Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Флуорлампа под потолком постепенно разгоралась, и все четче проступало перед ним в светлеющем полумраке знакомое до боли и, в то же время, уже почти забытое лицо! Вообразить на миг: это его давняя верная подруга, много пройдено вместе и многое впереди… Чуть не зажмурился от готовых подступить слез. (Проклятые нервы!) Ерунда. Сон наяву о несбыточном. Нет этого. И никогда не будет.

 Она все молчала, и он решился заговорить первым.

 – Сколько… тебе лет?

 – Двадцать два, – отвечала охотно, глядя на него с явным интересом. – А тебе?

 – Прибавь десять… уже много… – он не собирался отвечать на ее вопрос, но понял это, лишь когда слова сорвались с губ. «Надо допросить ее, нельзя отвлекаться!»

 – Дедушка Арни… – она засмеялась и вдруг переменила тему разговора. – Охота была тратить на меня время твоего лекаря?

 – Это его работа. Гаяр – хороший врач. А я не мог разговаривать с тобой, пока ты корчишься от боли.

 Она осторожно положила ладонь на левое колено. Под серой тканью брюк скрывалась тугая повязка, наложенная умелыми руками Гаяра. (Он предлагал ей дать еще и обезболивающее, но получил отказ). Арни приготовился задать главный вопрос, но не успел. Наоми наклонилась вперед, стаскивая с ног сапожки, поморщилась, снимая левый, поставила на грубый ковер сдвинутые вместе изящные босые ступни.

 – У тебя всегда здесь жарища? – откинулась на диван еще больше, почти полулежала, заведя руки за голову.

 – Нет… – пробормотал он, потянувшись к переговорной трубке машинного отделения.

 – Денис!

 – Да, шеф. Уже скоро, – тенорок Дениса звучал глухо.

 – Короче?

 – Еще на час работы…

 – Хорошо. Через час я выброшу тебя за борт.

 – …

 – Потому что ты попросишь еще час…

 Денис истово поклялся в нерушимости своего обещания, но Арни не дослушав, с треском захлопнул крышку переговорника.

 Наоми улыбалась.

 – Денис твой – записной врун. У него уже все готово. Час он берет про запас, на всякий случай.

 – Что ты понимаешь!

 – Извини. Опять лезу не в свое дело.

 – Да! Я уже многим тебе обязан…, – в горле пересохло, по кончикам пальцев побежали мурашки. Она перебила неожиданно зло:

 – А чего на меня пыхал! Я тебя трогала, полудурок? Радуйся, что по стенке не размазала!

 Напряглась, готовая вскочить.

 – Сам виноват! Я ни при чем.

 – Неужели?!

 – Да! Я сказала то, что Вага уже знал. Он только решал: кончать тебя сразу или потом. Боялся, что нехорошо обернется… для него. А ты смылся из Гнезда, стал недосягаем. Промолчи я – ты бы остался и вскорости умер. Молодой, красивый, как жаль…

 Последние слова вырвались у нее так искренне, что обида Арни растаяла. Он вдруг заметил, как ему с ней легко. Наоми в открытую выставляла его идиотом, но делала это и грубила – по-дружески, как хорошему знакомому, который, она знает, простит ей такие закидоны. Он встал, отвесил иронический поклон.

 – Благодарен за бесценную помощь!

 Наоми подняла к нему усталое, юное лицо.

 – Так-то. Еще будешь хамить – в глаз дам.

 Хлопнула рукой по кожаной обивке.

 – Иди ко мне.

 Он уселся рядом с нею на жалобно скрипнувший диван. Наоми не отстранилась. Ее теплое бедро прижалось к нему.

 – Скажи… Ты был ужасно зол на меня. Проклинал. Ненавидел. Я для тебя – злой ангел… Бог знает, что ты подумал, когда меня подняли на борт, а ведь я в этих местах случайно. Наверняка меня уже ищут, думают, заблудилась сдуру. Скажи мне… Я – кажусь отвратительной? И как веду себя, и как одеваюсь…

 – Нет, что ты… Смотришься… трогательно.

 Она засмеялась.

 – Так потрогай.

 Ткнулась лбом ему в грудь. Затем осторожно встала, повернулась, упершись ладонями ему в плечи.

 – Я тебе нравлюсь?

 И стала клониться к нему, все ближе, ближе…

 Не веря себе, Арни сжал ее в объятиях, зарылся лицом в густых волосах, вбирая тепло и запах гибкого тела. И произнес полушепотом, задыхаясь, самые дурацкие слова на свете:

 – Я тебя люблю!

 Не было ни неловкости, ни смущения. Наоми без стеснения давала понять, чего ей хочется, и открывалась ему каждым изгибом жаркого тела. И он открывался ей навстречу, слыша ее тихий шепот:

 – Как мне хорошо с тобой, как хорошо… Ты замечательный мужчина, великолепный мужчина…

 Ее низко склоненное над ним лицо, волосы, щекочущие шею, маленькие, сильные ладони. И плотно смеженные веки с тенями ресниц, и струйка пота, стекающая между грудей, частое, прерывистое дыхание. Гладкие, крепкие бедра… И упругие толчки мокрого, горячего лона. Все сильнее, все яростней…

 И, когда ее вулкан начал свое безудержное извержение, он выгнулся с силой, входя в нее как можно глубже, кричащую, восторженно бьющуюся. Он тоже кричал, оглушенный небывалым блаженством. Руки Наоми подогнулись, и она упала на него, распластавшись, как лягушка. Хриплое дыхание, почти рычание вырывалось из ее полуразомкнутых губ.

 По корпусу «Громовержца» прошла дрожь, словно и корабль заразился их любовным неистовством. Из зарешеченного отверстия над дверью хлынул поток холодного воздуха.

 – Мм… – Наоми со стоном приподняла голову, медленно соскользнула с него, став на здоровую ногу и упираясь ему в грудь левой рукой, чтобы сохранить равновесие.

 – Наоми… – он поймал ее запястья, стараясь вновь привлечь к себе.

 – Ты вообразить себе не сможешь… ты…

 Она наклонилась к нему, он услышал ее дыхание.

 – Я знаю. Такое бывает с… необыкновенными, очень талантливыми людьми. Две крайности. Теперь есть у тебя шанс перейти во вторую, – она усмехнулась.

 – Плотина, которую ты возвел в себе – рухнула.

 Арни, подняв ее на руки, перенес на свою постель. «Хочет быть рядом со своим «матюгальником». И, точно, он перебросился несколькими словами с ходовой рубкой, затем, выслушав торопливый, с придыханием, доклад Дениса, довольно хмыкнул. Глубоко запрятанная, почти нечитаемая на лице тревога оставила его. Сейчас он был попросту счастлив.

 «Как все оказалось легко и просто! Когда я поняла главное… Этот красивый, сильный человек… ростом почти с Вагу, но прекрасно сложенный, в отличие от уже начавшего тяжелеть повелителя Острова. И как он замечательно неосторожен! Личное оружие держит в незапертом ящике стола…»

 Голая, она лежала на спине, глядя в светло серый потолок каюты. Мысли текли вразброд, постепенно вновь сосредотачиваясь на одном. Арни осторожно и нежно гладил ее ступни, затем стал покрывать их поцелуями, постепенно поднимаясь выше. Член его вновь стоял колом, и Наоми молила про себя: «Войди же. Не мучь, войди!» Язык Арни прошелся по ее срамным губам, и она раздвинула ноги, открывая свой дом. Арни старался достать языком как можно глубже, придерживая ее бедра сильными руками.