Диалоги - Валентин Свенцицкий

Духовник. Нет. Нужна. И Церковь не станет совершать крещение над заведомо неверующим человеком. Она так же, как и Филипп спросил евнуха, спросит его, верует ли он во Христа. Но личная вера нужна и для того, чтобы благодать стала действительным началом в душе человека.

Неизвестный. А если он примет таинство по каким-либо внешним соображениям, на самом деле не веруя, ведь таинство все же совершится?

Духовник. Да, совершится. В том смысле, что Церковь даст то, что содержится в таинстве. Но это будет подобно тому, как если бы человек, получивший жизнь, сейчас же пресек ее самоубийством: по своему неверию в принятое таинство, человек будет мертвым членом Церкви.

Неизвестный. Значит, если он после уверует по-настоящему, его надо крестить вновь?

Духовник. Нет. Благодатная сила, вновь рождающая человека, по учению Церкви, может быть дана только раз, как один только раз физически может родиться человек. Эта сила была ему дана в совершившемся таинстве Крещения. Он, хотя и мертвый, но член Церкви. И если он уверует, принесет покаяние в своем обмане, то благодать, которую он получил от Церкви, станет действенной в нем, и он как бы оживет вновь.

Неизвестный. Допустим, так. А как же крещение младенцев? Ведь это уже просто какое-то насильственное присоединение к Церкви. Если крещение принимает неверующий, он все же как-то участвует в этом, хотя бы и лицемерно. А младенцы? Ведь это все равно, что крестить человека, находящегося в бессознательном состоянии, и потом утверждать, что он стал "членом Церкви".

Духовник. Младенцы не имеют личных грехов, и это условие считается достаточным для действенного принятия таинства. Что же касается личной веры, то Церковь здесь являет себя как нечто единое и целое: личная вера, которой не может быть у младенцев и которая необходима для действительности таинства, -- исповедуется перед Господом его восприемниками.

Неизвестный. Опять отвлеченное богословие. Разве в действительности это так? Разве восприемники думают о том, что они должны исповедовать свою веру перед Богом? Разве для них это не пустой обряд, и разве участие их определяется религиозными мотивами, а не житейскими отношениями?

Духовник. Возможно. И за это они дадут ответ Богу. Благодать не безразличная сила и прикасающийся к ней недостойно не может воспрепятствовать ее действию своим недостоинством, но сам тяжко согрешает. Таинство всегда свято само по себе. И совершается всегда, когда его совершает Церковь. А то, о чем говоришь ты, -- это грехи людей, а вовсе не замена Церковью благодатного таинства внешним обрядом.

Неизвестный. Я готов принять твои слова. Возможно, что здесь действительно нет погрешности в учении Церкви. Но иногда действительность так сплетается с учением, что не знаешь, где кончается одно и начинается другое. Может быть, мне труднее всего принять таинство брака.

Духовник. Я понимаю тебя. Здесь церковное учение действительно чрезвычайно затемнено. Но постараемся в нем разобраться.

Неизвестный. То, что мне известно о церковном отношении к браку, до такой степени противоречиво, а действительность до такой степени определенна, что я никак не могу уяснить себе: каково же, в конце концов, церковное учение о браке.

Духовник. Скажи мне подробнее все, что тебя смущает.

Неизвестный. Таинство брака -- это такое священнодействие, в котором дается сверхъестественная сила для создания христианской семьи. Физическое соединение, которое вне брака, по вашему учению, считается смертным грехом -блудом, становится супружескими отношениями. Рождение детей не тяжким грехом беззакония, а исполнением заповеди Божией. Вся жизнь семьи превращается как бы в домашнюю Церковь, и Апостол считает возможным сказать: "Мужья, любите своих жен, как Христос возлюбил Церковь". Эта любовь -- уже не блуд, а некая "тайна", где силою Божественной благодати человек "прилепляется" к жене своей и двое делаются одной плотью. Так?

Духовник. Да. Таково именно церковное учение.

Неизвестный. Я бы сказал, это одна сторона церковного учения. Она нашла себе выражение и в молитвах при совершении таинства брака. Там говорится:

"Благослови брак сей и подаждь рабом Твоим сим живот мирен, благоденствие, целомудрие, друг к другу любовь, в союзе мира..."

"Благослови я, даждь им плод чрева, доброчадие, единомыслие душ и телес..."

"Исполни домы их пшеницы, вина и елея и всякие благостыни..."

Казалось бы, вопрос ясен. Церковь признает святость брака полностью. Молится о единомыслии не только душ, но и телес. Видит в соединении тайну. Заповедует любить жену, как Христос Церковь. Молится о рождении детей и о внешнем благополучии. И для всего этого дается Церковью благодатная Божественная сила. Так?

Духовник. Совершенно верно.

Неизвестный. Но дальше начинается нечто совершенно другое. Прежде всего, эти молитвы читаются только в церкви. Только при совершении таинства. Но они так в церкви и остаются как чин "венчания". За стены храма Церковь молитвою брак не сопровождает. И не потому, что верующие не хотят молится, а потому, очевидно, что Церковь принципиально против этого. Иначе ничем нельзя объяснить, что она не дала ни одной молитвы о том, о чем молилась при совершении таинства, ни для дома, ни для семьи, ни для мужа, жены и их супружеской жизни. Это не простая случайность. Это потому так, что некоторая двойственность заключается в самом отношении Церкви к браку: с одной стороны, таинство, а с другой -- что-то "нечистое".

Духовник. Я не совсем понимаю тебя.

Неизвестный. Я приведу тебе пример. Однажды я говорил с одним священником о браке и, между прочим, сказал: как странно, что Церковь велит молиться и просить Божьего благословления перед каждым незначительным шагом в жизни человека. Но нет ни одной молитвы перед великим моментом брачной жизни -- супружеским соединением. Он замахал руками, засмеялся и сказал: "Вы этак, пожалуй, скажете, что молиться надо и перед совершением низких отправлений". Так относится к "единомыслию телес" не один какой-либо священник, а вся Церковь. С одной стороны, таинство, "благодать", чадородие, любовь, заповедь Божия: "прилепись к жене" и будь единою плотию с ней, великая тайна по отношению ко Христу и Церкви -- с другой стороны -"скверна", что-то нечистое, запрещенное исполнять в определенные дни, какое-то "низшее отправление" вместо "тайны". Женщина исполнила то, для чего ей преподана благодать и о чем она молилась в Церкви, молитва ее услышана Богом, она родила ребенка, и за это ей в течение 40 дней запрещается ходить в церковь, и она считается недостойной причащения, как "осквернившаяся"! Церковь в сороковой день молится: "Омый ея скверну телесную и скверну душевную во исполнение четыредесяти дней творяй ю достойну и причащения честнаго тела и крови Твоея". Значит, до этого дня она была недостойна! Почему? Потому, что исполнила заповедь Божию?

В полном соответствии с этой действительностью в церковном отношении к браку создалась и наша действительность. Вы можете любить друг друга самою возвышенною любовью, вы можете чувствовать, что ваша любовь делает вас двоих единым существом, у вас может быть полное единомыслие душ и телес, но по каким-либо внешним причинам вы не можете вступить в брак. Вы живете "невенчанные" -- и этого достаточно, чтобы ваша истинная семейная жизнь в любви и единомыслии для Церкви была блуд. Но вот будущий священник, которому к определенному сроку надо "жениться", чтобы иметь право принять сан, едет смотреть себе "невесту". Осматривает одну, другую, третью, как какой-то живой или мертвый инвентарь. Находит наконец "подходящую" для себя. Через некоторое время совершается таинство брака. Он приводит к себе совершенно чужую женщину, которую видит второй или третий раз, которую совершенно не знает и не любит, но они "обвенчаны", и в результате ложе нескверно, все в порядке, то есть совершен "брак", где супружеское соединение не блуд, а "законное исполнение... низших отправлений!"

По учению и общему отношению всех верующих людей, брак -- это какая-то "слабость", допускаемая как компромисс, "лучше, чем блуд"... И тот же Апостол, который в одном месте назвал брак тайной во Христе, -- в другом месте сказал совсем другие слова: лучше вступать в брак, чем разжигаться, то есть превратил брак просто в какой-то паллиатив блуда. Вполне понятно, что при таком условии брак как таинство и не вошел в жизнь. В самом деле, посмотри с какой легкостью отказываются от него верующие люди. Почему это? Потому что они чувствуют его ненужность. Разве может верующий человек не крестить своего ребенка? Нет! Но жить вне брака -- это для него вполне возможно. Потому, что таинства брака в жизни нет. И как только юридическая и бытовая сторона брака потеряла свой смысл -- стало очевидно, что в нем нет никакого религиозного содержания. Оно просто не нужно. Не нужно потому, что и по учению Церкви ничего на самом деле в супружеской жизни не менялось, не перерождалось, не освящалось в браке, а как было, так и оставалось скверной. И я стою в полном недоумении, что же такое, в конце концов, таинство брака?