Развернуться на скорости (СИ) - Николаева Елена

Тоска новым витком сдавливает мою душу до тошноты.

— Тим!

Словно кнутом по оголённой коже ошпаривает меня воспоминание. Тимочка. Нужно его найти! Срочно!

Срывая с себя одеяло, резко поднимаюсь с кровати, отыскивая взглядом хоть какую-то одежду рядом. Всё сложили в шкаф.

В три шага достигаю цели, распахиваю дверцы мебели, достаю первую попавшуюся футболку, бельё и потёртые домашние джинсы. Одеваюсь наскоро, едва справляясь с молнией на ширинке. Пальцы настолько сильно дрожат, что не желают справляться с задачей без заминки.

— Ян..? — в ответ на моё ругательство, раздаётся тихий голос поварихи за дверью. — Можно войти?

— Входи, Наташа! — отзываюсь, направляясь к комоду за резинкой для волос, собирая по пути пряди в пучок. Приводить себя в божеский вид нет ни сил, ни желания.

— Проснулась? Как ты себя чувствуешь? Я чай травяной заварила. Принести тебе в комнату или спустишься вниз?

— Тима где? Как он? — взволнованно выпаливаю, оглядываясь по сторонам в поисках мобильного.

Пора позвонить Косте. Сейчас он мне нужен, как никогда. Я не справлюсь с горем одна. Необходимо оповестить маму о трагедии. Не представляю, что я ей скажу, и как переживёт её больное сердце эту беду.

— Он играет на улице с мужчиной, который тебя привёз из больницы.

— С охранником, что ли?

— Ян, ты что, ничего не помнишь, детка?

— Нет. После того, как свалилась без чувств у бездыханного тела сестры, не помню ничего.

— А Евгения тоже забыла?

— А этот что здесь делает? Его меньше всех хочу видеть. Это он с племяшей играет? А как же температура?

— Да нормально всё с мальчиком. Лучше посмотри в окно. Тимка с отцом, земля ему пухом, не был так счастлив, как с ним. Сразу нашли общий язык. Машиной его увлёкся, гонщик маленький.

— Никакой он не гонщик! Мне с лихвой хватило пристрастий сестры. Я сейчас спущусь, только Косте позвоню.

— Яна, мобильник в тумбочке. Я его на беззвучный режим поставила, чтобы ты хоть немного поспала. У няни сегодня выходной, но она придёт к обеду присмотреть за Тимом. Руслан Георгиевич вынуждено вернулся из Польши. Предупредил, что заедет к тебе сегодня. Хочет обсудить вопросы, касающиеся похорон брата. Просил его дождаться.

— Так уж и просил? Этот умеет только приказывать, — ворчу я, массируя пульсирующие виски. — Час от часу не легче. Я его органически не перевариваю.

— Из-за последнего семейного праздника?

— Ну, знаешь! — неожиданно вспыляюсь я. — Не очень-то приятно, когда тебя зажимает к стенке взрослый мужик, изучая пальцами кружевное бельё, да ещё и лезет с непристойными предложениями. У меня до сих пор щёки пылают и гнев вспыхивает, как фосфор, стоит лишь вспомнить о прошлом Рождестве.

— Больше года прошло, Ян. Забудь. Он, вроде бы, имеет там какую-то содержанку модель. Может забыл уже, как рвался жениться на пьяную голову.

— Ой, блин! — болезненно морщусь, скрипя зубами. — Не напоминай, пожалуйста. Надеюсь, что его приезд в Москву будет краткосрочным.

— Навряд ли, Яна, — Наталья задумчиво хмурится. — Исаев младший, как соучредитель компании, займёт место покойного Андрея Георгиевича. С ним не нужно воевать. Вам с Тимохой материальная поддержка нужна в первую очередь.

— Мне нет дела до компании Исаевых! — мысль о вакансии на роль содержанки Руслана становится невыносимой и отвратительной. — Пусть занимает хоть кресло президента страны. А вот до Тима есть. Добьюсь усыновления племянника и перееду в свою квартиру. Нет больше сил здесь оставаться. Все эти стены давят на меня воспоминаниями. Ещё немного — и я сойду с ума.

— Я пойду обед готовить, — Наталья вздыхает, опуская плечи. — Жду тебя на кухне. Не забудь про чай, не то остынет. Да и позавтракать тебе нужно. Так недолго и до очередного обморока. Тимка с Евгением уже покушали.

— Хорошо. Спасибо тебе, Наташ. Прости, я сейчас на взводе. Не знаю с чего начать. Руки опускаются…

— Да не за что. Держись, девочка. Нужно учиться с этим жить дальше. Отпусти Вику. Подумай о Тимофее. Ты ему сейчас нужна сильная и собранная, нельзя падать духом.

Наталья уходит, оставляя меня в полном раздрае.

Легко сказать — будь сильной. Я помню, как мы с Викой ждали окончания операции на сердце у мамы. Она твердила, что всё будет хорошо, что мама проживёт ещё до ста лет, как минимум. А сейчас я закрываю глаза и представляю её реакцию… Как ей сказать, что дочь погибла? А если сердце не выдержит? Что тогда? Нет ничего ужаснее и больнее, чем пережить собственного ребёнка.

Нахожу мобильный и зависаю над ним несколько минут, медитируя на экран. Не понимаю, что со мной происходит. Нужно коснуться вызова пальцем, но вместо этого я следую к окну и устремляю взгляд во двор. Зачем я его ищу? Знаю твёрдо, что сейчас спущусь и попрошу Евгения уехать. Не стоит ему здесь находиться. Но как только замечаю окрылённого заботой Жени мальчишку, так в сердце сразу что-то рвётся, как натянутая до предела струна, обжигая режущей болью.

Я должна лишить ребёнка и этого…

А что же Костя? Разве он не сможет подарить ему те же эмоции? Или я настолько запуталась в искусно расставленных сетях Евгения, что уже не понимаю чего хочу больше: ненавидеть его или позволить сделать Тима хоть чуточку счастливее, хотя бы на короткое время…

— Идиотка! — осекаю себя, с горечью вычёркивая из своей жизни чужого мужчину.

Всего лишь временное помешательство. Такое бывает, когда от внезапных, накрывающих тебя эмоций, разум коротит. Слишком много «против», чтобы думать о нём.

Палец незамедлительно касается экрана, активируя звонок Константину. У меня есть мой мужчина: умный, добрый, красивый, нежный, заботливый… Такой, которого я заслуживаю…

— Алло… — слышу в трубке знакомый голос, когда гудки начинают напоминать нескончаемое протяжное эхо.

Я уже отчаялась услышать ответ. Разница во времени между Таиландом и Москвой четыре часа, а значит у Кости разгар рабочего дня.

— Слушаю, — добавляет он.

Не дожидаясь лишних вопросов начинаю говорить, едва справляясь с эмоциями. Голос сипнет, становится неузнаваемым.

— Здравствуй….это я… — делаю вынужденную паузу из-за сдавившего горло спазма. Отворачиваюсь от окна, потому что одни очень зоркие глаза по ту сторону прозрачной занавески случайно выхватывают мою фигуру и впиваются цепким взглядом, прожигая меня насквозь.

— Янка, что-то случилось? Что с голосом? Ты заболела?

— Кость… — судорожный вдох вталкивает в лёгкие порцию воздуха. Позволяю скатиться слезам. — Вика с Андреем… Они разбились в автомобильной аварии… Их больше нет, Костя. Ты мне очень-очень нужен, родной… Слышишь меня? Приезжай, прошу… — шепчу, оседая на пол. Длинная занавеска, натягиваясь подо мной, обрывается вместе с карнизом и падает с грохотом на пол, ударяя левое плечо, затем и бедро. Вскрикиваю, следом прикусывая кулак. Хочется взорваться от боли, что в груди наматывается в огромный клубок и не позволяет расслабиться, пульсирует, разламывает грудную клетку.

— Ян? Ты что? Серьёзно? — едва доносится голос Константина сквозь шум в ушах.

— Тимочка… он теперь круглая сирота…

— Твою мать, детка, как же так?

— Приезжай, Кость, ты мне очень нужен… — молю его, раз за разом глотая слёзы.

— Когда похороны?

— Не знаю. Руслан быстро договорится. День, максимум два. Деньги и связи решают всё, тебе ли не знать, как это делается.

— Малыш… — голос родного мужчины на какое-то мгновение затихает. Обычно Костя так делает, когда прокручивает в голове важное решение. За паузой следует шумный вздох, который ещё больше приводит меня в замешательство… — Я не смогу вырваться раньше, чем через четыре-пять дней. Меня не отпустят, ты же знаешь. Моё присутствие здесь необходимо, от него зависит наше с тобой будущее, любимая. Как бы сильно я не хотел тебя поддержать, на похороны не успею прилететь. Прости, Яна. Да и мама будет рядом с тобой. А как же Тим? Надеюсь, Исаев о нём позаботится? Он ведь наследник Андрея, как-никак.