Львиное озеро - Хэммонд Иннес

— Ты что, хочешь уронить наш моральный дух? спросил Ларош.

— Лучше, когда знаешь счет,-— ответил Дарси. — Одно у нас утешение: по мере уничтожения провианта рюкзаки становятся легче.

...Проснулись мы с рассветом, быстро развели потухший за ночь огонь и приготовили завтрак. Утро было промозглое, на воде лежал плотный туман. Ларош снял и свернул палатку, а я стоял рядом и молча наблюдал за ним.

— О чем задумались? — спросила подошедшая Паола.

— Так, пустяки, — быстро ответил я. Делиться с ней своими страхами мне совсем не хотелось. С Дарси — другое дело, но с Паолой ни за что.

— Если пустяки, то лучше помогите мне грузить каноэ,— нахмурившись, сказала она.

В этот день каноэ сослужило нам хорошую службу. Только утром мы пересекли три озера и в начале одиннадцатого добрались до четвертого — длинного и узкого. Преодолев его по диагонали, мы вышли на старую индейскую тропу и очень скоро достигли второго из отмеченных Макензи озер. Но дальше стало труднее: вода и суша смешались непостижимым образом, озерца теперь были мелкие, ориентиры куда-то исчезли. Мы старались держать курс точно на восток, но шли практически вслепую.

Правда, шагать было не очень тяжело, волок легкий, много воды. Мне ни разу не удалось остаться с Дарси наедине, чтобы поговорить. Даже обед — шоколад, печенье и сыр — мы проглотили на ходу. Самым удивительным было то, что темп переходов задавала Паола.

Дарси был много старше любого из нас, и к концу дня, когда волок стал труднее, темп начал сказываться на нем. Да и на Лароше тоже; лицо его побледнело, походка стала вялой. Он взял себе на хранение карту Макензи и все чаще останавливался, чтобы свериться с ней. Однако на вопрос Паолы, узнает ли он местность, Ларош неизменно качал головой. Она всерьез забеспокоилась, когда мы, пройдя в хорошем темпе десять миль, так и не достигли озера, которое должны были опознать по каменистой банке в середине.

Мы с Паолой шли впереди. Волдыри на пятках давали о себе знать, но я уже начал втягиваться в ритм похода. Шли по большей части молча: Паола была занята выбором направления, а я глазел по сторонам. Местность была суровой и по-своему прекрасной.

Вскоре мы очутились на берегу маленького озерца и остановились, поджидая Дарси и Лароша, тащивших каноэ.

— Как вы думаете, не слишком ли мы отклонились к югу? — спросила Паола, хмуро глядя на поверхность воды.

— Не знаю,— ответил я. Она бросила рюкзак и растянулась на берегу, пытаясь расслабиться.

— Жаль, что здесь нет гор: могли бы оглядеться с вершины какого-нибудь холма,— сказала девушка.— Альберт утверждает, что карта Макензи уводит нас слишком далеко к югу, и предлагает повернуть на север.

Я понял, что Ларош стремится увести нас от Львиного озера.

Кустарник позади нас шевельнулся, и появились Дарси с Ларошем, сгибавшиеся под тяжестью каноэ.

— Пойдем по карте,— сказал я. Мне хотелось объяснить ей, что отклонение к северу равнозначно провалу всего предприятия, но тогда она наверняка догадается, почему Ларош пытается увести нас в сторону от Львиного озера. Поэтому я не стал продолжать свою мысль. Паола поднялась на ноги.

— Альберт, ты узнаешь хоть что-нибудь? — спросила она.— Например, вон ту большую скалу?

— Я уже говорил тебе, что шел севернее,— ответил Ларош.

То, что сама местность как бы оттесняла нас к югу, не вызывало сомнений, но мысль о повороте на север совсем не нравилась мне: именно туда нас пытался увести Ларош.

Сменив курс, мы пересекли три озера и к вечеру вышли к широкому водному пространству с каменистой отмелью в середине. Паола тут же решила, что именно это озеро нам и нужно.

— Ты был прав,— сказала она Ларошу.— Мы слишком отклонились к югу.

Он не ответил. Лицо его стало чернее тучи. Вытащив из кармана карту, Ларош уставился на нее.

— Похоже, надо идти еще дальше на север,— сказал он наконец.

— А отмель?

— Она имеет другие очертания, не такие, как на карте. И здесь нет деревьев, хотя Макензи отметил их.

— Я уверена, что на карте обозначено именно это озеро. Макензи говорил, что банка едва видна над водой. Он называл ее островом из голышей.

Я повернулся к Дарси.

— Сколько мы прошли сегодня?

— Всего миль двадцать или чуть больше.

— Значит, примерно половину пути.

Предстояло пересечь еще три озера, чтобы выйти на берег реки — последнего ориентира на карте Макензи. Дальше, за рекой, должно было лежать Львиное озеро.

— Вот оно,— сказал я, ткнув пальцем в карту.— Нанесено верно, и...

— Черт возьми! — воскликнул Ларош.— Если вы так хорошо знаете дорогу, то ведите нас!

— Он прав,— вступилась за меня Паола.— Мы прошли половину пути, а Макензи говорил, что дорога займет два-три дня.

— А я утверждаю, что мы слишком уклонились к югу,— Ларош пожал плечами и начал складывать карту.

— Дай я еще раз взгляну на нее,— попросила Паола, но Ларош уже отвернулся и сунул карту во внутренний карман парки.

— Потом посмотришь,— сказал он.— Пора двигаться, если хочешь переплыть это озеро до темноты.

Я не знаю, заподозрила она что-то или нет. С начала путешествия Ларош ни разу не выпустил карту из рук. Паола подбежала к жениху и вцепилась ему в локоть.

— Альберт, это моя карта, дай сюда.

— Господи, Паола! — Он стряхнул ее руку.— Ты уверена, что это озеро...

— Уверена!

— Тогда зачем тебе карта?

— Затем, что она моя,— Паола ухватила его за лацканы парки, она чуть не плакала.— Отдай, пожалуйста!

На лице Дарси появилось испуганное выражение. Он быстро втиснулся между женихом и невестой.

— Спокойно, Паола.— Дарси довольно грубо оттащил ее от Лароша.— Карта в надежных руках. Пора перебираться через озеро.

Она поколебалась, потом разом обмякла.

— Да, конечно, ты прав: надо торопиться.

Сильно похолодало, особенно это чувствовалось на воде. Мы молча работали веслом, тишину нарушали лишь всплески и шелест воды о кожаные борта каноэ. Потом со стороны каменистой отмели послышался гусиный крик, и у меня перехватило дыхание. Четыре птицы, похожие на белые галеоны, плыли у нас за кормой. Дарси вскинул ружье и выстрелил. Три гуся тут же взлетели, один завалился набок. Мы втащили его в каноэ, и вновь воцариласв тишина, как будто и не было ружейного грома и неистового хлопанья крыльев.

Берега мы достигли уже в потемках. Пока Паола ощипывала и потрошила гуся, мы развели костер, и скоро тушка птицы жарилась на деревянном вертеле над огнем. Мы сидели вокруг, пили кофе и переговаривались. Инцидент с картой, казалось, был напрочь забыт.

Делили гуся индейским ножом Паолы. Лишь после того, как мой желудок был набит мясом, я снова обратил внимание на скованное, напряженное выражение лица девушки и угрюмое молчание Лароша. Поэтому, когда Дарси встал и углубился в подлесок, я пошел за ним.