Случайные гости - Дарья Кузнецова

Сегодня настроение было странным. Во всяком случае, именно эта мысль пришла в голову, когда я расслабилась, позволив рукам жить своей жизнью. Мелодии лились… нервные, тревожные. Не трагические — таких я попросту не знала, да и не любила, — но пронзительные и напряжённые. Они пахли предгрозовым ветром, висящим в воздухе электричеством и почему-то морской солью. Но зато сегодня на меня снизошло вдохновение — почти такое, как в любимые моменты выхода из прыжка. Прикрыв глаза и полностью отрешившись от окружающего мира, я качалась не незримых волнах, несущих шапки пены к бесконечно далёкому и даже как будто несуществующему берегу.

А потом… это был не звук и не прикосновение, — то есть, я ничего не услышала и не почувствовала, — но сложилось впечатление, что кто-то взволнованно меня окликнул. Я инстинктивно распахнула глаза — и музыка оборвалась волей случая на самой пронзительной и тревожной ноте, а я в полном шоке уставилась на… нечто, стоящее прямо передо мной. И хотела бы закричать, но горло от страха перехватило болезненным спазмом, и я в панике замерла, как тот кролик перед удавом.

Это было похоже на гротескную человеческую фигуру. То есть, две руки, две ноги, условно обозначенная голова. Только очертания были нечёткими, как у едва начатой статуи, для которой скульптор пока только наметил основные детали. Заметив мой взгляд, нечто качнулось в мою сторону, и по спине пробежал холодок, а на лбу, кажется, выступила испарина.

Это была не статуя. Это был сгусток малянисто — чёрной непрозрачной массы, поблёскивающей в лучах света. Он не шёл — перетекал из позы в позу, и очертания фигуры расплывались, смазывались. Незначительно, но я в ужасе наблюдала за приближением этого существа, а в голове билась угрюмая мысль, что, наверное, было бы лучше, если бы прямо сейчас я упала в обморок от страха. Тогда я хотя бы не увижу, как оно начнёт меня жрать.

Инопланетная тварь — а быть чем-то земным и понятным оно не могло по определению — протянула ко мне руку. Шарик на конце руки, отдалённо напоминающий кулак, растёкся сначала подобием клешни, а потом разделился на ладонь с пальцами. Мне показалось, пальцев было четыре.

То есть, конечности оно тянуло не совсем ко мне, а как будто к скрипке, но я в этот момент вдруг очнулась и прошептала, — хрипло, едва слышно:

— Не надо, пожалуйста! — что именно «не надо», я и сама толком не знала, но прижала скрипку к себе, как мать прижимает дитя, которое желают отобрать. Смотрела на стоящее надо мной существо с мольбой, снизу вверх, и почему-то у меня не возникло даже мысли о сопротивлении.

Что я могла ему противопоставить? Я не умею драться, и оружия у меня никакого не было. Швырнуть в него скрипкой? Или футляром? И что дальше?! Даже если получится сбежать от него, куда бежать? Если оно оказалось способно беспрепятственно проникнуть на корабль, наверное, моё сопротивление тем более бессмысленно. К тому же, кто поручится, что оно одно? Почему-то я была уверена, что это совсем не так.

Но если это не так, то… где остальные?! Что с ними всеми?! Ванька, дядя и тётя, Василич… где они? Живы ли вообще?!

Мысли эти возникли в голове, кажется, все одновременно и тут же смешались в несусветную кашу, окончательно выводя меня из равновесия. Не знаю, к чему бы всё это привело в итоге — может, к желанному обмороку, или вовсе к истерике, — но меня неожиданно вернул в реальность странный гость. Он вдруг отступил на полшага в сторону, освобождая проход, и удивительно человеческим, понятным жестом указал рукой на дверь.

Желания спорить не возникло. Я сомневалась, что сумею удержаться на ногах, но они — удивительно! — даже не тряслись. Более того, я не то чтобы сумела взять себя в руки, но немного успокоилась и перестала чувствовать себя загнанной в угол обречённой жертвой. Чем бы это существо ни было, убивать меня прямо сейчас оно явно не собиралось. Правда, некстати вспомнилось, что существуют участи много хуже смерти, но почему-то сейчас это не ухудшило моего настроения. Наверное, я просто была не способна испугаться сильнее. Или способна, просто не могла пока до конца осознать происходящее.

Я первой вышла в коридор, но даже задуматься о побеге не успела: снаружи ждал собрат первого, такое же чёрное жуткое нечто. Обе кляксы при ближайшем рассмотрении оказались массивными, высокими, но ощущения тяжеловесности это, однако, не создавало. Слишком плавно и быстро они двигались, как будто были не живыми существами, а капельками ртути. С другой стороны, откуда я знаю, что это не так? То есть, не обязательно — ртути, но с них вполне могло статься иметь природу, в корне отличную от человеческой. Может, они в самом деле жидкие? Или на ощупь такие же, как на вид: густая маслянистая жижа? При мысли о том, чтобы к этому прикоснуться, к горлу подкатила тошнота и на миг стало ещё жутче.

Под конвоем этих двоих, удивительно уверенно ориентирующихся в корабле, я прошла в трюм. Здесь меня ждало сразу несколько открытий, одно из которых было безумно приятным: весь экипаж, включая даже тронувшегося умом учёного, был на жив. Они группой стояли посреди трюма в окружении десятка точно таких же гигантских клякс, с хозяйственной невозмутимостью изучавших хранившиеся здесь немногочисленные контейнеры (всё остальное мы, к счастью, уже успели доставить).

— Дядя! — всхлипнула я, кидаясь к нему. Почему-то нападающие — а назвать их при их поведении как-то иначе не получалось — не препятствовали, и наш капитан крепко обнял меня одной рукой. За вторую нервно цеплялась его жена, и это, пожалуй, единственное выдавало её волнение. В остальном наш бортовой врач выглядела раздражённой, и даже как будто злой.

— Ну, тихо, всё нормально, не плачь, — тихо проговорил он. — Ты не пострадала?

— Нет, я… меня никто не тронул, — проговорила я, слегка отстраняясь и локтем занятой скрипкой руки утирая слёзы, чтобы оглядеться. Рядом со своими страх не покинул меня вовсе, но, определённо, заметно уменьшился. — А вы? Всё в порядке?

— Алечка, эти варвары… ужасно, просто ужасно! — глубоко вздохнув, тётя нервно всплеснула рукой. — Они поломали мне всё оборудование, представляешь? Решительно всё!

— Ада, родная, успокойся. Они вполне могли с той же лёгкостью поломать нас, а ограничились парой воспитательных затрещин, — «успокоил» её муж.

— Затрещин? — всполошилась я, окидывая мужчин более внимательным взглядом. «Отличившиеся» нашлись сразу. Штурман и Ванька сияли «фонарями»: у брата на скуле, у Василича — классический, под глазом.

— Силищи этим тварям не занимать, — криво усмехнулся Рыков, пощупал край фингала и слегка поморщился. — Чуть последние мозги старику не выбили.