Повести о дружбе и любви - Анатолий Алексин

Вскоре мы с Тимошкой появились на пустыре. Я снова держал его за руку, снова принюхивался, чтобы найти дорогу к неожиданной находке. А вблизи от недостроенного дома опять зажмурился и сказал:

– Не смотрю, но вижу! Как это необычно: в доме еще никто не живет, а в окне уже стоит птичья клетка!

Тимошка приблизился к дому… И присел на корточки от восторга и удивления.

– Откуда она здесь?

– Чего не бывает на свете! – ответил я.

В темном углу комнаты что-то зашуршало.

– Там… кто-то прячется! – вскрикнул Тимошка.

Я должен был показать себя смельчаком. Поэтому, не задумываясь, забрался на окно, спрыгнул в комнату и крикнул:

– А ну кто здесь есть? Выходи!

Никто не вышел. Белка притаилась в углу.

– Показалось!.. – сообщил я Тимошке.

– Какая клетка! – восторгался он, открывая дверку. – Целый птичий домик!

– Она самодельная, – объяснил я. – Таких в магазинах не продают.

– Хоро-ошая! Феликс тоже умеет разные вещи из дерева делать.

Послушать его, так Феликс вообще все умеет: и отгадывать на расстоянии, и по-птичьи разговаривать, и клетки делать.

– Мы найдем больную птицу и будем ее лечить, – сказал я. – У тебя дома.

– Нет, лучше в школе, – неожиданно возразил Тимошка. – У нас там есть живой уголок. Принеси клетку прямо туда. Сейчас забери, а потом принеси.

– Принести?

– Если тебе нетрудно… Там ведь живой уголок.

Я удивился его просьбе. Но делать было нечего: пришлось тащить клетку обратно домой.

Коля

Я, Коля, столько раз перечитываю каждое твое письмо, что Артамонов сказал: «Наизусть, что ли, учишь?»

Хочу и я сообщить тебе об одной неожиданной новости. О самой неожиданной! Артамонов стал чуть ли не моим закадычным другом. И объясняет это знаешь чем? Тем, что я организовала рукавичную мастерскую. Он меня, дескать, за это стал очень уважать. Мы, между прочим, решили вязать для рыбаков и теплые фуфайки тоже. Артамонов трубит об этом на всю школу.

Он стал совсем не похож на себя и даже причесывается на пробор, чего, говорят, раньше никогда не было. Он уступил мне свое место возле окна, потому что оттуда видно море. Я теперь на уроке поглядываю в сторону порта и вижу корабли под разными флагами и рыболовецкие траулеры. А когда весною окно раскроют, тогда, наверно, и запах моря будет долетать до меня…

Когда Артамонов узнал, что я по вечерам задерживаюсь в мастерской, он сказал, что будет заходить за мной: дескать, я живу на окраине города и могу заблудиться. Я не хочу его обижать: пусть провожает.

Мой портфель в его руках кажется совсем маленьким, каким-то игрушечным. Сам-то он ходит в школу с такой брезентовой сумкой, что в ней помещаются его футбольные бутсы.

Когда мы шли в первый вечер, он очень смущался и никак не мог найти тему для разговора. Тогда я попросила его: «Расскажи что-нибудь о футболе!» Он очень обрадовался, что я помогла ему, и не закрывал рот до самого дома.

Представь, он знает наизусть фамилии вратарей всех команд, которые играют по классу «А» и по классу «Б». Помнит, кто из них сколько пропустил мячей в прошедшем сезоне.

Я сказала:

– Если бы ты свою память на что-нибудь серьезное употребил… А? Был бы замечательный результат!

Он не обиделся.

Артамонов пригласил меня в будущее воскресенье на хоккей. Я пока еще не согласилась. Но, честно говоря, он не такой уж плохой парень. Мне сперва показалось, что он похож на нашего Рудика Горлова. Но теперь я вижу, что совсем не похож…

Оля

Школа № 3. Шестой класс «В».

Владимиру Артамонову (лично).

Я, тайный Олин защитник, продолжаю следить, Артамонов, за каждым твоим шагом. Ты правильно сделал, что пересадил Олю Воронец поближе к морю. И хорошо, что хвалишь ее на всю школу.

Но провожать ее до дому тебе никто не поручал! И менять прическу не обязательно. Учти это! Продолжаю свое наблюдение. Не вздумай показать ей это письмо. А то, как ты сам говоришь, «хуже будет»!

Школа № 1. Шестой класс «А».

Коле Незлобину (лично).

Слушай, ты, тайный защитник! Не думай, что я испугался твоих угроз. Получи свои письма обратно.

А с Анной Ильиничной и Тимошкой у тебя неплохо выходит. Оля мне рассказала.

Защищать ее нечего: она в этом не нуждается. Все.

Артамонов

Я, Оля, только и делаю, что таскаю свою клетку туда-сюда. А ведь она большая и тяжелая. Ты сама видела. Сегодня притащил ее к Тимошке в живой уголок.

Там я понял, что дело не только в «уголке».

– Они говорят, что Оле надоело со мной дружить… И не верят, что она уехала, – сказал Тимошка. – Вот и пусть знают, что у меня есть новый приятель!

Он долго ходил со мной по школьному коридору и всем представлял:

– Это Коля Незлобин, мой приятель. Он учится в шестом классе!

Он познакомил меня с ежами, рыбами, белыми крысами, черепахой и сонным ужом. Ни одна клетка не пустовала, кроме моей, самодельной. Я решил, что нужно срочно найти больную птицу и снова открыть лечебницу.

Коля

Дорогой Коля!

Я рада, что Тимошка уже назвал тебя своим приятелем. Он очень сдержанный и не бросается такими словами.

Ты не забыл, что у него 29 декабря день рождения?

Сделай так, чтобы ему было весело и хорошо.

Отметь в календаре: двадцать девятое декабря.

Оля

Дорогой Коля!

Я пришлю Феликсу справку о том, что ты «перевыполнил задание» и вместо трех писем в месяц иногда присылаешь больше.

Пусть так и будет.

Оля

Я, Оля, не могу пересказывать твои письма, как хотел Феликс. Если меня спрашивают про тебя, я отвечаю: «Скучает!» И повторяю про холод, который вползает и остается внутри…

Вчера так получилось, что я у Тимошки во дворе прямо столкнулся с Феликсом. Он возвращался домой.

Феликс не удивился, что встретил меня:

– Когда Тимошка сказал, что у него появился новый приятель, я сразу понял, что это ты.

– Почему?

Феликс ничего не ответил.

Он притянул меня к себе: не то обнял, не то хотел со мной в шутку побороться. Я толком и не понял.

Коля

Здравствуй, Оля!

Мне тоже кажется, что мы с Тимошкой чуть-чуть уже привязались друг к другу.

Сегодня мы пошли на улицу искать будущего обитателя деревянной клетки. Мы делаем это уже не первый раз, но пока отыскать не можем.

У нас, Оля, уже наступила зима. Мороз хорошо отдохнул и соскучился по своей работе. Во дворе даже лопнуло одно дерево. И лежит на снегу расколотое пополам, будто у него случился разрыв сердца.

Мы с Тимошкой шли по улице, лепили белые холодные комочки и швыряли их перед собой: кто дальше? Дальше все время бросал я. Но Тимошка сказал, что Феликс своей левой рукой может закинуть снежок так далеко, что его и найти не смогут. И еще оказалось, что у Феликса летом камешки скачут по воде столько раз, сколько у меня никогда скакать не будут. Я согласился с Тимошкой…

Птицу мы не нашли.

– Неужели ни одна не обморозилась? – горевал Тимошка.

– Это же хорошо! – воскликнул я. – Значит, все живы-здоровы! И пусть наша лечебница подольше пустует. Знаешь, как было бы хорошо, если бы все больницы и поликлиники пустовали!

Но его это, кажется, не утешило.

Коля

Дорогой Коля!

Помнишь, как ты вначале присылал мне письма в полторы строчки? А сейчас пишешь чаще, чем я. И это вовсе не удивительно: выполнять задания гораздо труднее, чем давать их, поэтому тебе есть о чем рассказать и о чем посоветоваться.

Артамонов сидит со мной рядом и передает тебе привет. Я давно рассказала ему о нашей переписке.

Почему он так изменился? Просто девчонка, которая живет в Заполярье и о которой помнят на Урале, заслуживает, по его мнению, уважения. Так я, по крайней мере, думаю. Конечно, хотелось бы, чтоб он и тех, о ком на Урале не заботятся, тоже уважал. Я ему об этом скажу.

Пиши мне…

Оля

Я, Оля, и правда стал перевыполнять норму: пишу тебе чаще, чем ты мне. Елена Станиславовна думает, что это я уроки так аккуратно готовлю, и даже несколько раз поставила меня в пример Нельке: «Видишь, как Коля старается. Ему, может быть, учение нелегко дается, а он старается…» И откуда она взяла, что мне «учение» трудно дается?

Нелька однажды спросила меня:

– По какому предмету так много задают на дом?

– По литературе, – ответил я. – Домашние сочинения!

– Так часто задают сочинения?…

– Так часто. Вот перейдешь из своего пятого класса в шестой, тогда узнаешь!

Сейчас пишу тебе на уроке: не терпится сообщить одну новость. Вчера я поссорился с Нелькой… Из-за твоих писем. Я раньше всегда успевал вынимать их из ящика утром, до школы, вместе с газетами. А вчера я проспал, и Нелька сама полезла в почтовый ящик. Она мне целый день не отдавала твое письмо, а отдала лишь вечером, когда отца и Елены Станиславовны не было дома.