Чёрный утёс - Лука Каримова

Дивное пение заставило девушку проснуться и сесть в кровати. Несколько томительных минут она прислушивалась к ночной тишине. Странный голос повторился, но звучал он не в стенах дворца, а в голове.

«Такой знакомый и вместе с тем… чужой», – подумала она, скользнув на пол и обернувшись к узкой дверце в комнату прислуги. Из щели не пробивался свет – Агнес крепко спала.

Мраморный пол обжигал холодом босые ступни. Решив не тревожить служанку, Нокте вышла в гостиную и ступила на мягкий ковер. Ведомая песней, она направилась к выходу и замерла. Всплеск воды заставил обернуться к ванной. Там в полумраке остро пахло водорослями и морем.

Заострившиеся плавники крыльями торчали за спиной сидящего тритона, мышцы на бледных руках перекатывались, поблескивая иссиня-черной чешуей. Чернильные глаза с вызовом глядели на Нокте. Когтистой дланью Хаос смахнул волосы назад, обнажив в ухе серьгу, и неторопливо переступил через бортик, оставляя на полу широкие лужи.

Они стояли друг напротив друга, разделенные одним шагом, и молчали.

«Тебя убьют!» – закричала Нокте, раскрыв рот и ударив тритона по груди, но из ее горла по-прежнему не вырвалось ни звука.

Она шевелила губами, напоминая рыбу, а он продолжал молчать, наблюдая как в полумраке блестят ее глаза: в них не было страха перед Хаосом. Нокте боялась за него.

– Представляешь, каково мне было в людском тряпье, а обувь? Теперь я понимаю, почему ты ходила босиком, – он взглянул на свои ноги-ласты – в нескольких местах перепонки были надорваны.

Как только Нокте отправилась на маскарад, кучер привел Хаоса к вьющемуся по стене плющу. Никто не увидел мужчину, входящего в апартаменты госпожи. Агнес с балкона тихонько командовала, подбадривая насмешками: «Еще ни разу не видела карабкающегося по стене тритона. Ты часом не сбежал от длинноволосой девы, которую колдунья заточила в башне?»

Хаос гневно скрежетал клыками. С трудом взобравшись по плющу, он рухнул на пол, срывая с себя одежду и обувь. Ехидно улыбаясь, Агнес подняла за ним вещи и даже провела в ванную, где от широкой круглой чаши исходил запах моря, а вода оказалась соленой. Погрузившись в нее с головой, Хаос смог отдохнуть: высохшая чешуя перестала зудеть и отваливаться, растрескавшиеся губы увлажнились, привкус крови пропал, а волосы налились тяжестью впитавшейся воды. Тритон провел в чаше все время, пока Нокте отсутствовала, и успел вздремнуть. Путешествие далось ему с большим трудом. Не привыкший к твердой земле, одежде, сухому воздуху, Хаос измучился, возненавидев мир людей еще сильнее.

Нокте замерла, прислушиваясь, и выбежала из апартаментов. Стряхнув с себя остатки воды, Хаос последовал за ней.

Ведомая голосом, девушка шла по холодным коридорам, минуя многочисленные двери северного крыла прежде, чем остановилась перед портретом в массивной раме. Позолота, скрытая пылью, утратила прежний блеск, краски потускнели. С холста на живую Нокте глядели серые глаза. Собственный портрет показался девушке ужасающим отражением прошлого. Бледные руки сжимали кубок. Черный, переливающийся серебром бархат скрывал узкие женские плечи, рукава плотно облегали тонкие запястья. Богато расшитую золотыми нитями ткань украшали агаты.

Светлые волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо и перехваченную атласной лентой шею. Художник мастерски скрыл ею оставшиеся после жабр шрамы на горле королевы. Когда-то этот портрет висел в кабинете Его Величества.

Нокте вспомнила, как долго тогда стояла, не шевелясь и с трудом дыша в тяжелом платье, со стискивающей горло лентой, прежде чем художник завершил работу.

Из-под рамы сквозило. Песня зазвучала громче. Нокте провела пальцами по портрету, смахнула пыль, сжала раму, но ничего не произошло. «Королева» так и осталась висеть на месте.

Хаос огляделся по сторонам. Крыло показалось ему давно заброшенным. Его мокрые следы образовали дорожку из темных пятен, все остальное укрывал слой пыли и занесенной ветром сухой листвы. Тритон вцепился в раму и потянул в сторону, каменная крошка с шорохом обвалилась им под ноги. Портрет нехотя отъехал, обнажив темный провал, дохнувший на непрошенных гостей сыростью и водорослями.

Не раздумывая, Нокте протиснулась первой. Хаос скользнул за ней, ободрав плечо о торчащий гвоздь.

Лестница во тьме показалась Нокте бесконечной, пока они не очутились на развилке с расходящимися в разные стороны коридорами.

«Должно быть, это другие тайные ходы, но ими давно не пользовались», – девушка повела носом. Запах сырости мешал определить направление, пыль забивалась в горло, оседала на теле, заставляла глаза чесаться.

Нокте откашлялась и обернулась к Хаосу. В темноте его глаза и чешуя блестели.

– Оттуда тянет морем, – тритон указал на ближайший к ним коридор. Шаг за шагом запах становился острее. Нокте сумела его почувствовать и даже услышала плеск воды, нарушенный протяжным стоном.

Спустившись по ступеням и выглянув из-за угла, они увидели в дрожащем свете факелов просторный грот со свисающими сталактитами, подсвеченными голубоватым светом. В середине темнел просторный бассейн, на краю которого возвышалась чаша, пол перед ней мерцал от чешуи.

Спокойная вода забурлила, и из нее вынырнуло жуткое существо – сирена из видений Нокте, чудовище, порожденное не морем, а чьим-то изощренным разумом.

Хаос сжал плечо Нокте, и она качнула головой, прижимая ладонь ко рту. Словно могла закричать. Ни в одном из темных уголков Сомбры не водилось подобного существа.

В чаше всколыхнулась вода, исторгнув женское тело. Тугие золотистые локоны превратились в обвисшие пряди, отяжелевшие от молока груди распухли. С закрытыми глазами Реджина провела пальцами по горлу, вдоль сердца к животу, поглаживая себя и издавая едва слышные стоны.

Сирена подплыла к ней, игриво виляя бледно-серым хвостом и одурманивая легким напевом сквозь сомкнутые губы.

Она вползла в чашу, шлепнув склизким хвостом по перламутровому краю, и заключила Ее Величество Реджину в объятья. Крик экстаза разнесся по гроту, заставив притаившихся Хаоса с Нокте вздрогнуть. Тритон коснулся висков, морщась от странного чувства, будто кто-то его призывал подойти ближе, лечь рядом с Сиреной и той женщиной.

Рядом с чашей Хаос увидел гору из рыбьих костей, но, присмотревшись, понял: здесь, в холоде и сырости грота рядом с чудовищем лежали останки его собратьев. Давно обглоданные позвонки, ребра и хвосты.

– Они все приплывали на мой голос, как крошечные рыбешки на хлебные крошки, – пропела Сирена, оставив бесчувственную королеву и обернувшись. – Ты сам пришел, как и они, – проворковала она, ткнув черным когтем в кости. – Выходи, я чувствую аромат твоей крови, – и запела.

Очарованный голосом, Хаос отделился от стены и под испуганным взглядом Нокте пошел к Сирене.

– Иди ко мне, иди же… я подарю тебе удовольствие.

Тритон приблизился, и Сирена