Реабилитированный Есенин - Петр Радечко

Глава VII

«Кормится этот Мерингоф около Сергея»

Кормит нас Эмилия рябчиками, глухарями, пломбирами.

Сестра Сергея Есенина Екатерина Александровна писала в своих воспоминаниях «В Константинове» таким образом:

«На следующий день мать допрашивает отца:

– Мерингофа-то ты видал?

– Видел, – отвечает отец. – Ничего молодой человек, только лицо длинное, как морда у лошади. Кормится он, видно, около нашего Сергея».

Что касается духовной пищи, ею Мариенгоф попользовался от Есенина всласть. С первого дня знакомства и до своей кончины. На славе гениального поэта держится имя «романиста» до сего времени и будет известно впредь. Но есть достаточные основания для подтверждения догадки отца поэта и относительно материальной стороны вопроса. Об этом мы поговорим немножко ниже.

Вспомним сперва о том, как характеризовал Есенин поэту С. Городецкому причину своей дружбы с автором «золотых» стихов, из каждой строчки которых сочилась кровь: «Как ты не понимаешь, что мне нужна тень».

Есенин, как и любой творческий человек, не чуждался своих поклонников. Мариенгоф в те годы был одним из них. Процитируем его свидетельство из «Романа с друзьями» о том, как еще в Пензе вместе со своим гимназическим другом Ванечкой Старцевым он познакомился с творчеством рязанского самородка:

«А вот Сергея Есенина, поэта, до той поры для нас совершенно неведомого, решительно возвели в своих сердцах на трон поэзии. Еще бы! И облака-то у него “лаяли”, и над рощей ощенялась луна “златым щенком”, а

Солнце, как кошка,С небесной вербыЛапкою золотоюТрогало мои волоса.– Какие “имажи”! Ах, какие “имажи”!»

Оценка, как видим, вполне восторженная. Не следует, кроме того, сбрасывать со счета и известную долю лести, свойственной юному пензюку, которой он, наверняка, пользовался во время первых встреч с Есениным. Это не могло не понравиться поэту. Вдобавок, внешнее сходство будущего «образоносца» с Леонидом Каннегисером и абсолютная незащищенность Есенина от власти в значительной степени способствовали тому, что в поисках надежного друга он сделал такой неадекватный выбор.

И это вполне закономерно. История не знает случаев, когда крепко по-мужски дружили бы два крупных поэта, художника, артиста, певца, представителя других видов искусства, как не могут быть лучшими подругами две красавицы. Даже при внешне хороших отношениях между собой у них всегда в большей или меньшей степени присутствуют чувства ревности друг к другу, соперничества, желания приоритета.

И потому они предпочитают ежедневно видеть возле себя тех, кто (даже на короткое время!) не затмит, а, наоборот, – подчеркнет их прекрасные качества, дополнит общее впечатление своей привязанностью и верностью лидеру, показывая пример другим следовать таким же образом. Есенин кратко и образно определил такую дружбу – быть тенью.

Нельзя, безусловно, сбрасывать со счета в этом выборе и личные качества Мариенгофа. Его внешний облик, барскую элегантность, изысканность манер, одежды, умение непринужденно вести светские разговоры, находчивость и чувство юмора. Не говоря уже о связях с сильными мира сего. Ведь это давало и Есенину некоторые преимущества – помощь со стороны властей в создании литературной группы имажинистов, которую он возглавил, своего издательства «Имажинисты», открытие книжной лавки, а затем кафе «Стойло Пегаса», журнала «Гостиница для путешествующих в прекрасном» и др. Работая в одиночку, он даже и мечтать не мог бы об этом.

Объединившись в группу, имажинисты получили возможность проводить различные мероприятия, которые содействовали популяризации их творчества, а главное – давали средства на существование. Третьего апреля 1919 года, например, они под эгидой Всероссийского союза поэтов провели «митинг-выставку стихов и картин», сообщения о котором появились в периодической печати, в том числе в таком авторитетном журнале, как «Вестник жизни», издававшемся ВЦИК.

Как отмечали современники, имажинисты оказались весьма расторопными и предприимчивыми людьми. Благодаря этому в своем издательстве они за 1919–1921 годы смогли подготовить и выпустить около 40 книг. В первую очередь, разумеется, своих. И это в условиях гражданской войны, при острейшем дефиците бумаги. Печатать их они умудрялись в разных типографиях, вплоть до той, что находилась в поезде Троцкого.

Не последняя роль в этом принадлежала Анатолию Мариенгофу. Потеряв хлебное место литературного секретаря в издательстве ВЦИК, он вынужден был, как и Есенин, жить за счет гонораров. А газеты и журналы после обрушившейся на него критики не спешили публиковать его «золотые» стихи, как он их сам называл. Поэтому приходилось все чаще напоминать Сереже о своей верной с ним дружбе, широкая душа которого всегда была нараспашку. Как, впрочем, и его кошелек, ставший вскоре общим.

Но не отреклись от Мариенгофа и покровители, которые не смогли защитить его от нелицеприятной критики в прессе. Больше других находил способы помочь земляку заведующий Центропечатью Борис Малкин.

«На Центропечати зиждилось все благополучие нашего издательства, – писал А. Мариенгоф в «Романе без вранья». – Борис Федорович был главным покупателем, оптовым».

И хотя «романист» главную заслугу относит здесь на счет лести Есенина, но прежде все-таки сообщает читателям о том, как Б. Ф. Малкин еще в Пензе «обласкал» его, когда он, «будучи гимназистом, притащил к нему тетрадочку своих стихов».

Не упомянул «образоносец» об этой «палочке-выручалочке» для имажинистов и в том месте своих «романов», где речь шла о работе их книжной лавки. Постеснялся. Ведь в ней, среди других, продавались книги из числа реквизированных у сбежавших на Запад и арестованных буржуев. Завозились они сюда, надо думать, не самые худшие, как и в кремлевскую квартиру небезызвестного библиофила и поэта Демьяна Бедного, который именно благодаря дружбе с Борисом Малкиным смог собрать в своей личной библиотеке 25 тысяч книг. Расстался Борис Федорович с этой должностью в 1920 году. А своеобразной «приманкой» для покупателей в книжной лавке был опять-таки Есенин.

Мы уже цитировали «Роман без вранья», где говорится о том, как весной девятнадцатого года Есенин и Мариенгоф остались без комнаты.

«Ночевали, – пишет далее “романист”, – по приятелям, приятельницам, в неописуемом номере гостиницы “Европа”, в вагоне Молабуха, в люксе у Георгия Устинова – словом, где, на чем и как попало».

Осенью, с открытием книжной лавки на улице Никитской, где друзья стали работать продавцами, они поселились в отдельной большой комнате в Богословском переулке у К. Е. Короткова (лживый Мариенгоф называет Карпа Егоровича Карпом Карповичем – П. Р.). Этот выходец из семьи богатого мануфактурщика, по свидетельству Мариенгофа, прославился тем, что издал за собственный счет много своих поэтических книг, которые из-за отсутствия на них покупателей, дарил знакомым. Несомненно, ему льстило то, что у него в квартире проживает знаменитый поэт Сергей Есенин со своим другом, прославившимся скандальными «кровавыми» стихами, Анатолием Мариенгофом.

Забегая вперед, скажем, что ровно через год, осенью 1920 года, друзья переселятся в свою квартиру № 48 этого же дома, а осенью 1921 года Сергей Есенин, познакомившись с Айседорой Дункан, переберется к ней в особняк на Пречистенке № 20, где размещалась ее школа пластического танца. Не более двух недель ночевал Есенин в семье Мариенгофа и по возвращении из заграничной поездки. Таким образом, вместе друзья прожили всего лишь два года. Но не три и уж совсем не четыре, как о том писали и сам Мариенгоф, и некоторые составители его книг, а также западные исследователи истории имажинизма в России.

Именно в эти два года укладываются и вся дружба поэтов, и вся деятельность литературного течения, которому кое-кто пытается придать едва ли не главенствующую роль в истории российского искусства ХХ века с активнейшим участием Мариенгофа.

Ни для кого не является тайной, что Есенин, как и все гениальные люди, был абсолютно беспомощным в устройстве своего быта. Его вещи и рукописи всю жизнь хранились в разных местах – у друзей, подруг, у едва знакомых людей. Когда он получал гонорары за стихи, поэмы и книги, вокруг него вились не только любители выпить. К нему, как к матери-Терезе, обращались со всевозможными просьбами – кто-то остался без обуви или сорочки, кому-то нужны деньги на дорогу, а некоторым часто вообще не было за что пообедать. Нередко буквально последние гроши он мог раздать беспризорным, даже не задумываясь о том, за какие средства ему уже назавтра придется жить.

Полной противоположностью Есенину в этом плане был А. Мариенгоф. И потому совсем не удивительно то, что вскоре у друзей образовалась общая касса, а заведующим в ней стал Анатолий. Ведь они практически неразлучны. Вместе живут, вместе работают, вместе читают стихи в кафе «Стойло Пегаса» или участвуют в других мероприятиях. Вместе посещают сильных мира сего, чтобы, пользуясь всевозможными уловками, выпустить совместные и свои собственные книги.