Вольные стрелки - Михаил Нестеров

– Я тебе все скажу. – Багдасаров полез в карман, достал блокнот и авторучку, набросал несколько строк, вырвал страницу и протянул ее Цыплакову.

Тот прочел: «Армянский переулок, дом 3/5, строение 4, психоневрологический диспансер №15. Там тебя ждут ежедневно с 8.00 до 20.00 без перерыва».

Михаил Гриневский в своем кабинете продолжил мысль Багдасарова, обозвавшего Цыплакова психом:

– Может, тебе отпуск взять, Паша? Поговорим начистоту. Что тебе не дает покоя?

Еще недавно Цыплаков мог признаться Гриневскому: «Мне светит пятнашка». Сегодня срок вырос до пожизненного.

«С чего же все началось? С безобидного заявления подполковника Архипова о вымогательстве. Что стояло за вмешательством СКВР в дела другого подполковника – вымогателя?» – спрашивал себя Цыплаков. Ответы на эти вопросы дал, как ни странно, противник – генерал Разлогов. Причины крылись в озабоченности Харламова собственной безопасностью... Лучше бы Харламов занимался бизнесом и пил, как все нормальные и ненормальные бизнесмены и политики. Теперь Цыплакову придется скрывать еще одну правду – на этот раз о настоящем убийстве. И если завтра ему снова прикажут убить, он опять подчинится. Он повторял путь сотен и тысяч людей, убивших раз, другой, третий... Он не был уникален.

«Может, тебе отпуск взять?»

Цыплаков внимательно, насколько ему позволил сам Гриневский, вгляделся в его лицо. Ему не хватило пары мгновений, чтобы признаться во всем. Он как будто увидел свое отражение в его усталых глазах, увидел образ, который искал последние дни: издерганный, похудевший, с абстинентным румянцем на щеках и блеском в глазах, образ своего мифического контролера.

Цыплаков не мог просто так встать и уйти, а разлепить рот был не в силах. Гриневский пришел ему на помощь.

– Подумай над моим предложением. Если примешь решение, на работу завтра не приходи, просто предупреди меня по телефону. Сегодня можешь отдыхать. И не спорь со мной.

Спорить Цыплаков не собирался. Предложение Грина соответствовало его планам и настроению.

Когда он вышел из кабинета шефа, на него были устремлены полтора десятка пар глаз, они вопрошали «ну как?», поскольку видели его, выходящего, как из кабинета главврача. И он ответил:

– Не все так плохо. Завтра увидимся.

Все облегченно вздохнули.Кроме одного человека.

Цыплаков пришел домой. Открыв банку пива и сделав маленький глоток в качестве ритуала, он вынул из шкафа «беретту» Мирковича. Приготовить пистолет к бою было делом нескольких секунд. Он не мог просто сунуть пистолет за пояс и скрыть его за одеждой, как, к примеру, не мог утром сесть в машину и сразу завести ее. Он всегда проверял уровень жидкости в тормозах и коробке передач, масла и тосола. «Беретте» он сделал неполную разборку, действуя быстро и на автомате. Только когда собрал пистолет, смог дать честный ответ на вопрос, знает ли он, что такое смертельная усталость: да, как никто другой. Заряженное оружие придало ему уверенности.

Но с оружием или без оружия, Цыплаков страстно желал найти своего контролера. Он не мог наугад выбрать себе напарника, открыться тому же Косте. Тот не поймет его и, скорее всего, сдаст Грину. Цыплакову был нужен такой же, как он сам, «меченый атом», брат по крови, единомышленник, товарищ по несчастью. Только в паре с этим человеком он мог найти выход из трудного положения.

Глава 20. В стиле Грина

Руководителю некогда углубляться в суть вопроса. Ему нужно быстрое решение и ответ по сиюминутной ситуации. Но любая сложная ситуация имеет два решения – быстрое и правильное.

На повторной встрече с Сергеем Харламовым Цыплаков рассказал, какую информацию предоставлял генералу Разлогову:

– Первый свой доклад я составил в стиле «Не стоит ждать от девственницы бурного оргазма». Я не мог не прорабатывать и вариант с дезинформацией, цель которой – навязанное решение. Я руководствовался аксиомой: «Если то, что составляет дезинформацию, можно потрогать, увидеть, услышать, понюхать и попробовать на вкус, то успех гарантирован».

Как и на чем строить дезинформацию? Для Цыплакова это был легкий вопрос: на правдивых и проверяемых фактах. Главное, сбалансировать правду и ложь так, чтобы вранье не поддавалось проверке. И все это на абсолютно правдивом фоне.

– Разлогов будет пытаться перепроверить мою информацию, – продолжал он. – Я не могу «случайно подслушать» или «нечаянно перехватить» какие-то факты. У меня доступ к секретной или в высшей степени приватной информации. Если у Разлогова появятся сомнения в моей надежности, он не станет уповать на внутреннее ощущение очевидности. Ему нужны факты, обоснованные с помощью доказательств. А это не что иное, как перепроверка моей информации. По большому счету, вы как личность Разлогова мало интересуете.

– Да?

Цыплаков в голосе Харламова услышал уязвленную нотку.

– Для него по-настоящему главный вопрос, это какие силы стоят за вами и намечаются ли изменения или дислокация внутри этих сил. Что будут делать те, кто стоит за вами,если вы уйдете со своего поста?

– Значит, ты считаешь, что Разлогов все-таки попытается найти еще один источник информации в нашем отделе?

– И только в нашем отделе, – подтвердил Цыплаков. Эту тему они затрагивали в прошлую встречу. – Как мне показалось, он его уже нашел.

– Если бы мы смогли установить второй источник, мы бы получили возможность сливать Разлогову дезу. Лично мне всегда импонировал «способ Али-Бабы».

Цыплаков согласно покивал:

– «Если на вашей двери нарисован крестик, а стереть его не представляется возможным – нарисуйте крестики на всех дверях, которые найдете вокруг».

Павел вдруг поймал себя на мысли, что в компании Харламова он не только говорил, но и рассуждал в стиле Грина. И невольно сравнил себя с хамелеоном. Он легко приспосабливался к лексикону собеседника и не доставлял неудобств в общении ни ему, ни себе.

Глава 21. Полтора Землекопа

Если Павла Цыплакова последнее время и осеняло, то поздно. Он снова вернулся к больной для себя теме под названием «комбат Бармин». Так уж случаен был выбор Глумова? Цыплакову на помощь пришел сам Бармин, как он воспринял все происходящее. Цыплаков с трудом влез в его шкуру, и лицо его вытянулось. Он был в шоке. Только что поднимал тост за здравие жены, а завтра она примет на грудь сто грамм за упокой его души. Да пусть он сто раз продал сто ящиков гвоздей!.. Нет, вид, состояние майора Бармина за несколько минут до его смерти говорили о его вине. Но мало того, что чувствовал вину, он знал о неминуемом наказании. «Может, руки у него тоже в крови, как у меня? – подумал Цыплаков. – Но где найти столько крови на каждого, кто работал на генерала Разлогова? Со мной все более или менее понятно, я представлял службу, созданную министром обороны».

Сбор информации на военнослужащих – специальность Цыплакова. Всего через пару часов он располагал реальными контактами пяти человек, которые, на его взгляд, могли пролить свет на странность, которую он обозначил как «выбор Глумова». Первым в списке был старший сержант Николай Абазе. Он уволился в запас полтора года тому назад. В батальоне его называли бригадиром, и он был доверенным лицом самого командира части.

Инженерный батальон, которым командовал майор Бармин, часто называли штрафбатом. Добрая треть личного состава в нем – это танкисты, артиллеристы, связисты, мотострелки, десантники, в общем, все те, кто избежал дисбата за преступления и был разжалован в «саперы».

Одним из таких «счастливчиков» и был старший сержант Абазе. По сути дела, он отвечал за «дедовщину» в части. Этакий вор в законе, смотрящий за батальон, где был и батяня, и пахан.

Собирая материал на Абазе, Цыплаков для себя уяснил следующее: калымная работа в части доставалась «штрафбатовцам», любая другая – штатникам. Там, где это было возможно, последние батрачили за первых.

Он нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и на площадку смело шагнул парень лет двадцати семи. «Ему на роду было написано сыграть роль странного сказочного существа по имени Полтора Землекопа», – подумал Цыплаков.

Он поздоровался с ним:

– Привет! Вы Николай?

Абазе только теперь догадался бросить взгляд на лестничные марши, уходящие вверх и вниз. Настоящий военный строитель, подумал Цыплаков.

– А вы кто такой? – спросил Абазе.

– Павел Цыплаков. Следственный комитет военной разведки. Вам удобно ответить на пару вопросов дома или выйдем на улицу?

Николай пожал широченными плечами: все равно.

– Я сейчас.

Он скрылся в квартире, закрыв за собой дверь. Цыплаков спустился вниз и подождал его на улице.

Об этом районе он подумал, как о пуховой кладбищенской земле: «Хороший район достался Землекопу... Натурально спальный район. Наверное, здесь даже во дворе ногами громко не топают». И когда из подъезда вышел Землекоп, то подтвердил мысли Цыплакова: прикрыл тяжелую металлическую дверь, чтобы она не хлопнула, и мягкой походкой догнал гостя.