Слизняк и его раковина - Krokozyabra (Бусеница)

А потом - и Абраксас отчётливо видит это - он замечает в толпе, совсем рядом, увлечённо целующуюся парочку, и всё радостное возбуждение моментально слетает с него. Двое мальчишек, не старше Люциуса, а может, даже на год или два моложе. Типичные подростки рабочих окраин, вечно недокормленные, лохматые, в нелепых одеждах провокационно-яркой расцветки. Пальцы в ссадинах и заусенцах… Жалкие магглы. Ни один из них не достоин даже волоса с головы Люциуса Малфоя; но их двое, и они целуются так, словно для каждого из них его любовник стоит целого мира.

Люциус резко отворачивается. Кажется, Абраксас знает, о ком его сын думает сейчас. Совсем не о своём неуклюжем сопровождающем.

…Когда Абраксас поднял голову от думосбора, Люциуса уже не было в кабинете.

Должно быть, всё же обиделся. Опять всё вышло как-то неправильно… Абраксас вовсе не собирался ссориться с сыном, едва успев вернуться домой. Просто ему необходимо было знать, что Люциус был достаточно осторожен, чтобы не сообщить Робертсону какой-нибудь важной информации. Он убедился. Всё в порядке.

Теперь нужно было разыскать сына и… ну, не извиниться, но дать понять, что отец настроен на примирение.

И подарить ему флакончик Felix Felicis, приготовленный заранее как подарок к новому году.

И запретить в дальнейшем встречаться с Робертсоном.

Глава девятнадцатая. Люциус.

Дожидаться, пока отец удовлетворит своё любопытство, я не стал. Ушёл к себе. Если он не особенно настроен на ссору, то уже к обеду можно будет сделать вид, будто забыл про утренний инцидент, и вести себя, как ни в чём не бывало. А если у него ко мне серьёзные претензии, то лорд Малфой не погнушается и подняться в мои комнаты, чтобы продолжить выяснение непонятных ему моментов…

Он поднялся. Но не для того, чтобы ссориться. Наоборот, глядел даже как будто слегка виновато. Вручил мне новогодний подарок. Вот уж на подарки он никогда не скупился; я до сих пор в праздники ощущал себя ребёнком, ожидающим чуда. Он и в этот раз меня не разочаровал: зелье Жидкой Удачи было очень ценным подарком, и я не представлял человека, который мог бы не обрадоваться ему.

Я благодарно ткнулся сухими губами ему в щёку. Он не особо старательно сделал вид, будто недоволен такими нежностями.

- А с Робертсоном на свидания больше не ходи, - велел он. - Деловые контакты - это хорошо, а так, приятельские беседы вести - он тебе не приятель.

- Это не свидания, - возмутился я.

- И не на свидания - тоже. Надеюсь, ты меня услышал?..

Услышал, чего уж там… но за это я собирался потребовать у отца информацию.

- А почему вы с ним враждуете?

…Никаких страшных личных тайн, которые я успел себе напридумывать, между отцом и Полом не было. Ну, или он просто не пожелал мне сказать… Обычное несовпадение интересов. Разные политические взгляды, разные приоритеты. И отношение к закону, что тоже немаловажно: в прошлый раз, когда отец решил воспользоваться услугами прикормленных людей в Визенгамоте, Робертсон, узнав об этом, вынудил Верховного судью сменить состав Малого Совета. Впрочем, помешать отцу добиться желаемого результата он так и не смог. Но отношений между ними это не улучшило.

- …И я не пойму, что за интерес тебе с ним общаться, - сдержанно сказал отец. - Я бы понял - с ровесником, с кем-нибудь из нашего круга, да хотя бы не с таким страшилищем. Но какие у вас вообще могут быть точки пересечения?

- Мне было скучно, - упрямо повторил я. - А ему нравилось со мной разговаривать.

- Люциус, неужели ты думаешь, что ты интересуешь его сам по себе?.. - начал отец. Остановился. Быстро поправился, - Нет, я не говорю, будто ты не можешь быть интересен. Но и в то, что мой давний недоброжелатель вдруг проникся приязнью к моему сыну я, прости, поверить не могу.

- Да и пожалуйста, - я пожал плечами. - Я тебя слышал, отец.

Он смотрел на меня так, будто этого недостаточно.

- Я надеюсь, что так и будет, - заметил он наконец. - С Лестрейнджем ты мне тоже обещал, что прекратишь эти встречи…

От этого напоминания я задохнулся горькой обидой и не сразу смог ответить, пытаясь выровнять дыхание. Да, обещал. Когда он меня за розгами отправил.

- Так ты, оказывается, слышал мои обещания?.. - выдохнул я, когда снова смог говорить. - А моих просьб ты не слышал?

Отец слегка поморщился. Видимо, ему эта тема тоже была не слишком приятна.

- Люци, давай не будем это продолжать. Мы ведь договорились?

- Да, - буркнул я. - Договорились.

* * *

…И почему мы всё время ссоримся?.. Пожалуй, легче всего мне было бы предположить, что отец чересчур требователен, но разве это не говорит о том, что я не дотягиваю до его требований?

Хорошо, я не буду больше общаться с Робертсоном. О новых встречах мы не договаривались, отец вернулся из поездки, так что сильной скуки впереди не предвидится. И я не видел причин, чтобы вновь искать общества человека, которого не так уж и хорошо успел узнать.

Хотя, должен признать, что-то необычное в нём было. Он отличался от прочих моих знакомых своим отношением ко мне.

Я привык к тому, что меня постоянно сравнивают с отцом. Даже, наверное, гордился этим. Но всё-таки понимал, что сравнение это явно не в мою пользу. О, лорд Малфой, у вас прекрасный сын, он так похож на вас…

Да, похож, конечно. Как копия на оригинал. Когда-нибудь смогу стать настоящим, а пока - нет, всё-таки не дотягиваю. Вопрос времени, разумеется, но тем не менее.

А с Робертсоном я не чувствовал, что он считает, будто я в чём-то хуже или ниже своего отца. Ничуть не удивительно в свете их отношений, но был ли ещё у меня хоть один знакомый, придерживающийся того же мнения?..

И ещё.

Мне казалось, да нет, я просто ощущал всей кожей - ему совершенно нипочём те личины, что я цеплял на себя. Напускная самоуверенность, нахальство, невозмутимость… За всем этим он видел растерянного мальчишку, недавнего школьника, и готов спорить - этот мальчишка нравился ему куда больше, чем то, что я пытался изобразить.

Между прочим, даже Басти охотно покупался на мои театральные таланты. Все эти перчатки, банты, солидные чаевые и задранный нос производили на него неслабое впечатление.

Впрочем, он же сам говорил мне о том, что мужчины постарше - это совсем другое дело. Хотя он говорил о сексе, а я ни на минуту не мог представить Пола своим любовником.

Какая странная мысль…

* * *

Сунув руку под одеяло, я привычно заработал ладонью. Выбрать тему для фантазии было нетрудно - те целующиеся мальчишки с площади до сих пор словно стояли у меня перед глазами. Конечно, в реальности я бы побрезговал коснуться их даже рукой, затянутой в перчатку. Тощие растрёпанные магглы, неизвестно, когда они в последний раз мылись… Зато страсть, с которой они терзали губы друг друга, вполне была достойна того, чтобы взять её в свои эротические мечтания. Пусть с таким же энтузиазмом целуют и меня. Им ведь не трудно, они даже не узнают об этом. Один может встать на колени и впустить меня в мокрый, распалённый поцелуями рот, а второй… Второй тоже может ласкать меня языком, только… сзади… Ох, дьявол, какая жаркая картинка…

Я шумно дышал пересохшим ртом, и рука моя двигалась всё быстрее. И чего я никак не ожидал перед самым финалом, перед бурным выплеском, так это - из тех же воспоминаний о Трафальгарской площади - заботливое прикосновение ладони к плечу: «Люциус, вам не холодно?..»

…Позже, отдышавшись и почистив себя и простыни заклинаниями, я всё ещё продолжал удивляться причудам своего организма. Что, Люци, самая капелька заботы и тепла стоит дороже, чем всякие воображаемые любовники?

А вообще, ничего странного. Ведь, в отличие от страстных фантазий, тепло ладони на моём плече там, на площади, было настоящим.

* * *

И всё же мысли о Басти не отпускали меня. Я вспоминал его, должно быть, раз двести за день; с ним у меня ассоциировались слова «поцелуй» и «любовник», а в коротеньком слове «секс» имя «Рабастан Лестрейндж» успевало уместиться, по меньшей мере, трижды.

Он так и не написал мне после рождественского приёма. Не то, чтобы я сильно ждал…

Да нет. Вру. Ждал, конечно. Первые дни мне постоянно мерещилось хлопанье крыльев почтовой совы. Вероятно, мрачно усмехался я, не слишком-то ему понравилось то, как я обошёлся с ним в оранжерее. Но, может, будь я тогда всё тем же мягким и податливым Люком, сейчас было бы ещё хуже. Я и так не посмел сказать ему ни слова, когда он вновь оказался передо мной. Хотя должен быть послать его так далеко, чтобы он никогда больше не посмел показаться мне на глаза.

Но ведь я этого не хотел. На самом деле - нет, не хотел… Сколько бы ни притворялся перед собой, отцом и Басти, будто сумел забыть его. Сомневаюсь, что вообще смогу когда-нибудь сделать это…

Стоп.

Не для того ли существует думосбор? Мне ведь совсем недавно приходили на память слова отца о неприятных воспоминаниях. Ну… ладно, неприятными эти воспоминания назвать язык не повернётся. Но от этого ничуть не легче просыпаться среди ночи с бешено колотящимся сердцем, понимая, что он ведь только что был рядом, совсем близко, только мой…