

На четвертом кругу с дистанции сошли первые участники. До тринадцатого круга дошли три человека, мы со Львом и мэр Пусана. Остальные не то что проливали спиртное, а были просто пьяны. И вот когда после тринадцатого тоста Лев Зарохович вдруг сказал: «Теперь, может, выпьем по-человечески, по-русски?» – мэр от удивления уронил свой бокал и произнес: «Вас не победить!»

Когда началась Олимпиада и я опять приехал в Пусан, меня здесь встречали как национального героя, и отношение это перенеслось на всю нашу команду. Когда мы выиграли «золото», мэр при встрече со мной вполне серьезно сказал: «Я и не сомневался!»

После возвращения из Сеула тренеры и игроки сборной стали заслуженными мастерами спорта и заслуженными тренерами СССР. Я получил орден Дружбы народов. И еше стал членом коллегии Госкомспорта СССР. Новая должность давала бытовые льготы (спецпаек, спецбиблиотека и т.п.), но главное, можно было на более высоком уровне решать профессиональные вопросы.

После европейского «серебра» и «золота» Калгари и Сеула М.В. Грамов стал относиться ко мне с большим довернем. Пользуясь этим, я старался убедить его в необходимости перемен. «Марат Владимирович, настают иные времена, мы уже не можем числиться любителями, надо срочно принимать закон о профессиональном спорте, разрешить футболистам, хоккеистам искать работу за рубежом, пересмотреть суммы выплат спортсменам». Он в то время «входил в тему». Мне импонировали его идеи вернуть на прежний уровень массовый спорт, широко пропагандировать физическую культуру. Но идею о профессиональном спорте не поддержал: «О профессионализме мечтать, конечно, не вредно, но такие реорганизации потребуют капиталовложений, а деньги сегодня нужны, чтобы народ кормить. Видите же, что вокруг творится? Хлеба в магазине нет, люди месяцами зарплату не получают. И в таких условиях говорить о высоких гонорарах для спортсменов?»

Правда в его словах была, но и необходимость перехода нашего спортивного хозяйства на новую экономическую платформу назрела. Доказательством этому были конкретные факты. В 1989 году в Стокгольме мы в очередной раз стали чемпионами мира по хоккею. После награждения в ратуше вернулись в загородную гостиницу, где наши повара накрыли столы, а мы отметили свой успех. Утром стали собираться в аэропорт, и тут мне докладывают: нет Саши Могильного, одного из молодых и самых ярких наших хоккеистов. Жил он в одном номере с Сергеем Федоровым, поэтому в первую очередь я обратился к нему:

– Где Саша?

Федоров, пряча глаза, ответил:

– Не знаю. Утром проснулся, его уже нет.

Мы конечно же сразу поставили в известность посольство, полицию. Еще надеялись, что Могильный прибудет в аэропорт к отлету самолета. Но наши надежды не оправдались. Потом, уже играя в Канаде, Могильный примерно так объяснил свой побег: «Почему я не могу распоряжаться своими силами, своими знаниями, своей жизнью, в конце концов?»

Так думал не один Могильный, и, если мы хотели, чтобы побегов больше не было, нужно было переходить к профессиональному спорту. А тогда писать объяснительную записку в ЦК КПСС и беседовать в компетентных органах пришлось мне.

В 1989 году в Спорткомитете СССР вновь стало два самостоятельных управления: хоккея (его возглавил Анатолии Михайлович Кострюков, тренировавший московский «Локомотив») и футбола (его возглавил я). Это дало мне возможность сосредоточиться только на проблемах футбола.

На чемпионат мира 1990 года в Италии мы смогли пробиться, со скрипом пройдя отборочный турнир (две ничьи с исландцами, ничья с Австрией, проигрыш ГДР), но там даже не вышли из группы, проиграв румынам и аргентинцам с одинаковым счетом 0:2. Оргвыводы последовали незамедлительно: Лобановский был отстранен от сборной.

Глава 21

В Италии со сборной СССР я не был. Говорю это не в оправдание, поскольку вину за провал конечно же разделяю наравне с другими.

Просто по линии ФИФА на период проведения чемпионата мира я был назначен руководителем делегации в одну из подгрупп, базировавшуюся на Сардинии, где и провел три недели. В эту подгруппу входили англичане, ирландцы, голландцы, и у меня появилась возможность понаблюдать, как проходит у них тренировочный процесс, чтобы сравнить его потом с нашим. Правда, оказия для этого случилась непредвиденная. После второго поражения нашей сборной в подгруппе меня разбил радикулит. Боли были ужасные. Я еле-еле передвигался. Заметив это, руководство английской сборной предложило свою помощь. Меня привезли на их базу, и там я, что называется, на практике смог убедиться, насколько медицинское обеспечение у англичан было на порядок выше нашего. Я имею в виду не профессионализм врачей, а техническое оснащение медлаборатории новейшей диагностической аппаратурой. Между прочим, и то, что с командой прилетели три хирурга, два терапевта, психолог, стоматолог.

Наблюдая за ирландцами, поразился другому. Они жили на берегу моря в бунгало – экзотических хижинах, крытых пальмовыми листьями, бегали по утрам по песчаным пляжам, занимались там гимнастикой. Я поинтересовался у их тренера Джеки Чарльтона, родного брата знаменитого игрока сборной Англии Бобби Чарльтона:

– Где и когда вы здесь тренируетесь? Тут же полей нет.

На что получил удививший меня ответ:

– Мы сюда приехали играть, а не тренироваться.

Не знаю, насколько честен был со мной Джеки, но с такой методикой ирландцы лавров в Италии не снискали и уехали оттуда битыми, как и мы.

Настроение из-за поражений нашей команды было «стабильно плохим». Когда выпадало свободное время, уезжал вместе с женой на экскурсии. Татьяне впервые тогда разрешили сопровождать меня. Поездки помогали отвлечься от рабочих проблем. На Сардинии, как и на других островах Средиземноморья, есть много мест, где ты оказываешься сразу в разных исторических эпохах и остро чувствуешь культурную преемственность человеческой истории. Мы стояли на развалинах античного стадиона, и у меня вдруг возник вопрос: