Обреченные - Шелли Крейн

Она сделала глубокий вздох, полный сожаления и вины:

– Во время экспериментов он никогда не заставлял меня кричать, как остальных.

Глава 10

Тошнота подступила к горлу как раз в тот момент, когда Калеб ворвался в комнату. Я с трудом соображала, но вскоре поняла, что мое сердце едва ли не выскакивает из груди. Я прижала руку к груди, и тут Калеб сорвал меня со стола, задвинул себе за спину и оценил угрозу в комнате. Пожилая седеющая женщина и мужчина, который пока не шевельнул и мускулом, вряд ли могли вызвать у меня такой ужас.

Он повернулся ко мне, следя за обоими:

– Что не так, Мэгги?

Мне пришлось проигнорировать его. Нужно было понять, о чем говорит женщина. Я попыталась выйти из-за его спины, но он вернул меня обратно. Я почувствовала его учащенное сердцебиение и поняла, что сначала нужно успокоить его:

– Я в порядке. Все хорошо.

– Что случилось? Она что-то тебе сделала?

– Нет, просто сказала кое-что, и это мне не понравилось. – Я кивнула женщине. – Мне нужно закончить процедуру. Я в порядке, – заверила я его.

– Я здесь рядом, – сказал он, когда я повернулась, – и никуда не собираюсь.

– Ох… как вас зовут? – обратилась я к женщине, прежде чем продолжить.

– Рут, – ответила она шепотом.

– Рут, что он с вами сделал? – спросила я и почувствовала, как Калеб за моей спиной вытягивает ответы из моей головы. Он заворчал, обнаружив, о чем мы беседуем, и схватил меня за руку так, словно никогда не собирался отпускать.

– Сначала он делал глупости. Пытался угрозами вызвать реакцию их тел. Он пытался запугать людей до такой степени, чтобы их тела предпочли запечатление смерти или боли. Но это не срабатывало, а когда мы запечатлелись, все изменилось. Он больше не мог давать свою кровь.

– Почему? – спросила я с возрастающим любопытством.

– Потому что я ревновала, – ответила Рут и усмехнулась. – Более того, моя запечатленность требовала, чтобы он был только моим.

– Так вы действительно любили друг друга?

– Да, – ответила она осторожно. – Мы были связаны, находились вместе и принадлежали друг другу. Но это было неправильно – не так, как у других.

– Рут, – сказала я с раздражением, – вы ходите кругами, и меня это начинает сводить с ума. Пожалуйста, не заставляйте вымаливать у вас ответы!

Она вздохнула и снова кивнула:

– Просто я никогда и никому не рассказывала об этом. Мне не разрешалось, пока Сайкс был жив, и даже сейчас это ощущается как предательство. – Я только хотела спросить ее, почему, но Рут подняла руку. – Я перехожу к этому, мисс Нетерпение.

Я жестом попросила, чтобы она продолжала. Сама же прильнула к Калебу, чувствуя потребность в его спокойствии и утешении. У меня появилось чувство, что Рут приберегла самое убойное напоследок. Она продолжила:

– Мне нельзя было идти против него. Я перестала быть собой. Я практически принадлежала Сайксу, и не в романтическом смысле, как вы двое принадлежите друг другу. Он контролировал меня, желая того или нет. Мое тело подчинялось каждому его подсознательному желанию. Его кровь в моих венах каким-то образом связала нас, позволив запечатлеться, но это было не по-настоящему. – Рут взглянула на нас. – Сайкс никогда не смотрел на меня так, как этот парень смотрит на тебя.

– Но вы же говорили, что любили друг друга, – возразила я.

– И мы любили, но лишь потому, что у меня не было выбора. Так бывает, когда у тебя есть родственник, который причинил тебе боль. Ты все еще любишь его, но не испытываешь к нему симпатии, – попыталась объяснить Рут. Я кивнула. Да, я слишком хорошо знала, каково это. – С момента нашего запечатления я знала, что у нас все будет по-другому, так как мы одни такие.

– Подождите, – угрюмо произнес Калеб, обдувая дыханием мое ухо, – запечатления тогда еще случались. Сайкс мог запечатлеться естественным путем, если бы просто подождал. Что он пытался сделать?

– Уотсоны начали терять способность запечатления задолго до остальных кланов, – ответила Рут, и я почувствовала, как Калеб вздрогнул. – Они просто никому не говорили. Им было стыдно, и они не хотели выглядеть перед вами еще слабее. Сначала было всего несколько случаев, и клан скрыл этот факт. Они прятали тех Асов и никому о них не рассказывали. Когда Сайкс достиг возраста запечатления и понял, что окажется одним из тех, кого будут держать во владениях вместе с остальными, он отказался этому подчиниться. Поэтому и начал свои тайные эксперименты. Никто никогда не спускался в старый обветшавший колодец. Сайкс знал, что там его не поймают, и действительно не поймали.

– Значит, все это время ваша запечатленность была не настоящей? – медленно проговорил Калеб.

Рут подняла запястье, и я увидела на нем половинку черной капли.

– Это тату, – показала она и потерла его пальцами. – Настоящее тату. И оно ужасно саднило.

Я изумленно уставилась на нее.

– Вы не получили тату, когда?.. – Я покраснела при мысли о том, что собиралась спросить.

– Нет, – ответила Рут и усмехнулась. – Мы с Сайксом никогда не занимались Взаимообладанием. Мы были не способны. Ему даже пришлось пойти и вытатуировать мое имя на своем гербе. Оно не появилось, а он не хотел, чтобы кто-то узнал, что запечатление ненастоящее. Когда Сайкс представил меня семье как свою нареченную, они отнеслись скептически. Он был немного старше большинства, но они перестали сомневаться, когда увидели наши тату и то, как мы читаем мысли друг друга.

– Почему же Сайкс никому не рассказал? Он мог бы запечатлеть всю свою семью таким образом, – сказала я, действительно озадаченная. Если он мог это сделать, казалось странным, что не сделал.

– Потому что он знал: это неправильно. – Я усмехнулась, и Рут строго посмотрела на меня. – Я не пытаюсь его оправдать. Я любила его и в то же время ненавидела. Хотела его и постоянно стремилась сбежать. Я нуждалась в его прикосновении и страстно желала его, но меня тошнило всякий раз, когда он дотрагивался до меня. Сайкс чувствовал то же самое. Это было неправильно, это была не жизнь, а тюрьма для нас обоих. Да, мы получили способности, могли общаться мысленно, мы исцеляли друг друга, но интимной, связывающей души стороны запечатления не хватало. Для нас все было только химией. Только физикой и алхимией, и Сайкс всегда сожалел о том, как поступил со мной.

– Почему? – прошептала я, не удержавшись.

– Потому что любил меня. Хотел или нет, но он любил меня, и делать мне больно было против его запечатленной природы.